– Похоже, единственный выход – обряд границы.
– Что еще за обряд?
– Наша церковная магия. Она растормошит твою внутреннюю суть. Два дня ты будешь творить благие дела. Затем два дня всякую мерзость. После этого брат Иштван даст тебе задание, которое придется выполнить, хочешь ты этого или не хочешь. Тогда станет ясно, кто ты: друджвант или обычный человек.
– А это… ну, с благими делами туда-сюда. Понятно. А со злыми? Я что же – и убивать буду?
Хаванан сгорбился. Лицо у него сделалось старым и мудрым:
– Все может быть… Это опасный обряд.
Ни фига себе! И тут я понял. Хаванан – он действительно правильный. У него спина болит, а он сидит и со мной беседует. Потому что положено. И с обрядом – ведь наверняка проще сделать, чтобы я пропал! Хотя нет, не проще… Если все, кто аснатарам не нравится, пропадать начнут, бардак наступит.
В общем, я хаванана сильно зауважал в этот момент.
А когда начнется злое время, я просто дома засяду. Закуплю еды побольше, перестану на улицу выходить. И очень даже просто. Так что живем!
Отец Никодим проницательно усмехнулся:
– Отсидеться тебе не удастся. Магия границы жестока: если ты не дашь ей реализоваться, она выплеснется наружу сама. И кто знает, что хуже.
Вот так вот.
Размечтался.
Не чувствуя вкуса, я допил вино. Иштван уже ждал у дверей. Убедившись, что я в курсе событий, он достал из кармана костяной шарик.
– Это, сыне, глаз Вайю. Он защитит тебя во время обряда. И постарайся, чтобы он не попал в руки дзайанов. – В голосе его промелькнуло сочувствие: – Да ты нос не вешай, паства! В случае чего – умрешь быстро и безболезненно. Захочешь – так под наркозом, но это отдельные деньги. У тебя на анестезию аллергии нет?
– Не надо анестезии, – хмуро ответил я. – Потом голова тяжелая, да и для здоровья вредно.
Машину аберетары починили на славу. Служка-секретарь, которому предстояло довезти меня до дома, обращался со мной трепетно, как с наследным принцем. В торжественном молчании мы подъехали к моей родной девятиэтажке. У подъезда произошла забавная сцена – служка все порывался припасть к руке и испросить благословения.
Я остановился у газона, собираясь с мыслями. Как быстро свалилась ночь… В небе широкое лезвие луны рвет облачные пряди. Шторы в окнах светятся уютом; сквозь щели пробиваются белые вспышки.
Телевизор смотрят, наверное…
Я прислушался: шли старые добрые «Три мушкетера». Терехова и Клюев распевали песенку о Ришелье:
Хаванан был влюблен
В госпожу Д'Огильон,
Повезло и ему…
Откопать шампиньон.
Долго стоять не получилось: вечерняя сырость лезла под куртку. Я поежился. Ладно, пойду домой. Голема-уборщика растолкать, одежду в стиралку сунуть. Завтра ведь на работу.
А представляю, мелькнула злорадная мысль, какой кондратий хватил бы Ферада, узнай он, с кем я разговаривал!
Жаль, что он не узнает. По крайней мере от меня.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
(Отдохновение, раннее утро,
часов за двенадцать до описанных событий,
рассказывает Игорь Колесничий)
Ночной дождь вымыл осенние улицы до блеска, а сам растаял дэвовым наваждением. Наступило отдохновение, и в небе вновь засияло солнце.
Наслаждаясь тишиной и покоем утра, я отправился в парк. По серпантину взобрался на пятачок обзорного бастиона и уселся на скамейке под рыжими кленами. Старый Веден отсюда как на ладони. У меня есть полчаса, так что гостью-дзайану я увижу раньше, чем она меня.
Чтобы не скучать, я развернул газету и углубился в чтение.
«Чудеса градостроительства опозорили Ночмарию
Скандалом закончилась в Ночмарии установка статуи Предвечной жути. События, последовавшие за открытием памятника, повергли в шок многочисленных зрителей.
«Мы, конечно, ожидали чего угодно, но такого невыносимого позора предвидеть не могли», – сообщил нашему корреспонденту Василисе Карфагенян ночмарский мэр Николай Оганесович Сфератов.
Напомним подробности: в начале прошлого года был объявлен конкурс на монумент, наиболее точно выражающий дух Ночмарии. Конкурс выиграл никому не известный скульптор Рацацели. По скромному признанию автора, образ, вдохновивший его на творчество, явился ваятелю во сне, назвавшись Негуляй-послезакатлем – ацтекским богом ужаса и одинокой молодости.
Каково же было разочарование горожан, когда группа экспертов установила жуткую истину. Самозванец оказался богом Ути-путли – покровителем ацтекских дошкольных учреждений.
«Нас обмануло выражение его лица», – оправдывались потом члены комиссии по благоустройству города».
