– Прекраснее некуда, – настаивал он. И добавил: – Спасибо.
– Послушайте, – проговорила особа упоенно, восторженно и взволнованно,
– у вас… любовь, да?
– Трудно сказать, – ответил Артур. – Мы даже не успели поговорить.
И покосился на Фенчерч. Та улыбалась.
Особа понимающе кивнула.
– Через минуту я покажу вам призы, – сказала она и удалилась.
Артур со вздохом снова повернулся к девушке, хотя вряд ли решился бы сказать, любовь ли у них.
– Вы собирались меня спросить, – сказала она.
– Да, – согласился Артур.
– Если хотите, мы можем спросить вместе, – предложила Фенчерч. – Нашли ли меня…
– …в сумке… – подхватил Артур.
– …в камере хранения, как Уорсинга из пьесы «Как важно быть серьезным»… – проскандировали они хором.
– …на вокзале Фенчерч-Стрит?
– Отвечаю: нет, – сказала Фенчерч.
– Отлично, – заметил Артур.
– Меня там зачали.
– Что?
– Меня там за…
– В камере хранения? – возопил Артур.
– Нет, конечно, нет. Не говорите глупостей. Что моим родителям делать в камере хранения? – выпалила она, несколько шокированная его предположением.
– Ну, я не знаю, – промямлил Артур, – может…
– Это было в очереди за билетами.
– В очереди…
– В очереди за билетами. Это с их собственных слов. Детали они сообщать отказываются. Они только говорят, что никто не в силах представить, какая скука стоять в очереди за билетами на вокзале Фенчерч-Стрит.
Она лениво сделала маленький глоток томатного сока и посмотрела на часы.
Артур никак не мог оправиться после того, как поперхнулся газировкой.
– У меня осталась минута, максимум – две, – сказала Фенчерч, – а вы еще не начали рассказывать удивительную, потрясающую историю, которую так хотели рассказать.
– Может, вы все-таки разрешите подвезти вас до Лондона? – спросил Артур. – Сегодня суббота, у меня нет важных дел, я…
– Нет, – сказала Фенчерч, – спасибо, очень мило с вашей стороны, но нет. Мне надо несколько дней побыть одной.
Она улыбнулась и пожала плечами.
– Но…
– Расскажете в другой раз. Я дам вам свой телефон.
Пока она царапала карандашом на клочке бумаги семь цифр и передавала клочок Артуру, сердце его то проваливалось в пятки, то тщилось выскочить из груди.
– Теперь мы можем вздохнуть спокойно, – проговорила она, раздвинув губы в медленной улыбке. Ее улыбка заполнила все существо Артура, и ему показалось, что еще немножко – и он взорвется.
– Фенчерч, – сказал он, упиваясь звуками этого имени. – Я…
– Коробка «Пьяной вишни», – возвестил приближающийся голос, – и еще одна прелестная вещь, я так и знала, что вам понравится – пластинка. На ней записаны пьесы для шотландской волынки…
– Да, спасибо, очень мило, – твердо сказал Артур.
– Я решила вам их показать, раз уж вы приехали из Лондона, – объяснила особа с химической завивкой.
Она держала их на вытянутых руках, чтобы Артуру было лучше видно. Он видел, что это и впрямь коробка конфет «Пьяная вишня» и пластинка с пьесами для шотландской волынки. Вот такие призы.
– Теперь пейте спокойно ваше ситро, – сказала особа, легонько потрепав Артура по мокрому от пота плечу. – Я так и знала, что вам захочется на них посмотреть.
Глаза Артура вновь встретились с глазами Фенчерч, и он вдруг не нашелся, что сказать. Мгновение пришло и миновало, испорченное этой проклятой старой дурой.
– Не волнуйтесь, – произнесла Фенчерч, пристально глядя на Артура поверх стакана, – мы еще поговорим.
И сделала еще глоток.
– Возможно, – добавила Фенчерч, – если бы не она, у нас ничего бы не получилось.
Фенчерч улыбнулась уголком рта и встряхнула головой. Волосы вновь упали ей на лицо.
Она была совершенно права.
Артуру пришлось признать, что она была совершенно права.
13
В тот же вечер Артур прогуливался вприпляску вокруг своего дома, воображая, что медленно бредет через поле спелой ржи, и каждую минуту, сам не зная почему, разражаясь хохотом. Ему пришло в голову, что даже прослушивание выигранных пьес для волынки не испортит ему настроения. Было восемь часов, и он решил, что принудит себя, силком заставит прослушать всю пластинку – а потом уже позвонит Фенчерч. Возможно, вообще следует отложить звонок до завтра – это будет ход светского человека. Или до следующей недели.
Нет. Никаких хитростей. Девушка нужна ему, а на остальное ему наплевать. Она нужна ему решительно и бесповоротно, он обожает ее, он желает ее, он хочет проделать с ней вместе много всяких вещей и разделить с ней свою жизнь.
