Возничие рубили гати и волоком свозили их к заметно углубившемуся котловану. С помощью двойного крепления стен им наконец удалось остановить плывун.
На пятый день работ на дне показался металлический купол ракеты…
Глеб очень спешил. Он прекрасно понимал, что работы такого масштаба не могут долго оставаться незамеченными. Не Манфрейм, так руководство базы, имевшее в своем распоряжении все необходимые технические средства, рано или поздно обнаружат этот котлован и как только поймут, что здесь происходит, от них не останется мокрого места…
Их могла выручить лишь скорость да еще удача… Самым неприятным для Глеба оставалось ощущение полной беззащитности. Все меры предосторожности, которые они принимали, ничего не значили для современных боевых машин, каждую секунду на них с неба могли обрушиться тонны взрывчатки.
Оставалась надежда лишь на помощь организации ветеранов Крушинского, уже дважды перехватившей опасную информацию о подозрительной активности русичей, да еще, пожалуй, на маскировку - особенно с воздуха.
Нельзя было оставлять не укрытым ни одного предмета, ни одного человека. Котлован затянули специальной маскировочной сетью, способной отражать и рассеивать даже волны радаров.
Странное чувство овладело им, когда Глеб вновь очутился в рубке своего Меконга. Здесь все давно умерло.
Поскольку компьютерный анализатор, как и все остальное, не функционировал, Глеб не смог получить данных о размерах повреждений, а беглый осмотр ничего не дал.
Он думал о том, что, вероятнее всего, ремонт придется начинать с самого начала и восстанавливать одну главную линию - энергетическую установку, посадочные двигатели и ручное управление.
- Ну, как там? - набросился на него Крушинский, с нетерпением ожидавший снаружи.
Хмурый Глеб постучал по корпусу, словно проверяя прочность обшивки, и, наконец, ответил:
- Автоматика, похоже, сгорела вся. Основные агрегаты, я думаю, целы. Понадобится чистка, профилактика и перевод почти всех ее механизмов на ручное управление. Это самая сложная задача, времени может не хватить, так что давай начинать работать.
Полковник Коноплянников почувствовал приступ раздражения сразу же, как только включился дисплей его внешнего фона. На экране появилось бледное, вытянутое, с плотно сжатыми губами лицо Мориновского.
Коноплянников терпеть не мог казначея Манфрейма за его непомерную жадность и за то, что этот человек всегда объявлялся в самый неподходящий момент. Полковник с трудом переносил общение с Мориновским еще и потому, что его господин никогда не удостаивал Коноплянникова личной беседы, словно он не командовал здесь космической базой и не являлся полномочным представителем Федерации на этой планете.
- Слушаю вас, - ледяным тоном произнес полковник, сразу же давая понять, что для долгой беседы он временем не располагает.
Мориновский, зная заранее, какую мину состроит Коноплянников после его вызова, лишь усмехнулся.
- Послушайте, полковник, мы получили информацию о том, что кто-то пытается увести одну из ваших штурмовых десантных ракет.
- Никогда не слышал подобной чепухи. Меконги сконструированы так, что могут подчиняться одному-единственному пилоту.
- И тем не менее. Вообще-то мы за подобную информацию берем не меньше пяти тысяч, но мой господин бывает порой неразумно щедр. Это сообщение, по его прямому указанию, я передаю вам бесплатно. Обратите часть вашего драгоценного внимания на район Оленьей топи. По нашим данным, там происходит что-то крайне любопытное.
Лицо Мориновского исчезло с экрана, прежде чем Коноплянников успел дать выход своему раздражению.
Закончив перечисление своих мыслей по поводу самого Мориновского, а также его родителей, обращенных теперь уже к пустому экрану, Коноплянников перешел к ослиным рогам деда Мориновского, когда внезапно остановился, вспомнил, что у ослов нет рогов, и совершенно неожиданно для себя самого потребовал от оператора соединить его с диспетчерской. «В конце концов, мне ничего не стоит проверить указанный район, зато в следующий раз появится возможность прищемить хвост этому надутому хлыщу».
Тройка реактивных штурмовиков из состава дежурного патруля базы пронеслась над болотом с оглушительным ревом.
«Внизу все спокойно!» Такой доклад от командира звена не удовлетворил Коноплянникова, поскольку магнитные искатели засекли на поверхности наличие неизвестных и довольно значительных масс металла.
- Откуда там этот металл?
Вопрос полковника был обращен к инженеру разведки, лейтенанту Кобенко. Кобенко, однако, уже больше года состоял в организации ветеранов и был посвящен в кое-какие детали происходящего в Оленьей топи.
- Это метеорит, - безапелляционно заявил он. - Большой болид лет за двести до нашего приземления обрушился на этот район. Сохранились легенды местных жителей и кое-какие косвенные данные. Видимо, болид раскололся на две крупные части и несколько мелких осколков. На поверхности ничего не видно, поскольку все следы его падения затянула трясина.
Это объяснение было достаточно правдоподобным, и полковник отдал приказ вернуть штурмовики на базу.
Еще час, после того как затих вдали гул реактивных моторов, на поляне царило полное спокойствие. Лежавшие в укрытии под маскировочной сетью Глеб и Крушинский переговаривались вполголоса, словно их могли услышать пилоты улетевших самолетов.
- Думаешь, они вернутся?
- Вряд ли. У базы не было серьезных подозрений, иначе прислали бы вертолеты.
- И все же что-то их заставило проверить показания спутниковых радаров. Мы вовремя позаботились о маскировке, однако у меня такое впечатление, что теперь времени осталось совсем немного, мы израсходовали все резервы. Это просто чудо, что нас до сих пор не обнаружили.
Они работали как одержимые.
Дни летели один за другим. Прибыл гонец от отряда, ушедшего в северные княжества с наказом от Васлава готовить к выходу на манфреймовский замок еще одну дружину. Подготовка шла успешно, и вскоре в условленном месте князя должно было поджидать приличное войско.
Запущенный механизм нового штурма разворачивался вовсю, и теперь уже они не могли дать ему обратного хода.
Васлав, взявший на себя организацию всех вспомогательных работ и заботу о заготовке продовольствия, много времени проводил на охоте, стараясь держаться подальше от страшного мертвого чудища, извлеченного из грязи болотной.
Зато вечерами, после захода солнца, они могли по-настоящему отдохнуть в хорошо организованном лагере, где не переводилось свежее мясо, грибы, лесной мед.
Перед ужином им приходилось долго отмываться в ледяном ручье, протекавшем у самого лагеря, чтобы избавиться от неприятного запаха болотной тины, который, казалось, навсегда въелся им в кожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101