Мельчают новости, подумалось мне. В мире, где вот уже сотню лет не было войн, а преступность почти на нуле, быть журналистом не самая простая и доходная профессия на свете. Я перелистал газету, просматривая объявления. Ничего интересного не нашлось. Какой-то дзайан Тепех предлагал свои услуги. «Спиритический пересмотр завещания, общение с окончательно недоступными родственниками, временное супружество с урезанными правами, неограниченное продление пенсионных льгот и выплат». Бредятина какая-то…
– Здрасьте, – услышал я жизнерадостный девичий голос. – Сидите-скучаете, да? А я вас разыскиваю, между прочим!
Я оторвал взгляд от газеты. Никого. Парочка тинейджеров сосредоточенно тискается на парапете, старушка конвоирует лупоглазое чадо в шерстяной шапке с рожками, да студент-ботаник завтракает гамбургером и пивом.
В траве под ногами зашуршало. На скамейку прыгнула рыжая кошка и принялась умываться. Я заметил в палой листве клетчатый зеленый зонтик и кожаный рюкзачок.
– Вы – Света? – спросил я у кошки. – Если не трудно, пожалуйста, примите человеческий облик.
– Легко!
– Спасибо.
Кошка разлетелась ворохом цветных искр. Я с интересом пригляделся к материализовавшейся дзайане.
На вид ей лет двадцать. Стройненькая подтянутая девушка в рыжем пальто. Черты лица тонкие, аристократичные. Прическа примечательная – копна золотистых кучеряшек. И энергии через край: умудряется подпрыгивать, даже сидя на скамейке.
– Светлана Литницкая к вашим услугам! – выпалила она. – Знаток дзайанов, кровавая ведьма-оборотень, ужас ночного Ведена!
– Очень приятно. Игорь Колесничий.
– А я вас сразу вычислила! У нас, безжалостных фурий, это легко.
– Безжалостных фурий?
Наши глаза встретились. Света отчего-то смутилась, отвела взгляд.
– Извините. Я со вчерашнего взвинченная. Поцапалась кое с кем…
– С дзайаном?
– Нет. Так, парень один знакомый, программист… А я – дура набитая!
– Понятно. С кем не бывает!
Ох, я и сморозил!.. Светины зрачки по-кошачьи вытянулись; следовало быстро спасать ситуацию.
– Извините, – улыбнулся я. – У меня вчера тоже был тяжелый день. Ваш родственник брякнул мне на стол дохлую курицу.
– Да вы что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Что еще за обряд?
– Наша церковная магия. Она растормошит твою внутреннюю суть. Два дня ты будешь творить благие дела. Затем два дня всякую мерзость. После этого брат Иштван даст тебе задание, которое придется выполнить, хочешь ты этого или не хочешь. Тогда станет ясно, кто ты: друджвант или обычный человек.
– А это… ну, с благими делами туда-сюда. Понятно. А со злыми? Я что же – и убивать буду?
Хаванан сгорбился. Лицо у него сделалось старым и мудрым:
– Все может быть… Это опасный обряд.
Ни фига себе! И тут я понял. Хаванан – он действительно правильный. У него спина болит, а он сидит и со мной беседует. Потому что положено. И с обрядом – ведь наверняка проще сделать, чтобы я пропал! Хотя нет, не проще… Если все, кто аснатарам не нравится, пропадать начнут, бардак наступит.
В общем, я хаванана сильно зауважал в этот момент.
А когда начнется злое время, я просто дома засяду. Закуплю еды побольше, перестану на улицу выходить. И очень даже просто. Так что живем!
Отец Никодим проницательно усмехнулся:
– Отсидеться тебе не удастся. Магия границы жестока: если ты не дашь ей реализоваться, она выплеснется наружу сама. И кто знает, что хуже.
Вот так вот.
Размечтался.
Не чувствуя вкуса, я допил вино. Иштван уже ждал у дверей. Убедившись, что я в курсе событий, он достал из кармана костяной шарик.
– Это, сыне, глаз Вайю. Он защитит тебя во время обряда. И постарайся, чтобы он не попал в руки дзайанов. – В голосе его промелькнуло сочувствие: – Да ты нос не вешай, паства! В случае чего – умрешь быстро и безболезненно. Захочешь – так под наркозом, но это отдельные деньги. У тебя на анестезию аллергии нет?
– Не надо анестезии, – хмуро ответил я. – Потом голова тяжелая, да и для здоровья вредно.
Машину аберетары починили на славу. Служка-секретарь, которому предстояло довезти меня до дома, обращался со мной трепетно, как с наследным принцем. В торжественном молчании мы подъехали к моей родной девятиэтажке. У подъезда произошла забавная сцена – служка все порывался припасть к руке и испросить благословения.
Я остановился у газона, собираясь с мыслями. Как быстро свалилась ночь… В небе широкое лезвие луны рвет облачные пряди. Шторы в окнах светятся уютом; сквозь щели пробиваются белые вспышки.