Он изумленно поймал себя на том, что кричит «Гип-гип-ура!» и, как дурак, несется вприпрыжку вокруг дома. Ее глаза, ее волосы, ее голос да вся она…
Артур остановился.
Он поставит пластинку с волынкой. А потом позвонит.
Или сначала позвонит.
Нет. Он сделает вот что. Он поставит пластинку с волынкой. Прослушает все пьесы до самого конца, до последнего стона раненой ведьмы. И только тогда позвонит. Именно в таком порядке. Да будет так.
Артур уже боялся дотрагиваться до предметов; ему казалось, что от его прикосновения они взорвутся.
Он взял в руки пластинку. Надо же, не взорвалась. Вытащил ее из конверта. Открыл проигрыватель, включил усилитель. Все осталось цело.
Опустив иглу на диск, глупо захихикал.
Уселся в кресло и торжественно прослушал «Шотландского солдата».
Прослушал «Чудотворное милосердие».
Прослушал нечто о какой-то горной долине.
Вспомнил о сегодняшнем замечательном ленче.
Только они собрались уходить, как вдруг раздались оглушительные возгласы. Особа с жуткой химической завивкой махала им рукой из другого конца зала, точно глупая куропатка с перебитым крылом. Все посетители буфета повернулись к Артуру и Фенчерч, будто требуя от них ответа.
Они пропустили мимо ушей рассказ о том, как довольна и счастлива будет Энджи, когда узнает, что ей собрали четыре фунта тридцать пенсов на искусственную почку, до них еле-еле дошло, что кто-то за соседним столиком выиграл коробку «Пьяной вишни», и они не сразу усекли, что громогласная особа интересуется, не у них ли билет номер тридцать семь.
Оказалось, что у них. Артур сердито посмотрел на часы.
Фенчерч подтолкнула его локтем.
– Идите, – сказала она, – идите и получите приз. Не будьте букой. Произнесите речь про то, как вы рады, и можете мне позвонить и рассказать, как все прошло. Мне очень хочется послушать пластинку. Идите!
Она легко коснулась его руки – и ушла.
Завсегдатаи буфета сочли благодарственную речь Артура чересчур эмоциональной. В конце концов он получил всего лишь пластинку.
Артур вспоминал об этом, слушал музыку и хохотал.
14
Дзинь-дзинь.
Дзинь-дзинь.
Дзинь-дзинь.
– Алло, слушаю. Да, правильно. Да. Говорите громче, здесь очень шумят. Что?
– Нет, я обслуживаю только вечером. Днем подают Ивонна и Джим, он хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Послушайте, – проговорила особа упоенно, восторженно и взволнованно,
– у вас… любовь, да?
– Трудно сказать, – ответил Артур. – Мы даже не успели поговорить.
И покосился на Фенчерч. Та улыбалась.
Особа понимающе кивнула.
– Через минуту я покажу вам призы, – сказала она и удалилась.
Артур со вздохом снова повернулся к девушке, хотя вряд ли решился бы сказать, любовь ли у них.
– Вы собирались меня спросить, – сказала она.
– Да, – согласился Артур.
– Если хотите, мы можем спросить вместе, – предложила Фенчерч. – Нашли ли меня…
– …в сумке… – подхватил Артур.
– …в камере хранения, как Уорсинга из пьесы «Как важно быть серьезным»… – проскандировали они хором.
– …на вокзале Фенчерч-Стрит?
– Отвечаю: нет, – сказала Фенчерч.
– Отлично, – заметил Артур.
– Меня там зачали.
– Что?
– Меня там за…
– В камере хранения? – возопил Артур.
– Нет, конечно, нет. Не говорите глупостей. Что моим родителям делать в камере хранения? – выпалила она, несколько шокированная его предположением.
– Ну, я не знаю, – промямлил Артур, – может…
– Это было в очереди за билетами.
– В очереди…
– В очереди за билетами. Это с их собственных слов. Детали они сообщать отказываются. Они только говорят, что никто не в силах представить, какая скука стоять в очереди за билетами на вокзале Фенчерч-Стрит.
Она лениво сделала маленький глоток томатного сока и посмотрела на часы.
Артур никак не мог оправиться после того, как поперхнулся газировкой.
– У меня осталась минута, максимум – две, – сказала Фенчерч, – а вы еще не начали рассказывать удивительную, потрясающую историю, которую так хотели рассказать.
– Может, вы все-таки разрешите подвезти вас до Лондона? – спросил Артур. – Сегодня суббота, у меня нет важных дел, я…
– Нет, – сказала Фенчерч, – спасибо, очень мило с вашей стороны, но нет. Мне надо несколько дней побыть одной.
Она улыбнулась и пожала плечами.
– Но…
– Расскажете в другой раз. Я дам вам свой телефон.
Пока она царапала карандашом на клочке бумаги семь цифр и передавала клочок Артуру, сердце его то проваливалось в пятки, то тщилось выскочить из груди.