Телевизор смотрят, наверное…
Я прислушался: шли старые добрые «Три мушкетера». Терехова и Клюев распевали песенку о Ришелье:
Хаванан был влюблен
В госпожу Д'Огильон,
Повезло и ему…
Откопать шампиньон.
Долго стоять не получилось: вечерняя сырость лезла под куртку. Я поежился. Ладно, пойду домой. Голема-уборщика растолкать, одежду в стиралку сунуть. Завтра ведь на работу.
А представляю, мелькнула злорадная мысль, какой кондратий хватил бы Ферада, узнай он, с кем я разговаривал!
Жаль, что он не узнает. По крайней мере от меня.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
(Отдохновение, раннее утро,
часов за двенадцать до описанных событий,
рассказывает Игорь Колесничий)
Ночной дождь вымыл осенние улицы до блеска, а сам растаял дэвовым наваждением. Наступило отдохновение, и в небе вновь засияло солнце.
Наслаждаясь тишиной и покоем утра, я отправился в парк. По серпантину взобрался на пятачок обзорного бастиона и уселся на скамейке под рыжими кленами. Старый Веден отсюда как на ладони. У меня есть полчаса, так что гостью-дзайану я увижу раньше, чем она меня.
Чтобы не скучать, я развернул газету и углубился в чтение.
«Чудеса градостроительства опозорили Ночмарию
Скандалом закончилась в Ночмарии установка статуи Предвечной жути. События, последовавшие за открытием памятника, повергли в шок многочисленных зрителей.
«Мы, конечно, ожидали чего угодно, но такого невыносимого позора предвидеть не могли», – сообщил нашему корреспонденту Василисе Карфагенян ночмарский мэр Николай Оганесович Сфератов.
Напомним подробности: в начале прошлого года был объявлен конкурс на монумент, наиболее точно выражающий дух Ночмарии. Конкурс выиграл никому не известный скульптор Рацацели. По скромному признанию автора, образ, вдохновивший его на творчество, явился ваятелю во сне, назвавшись Негуляй-послезакатлем – ацтекским богом ужаса и одинокой молодости.
Каково же было разочарование горожан, когда группа экспертов установила жуткую истину. Самозванец оказался богом Ути-путли – покровителем ацтекских дошкольных учреждений.
«Нас обмануло выражение его лица», – оправдывались потом члены комиссии по благоустройству города».
Мельчают новости, подумалось мне. В мире, где вот уже сотню лет не было войн, а преступность почти на нуле, быть журналистом не самая простая и доходная профессия на свете. Я перелистал газету, просматривая объявления. Ничего интересного не нашлось. Какой-то дзайан Тепех предлагал свои услуги. «Спиритический пересмотр завещания, общение с окончательно недоступными родственниками, временное супружество с урезанными правами, неограниченное продление пенсионных льгот и выплат». Бредятина какая-то…
– Здрасьте, – услышал я жизнерадостный девичий голос. – Сидите-скучаете, да? А я вас разыскиваю, между прочим!
Я оторвал взгляд от газеты. Никого. Парочка тинейджеров сосредоточенно тискается на парапете, старушка конвоирует лупоглазое чадо в шерстяной шапке с рожками, да студент-ботаник завтракает гамбургером и пивом.
В траве под ногами зашуршало. На скамейку прыгнула рыжая кошка и принялась умываться. Я заметил в палой листве клетчатый зеленый зонтик и кожаный рюкзачок.
– Вы – Света? – спросил я у кошки. – Если не трудно, пожалуйста, примите человеческий облик.
– Легко!
– Спасибо.
Кошка разлетелась ворохом цветных искр. Я с интересом пригляделся к материализовавшейся дзайане.
На вид ей лет двадцать. Стройненькая подтянутая девушка в рыжем пальто. Черты лица тонкие, аристократичные. Прическа примечательная – копна золотистых кучеряшек. И энергии через край: умудряется подпрыгивать, даже сидя на скамейке.
– Светлана Литницкая к вашим услугам! – выпалила она. – Знаток дзайанов, кровавая ведьма-оборотень, ужас ночного Ведена!
– Очень приятно. Игорь Колесничий.
– А я вас сразу вычислила! У нас, безжалостных фурий, это легко.
– Безжалостных фурий?
Наши глаза встретились. Света отчего-то смутилась, отвела взгляд.
– Извините. Я со вчерашнего взвинченная. Поцапалась кое с кем…
– С дзайаном?
– Нет. Так, парень один знакомый, программист… А я – дура набитая!
– Понятно. С кем не бывает!
Ох, я и сморозил!.. Светины зрачки по-кошачьи вытянулись; следовало быстро спасать ситуацию.
– Извините, – улыбнулся я. – У меня вчера тоже был тяжелый день. Ваш родственник брякнул мне на стол дохлую курицу.
– Да вы что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88