– Теперь мы можем вздохнуть спокойно, – проговорила она, раздвинув губы в медленной улыбке. Ее улыбка заполнила все существо Артура, и ему показалось, что еще немножко – и он взорвется.
– Фенчерч, – сказал он, упиваясь звуками этого имени. – Я…
– Коробка «Пьяной вишни», – возвестил приближающийся голос, – и еще одна прелестная вещь, я так и знала, что вам понравится – пластинка. На ней записаны пьесы для шотландской волынки…
– Да, спасибо, очень мило, – твердо сказал Артур.
– Я решила вам их показать, раз уж вы приехали из Лондона, – объяснила особа с химической завивкой.
Она держала их на вытянутых руках, чтобы Артуру было лучше видно. Он видел, что это и впрямь коробка конфет «Пьяная вишня» и пластинка с пьесами для шотландской волынки. Вот такие призы.
– Теперь пейте спокойно ваше ситро, – сказала особа, легонько потрепав Артура по мокрому от пота плечу. – Я так и знала, что вам захочется на них посмотреть.
Глаза Артура вновь встретились с глазами Фенчерч, и он вдруг не нашелся, что сказать. Мгновение пришло и миновало, испорченное этой проклятой старой дурой.
– Не волнуйтесь, – произнесла Фенчерч, пристально глядя на Артура поверх стакана, – мы еще поговорим.
И сделала еще глоток.
– Возможно, – добавила Фенчерч, – если бы не она, у нас ничего бы не получилось.
Фенчерч улыбнулась уголком рта и встряхнула головой. Волосы вновь упали ей на лицо.
Она была совершенно права.
Артуру пришлось признать, что она была совершенно права.
13
В тот же вечер Артур прогуливался вприпляску вокруг своего дома, воображая, что медленно бредет через поле спелой ржи, и каждую минуту, сам не зная почему, разражаясь хохотом. Ему пришло в голову, что даже прослушивание выигранных пьес для волынки не испортит ему настроения. Было восемь часов, и он решил, что принудит себя, силком заставит прослушать всю пластинку – а потом уже позвонит Фенчерч. Возможно, вообще следует отложить звонок до завтра – это будет ход светского человека. Или до следующей недели.
Нет. Никаких хитростей. Девушка нужна ему, а на остальное ему наплевать. Она нужна ему решительно и бесповоротно, он обожает ее, он желает ее, он хочет проделать с ней вместе много всяких вещей и разделить с ней свою жизнь.
Он изумленно поймал себя на том, что кричит «Гип-гип-ура!» и, как дурак, несется вприпрыжку вокруг дома. Ее глаза, ее волосы, ее голос да вся она…
Артур остановился.
Он поставит пластинку с волынкой. А потом позвонит.
Или сначала позвонит.
Нет. Он сделает вот что. Он поставит пластинку с волынкой. Прослушает все пьесы до самого конца, до последнего стона раненой ведьмы. И только тогда позвонит. Именно в таком порядке. Да будет так.
Артур уже боялся дотрагиваться до предметов; ему казалось, что от его прикосновения они взорвутся.
Он взял в руки пластинку. Надо же, не взорвалась. Вытащил ее из конверта. Открыл проигрыватель, включил усилитель. Все осталось цело.
Опустив иглу на диск, глупо захихикал.
Уселся в кресло и торжественно прослушал «Шотландского солдата».
Прослушал «Чудотворное милосердие».
Прослушал нечто о какой-то горной долине.
Вспомнил о сегодняшнем замечательном ленче.
Только они собрались уходить, как вдруг раздались оглушительные возгласы. Особа с жуткой химической завивкой махала им рукой из другого конца зала, точно глупая куропатка с перебитым крылом. Все посетители буфета повернулись к Артуру и Фенчерч, будто требуя от них ответа.
Они пропустили мимо ушей рассказ о том, как довольна и счастлива будет Энджи, когда узнает, что ей собрали четыре фунта тридцать пенсов на искусственную почку, до них еле-еле дошло, что кто-то за соседним столиком выиграл коробку «Пьяной вишни», и они не сразу усекли, что громогласная особа интересуется, не у них ли билет номер тридцать семь.
Оказалось, что у них. Артур сердито посмотрел на часы.
Фенчерч подтолкнула его локтем.
– Идите, – сказала она, – идите и получите приз. Не будьте букой. Произнесите речь про то, как вы рады, и можете мне позвонить и рассказать, как все прошло. Мне очень хочется послушать пластинку. Идите!
Она легко коснулась его руки – и ушла.
Завсегдатаи буфета сочли благодарственную речь Артура чересчур эмоциональной. В конце концов он получил всего лишь пластинку.
Артур вспоминал об этом, слушал музыку и хохотал.
14
Дзинь-дзинь.
Дзинь-дзинь.
Дзинь-дзинь.
– Алло, слушаю. Да, правильно. Да. Говорите громче, здесь очень шумят. Что?
– Нет, я обслуживаю только вечером. Днем подают Ивонна и Джим, он хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40