Фенчерч перевела взгляд на озеро и немного подумала.
– Хорошо, – согласилась она, – только это совсем короткая история. И не такая смешная, как твоя, но… Ну ладно.
Она опустила глаза. Артур чувствовал, что опять наступило особенное мгновение. Казалось, даже воздух вокруг них застыл в ожидании. Артур взмолился, чтобы воздух куда-нибудь убрался и занялся своими делами.
– Когда я была маленькая… – заговорила Фенчерч. – Истории вроде этой всегда так начинаются: «Когда я была маленькая…» Ну ладно. Это вступление – такой традиционный штамп. Когда девушка вдруг говорит: «Когда я была маленькая…» – это значит, что сейчас она начнет изливать душу. Сейчас будет это вступление. Когда я была маленькая, в изножье моей кровати висела картинка… Ну как тебе моя история?
– Мне она нравится. Я думаю, она развивается в правильном направлении. Ты сразу же ввернула мотив спальни. Можно подробнее поговорить о картинке.
– Считается, что дети любят такие картинки, – сказала Фенчерч, – но это только так считается. Знаешь, такие, где трогательные зверюшки делают что-то очень трогательное.
– Да. Меня тоже от них тошнило. Кролики в жилетиках.
– Точно. Эти кролики сидели на плоту в компании крыс и сов. Кажется, там еще был северный олень.
– На плоту.
– И еще на плоту сидел мальчик.
– С кроликами в жилетиках, совами и северным оленем.
– Именно так. Мальчик, похожий на веселого оборванного цыганенка.
– Фу ты!
– Признаться честно, эта картинка разрывала мне сердце. Перед плотом плыла выдра, и по ночам я глаз не могла сомкнуть, потому что за нее переживала: ведь ей приходилось тянуть плот со всеми этими гадкими животными, которым вообще нечего было делать на плоту, и у выдры был такой тоненький хвостик, и я думала, как ей, должно быть, больно все время тянуть плот. Это-то меня и мучило. Не сильно, так, подспудно, но все время.
И вот однажды, а ты учти, что я год за годом каждый вечер смотрела на эту картинку, я вдруг заметила на плоту парус. Раньше я его никогда не видела. С выдрой было все в порядке, она просто плыла рядом с плотом – за компанию.
Фенчерч пожала плечами.
– Хорошая история? – спросила она.
– Конец слабоват, – ответил Артур, – в таких случаях слушатели кричат: «Ну и что?» Все шло прекрасно, но для положительного отзыва требуется финальная кода.
Фенчерч рассмеялась и села, обхватив колени руками.
– Это было просто озарение: годы почти бессознательных мучений вдруг развеялись как дым. Словно гора с плеч. Словно черно-белый кадр стал цветным. Словно сухую палку вдруг кто-то вздумал полить – и она расцвела. Ну, ракурс вдруг меняется, и тебе словно говорят: «Брось волноваться, мир прекрасен и совершенен. И жить вообще-то очень легко». Ты, может быть, думаешь, я так говорю, потому что я сегодня днем такое пережила, да?
– Ну, я… – произнес Артур. Его хладнокровие внезапно пошло ко дну.
– Да, так оно и есть, – сказала Фенчерч. – Да, именно это я днем и почувствовала. Но понимаешь, я такое ощущала и раньше, даже сильнее. Необычайно сильно. Наверно, я такой человек… – проговорила она, глядя вдаль, – у меня ни с того ни с сего бывают удивительные озарения.
Артур вконец растерялся. У него почти что отнялся язык, и он счел за лучшее пока им даже не пользоваться.
– Это было очень стра-а-анно, – сказала Фенчерч с интонацией какого-нибудь египетского военачальника, который увидел, что в ответ на взмах Моисеева посоха Красное море повело себя несколько необычно. – Очень странно, – повторила она, – потому что еще задолго до этого во мне зрело удивительное чувство, будто я должна дать жизнь чему-то новому. Нет, на самом деле это было не так, скорее, мне казалось, будто я постепенно соединяюсь с чем-то иным, все мое тело, клетка за клеткой. Нет, даже не так – словно бы вся Земля хотела через меня…
– Число «сорок два» тебе ни о чем не говорит? – тихо спросил Артур.
– Что? Нет, ты, собственно, к чему это? – воскликнула Фенчерч.
– Да так, пришло в голову… – пробормотал Артур.
– Артур, я не шучу, для меня это все совершенно реально и очень важно.
– Я лично тоже не шучу, – заявил Артур. – Правда, не поручусь, что этого не делает Вселенная.
– В каком смысле?
– Расскажи мне все, от начала до конца, – попросил Артур. – И не беспокойся, если тебе что кажется странным. Поверь мне, ты говоришь с человеком, который повидал много чего странного, – прибавил он. – Я не про историю с печеньем говорю – отнюдь.
Фенчерч кивнула, видимо, поверив Артуру. Внезапно схватила его за руку.
– Когда пришло это озарение, все казалось таким простым, – сказала она.
– Умопомрачительно простым. Раз, два и готово.
– И в чем твое озарение заключалось? – спокойно спросил Артур.
– Понимаешь, – проговорила она, – теперь я этого не знаю. Оно улетучилось бесследно. Когда я стараюсь вспомнить, у меня в голове мелькают какие-то обрывки, а когда стараюсь очень сильно, то вспоминаю про чашку с чаем и немедленно теряю сознание.
– Это как?
– Ну, как и в твоей истории, самое интересное произошло в кафе, – пояснила Фенчерч. – Я сидела и пила чай. Это было как раз после того, как я много дней ощущала, будто во мне что-то растет, меня с чем-то соединяют. Кажется, я что-то тихо напевала. В здании напротив шел какой-то ремонт, я смотрела поверх чашки в окно и все видела. Мне всегда ужасно нравилось смотреть, как люди работают. И внезапно у меня в голове возникло ОНО. Послание неизвестно откуда. Оно было совсем простое. И всему на свете придавало смысл. Я выпрямилась и подумала: «Ого! Ну, значит, теперь-то все в порядке». Я так удивилась, что чуть не уронила чашку. Нет, кажется, я ее все-таки уронила. Я понятно говорю?
– До чашки все было замечательно.
Фенчерч встряхнула головой, потом еще раз, будто пытаясь навести порядок в мыслях. Собственно, она и впрямь пыталась это сделать.
– Вот и я говорю, – сказала она. – До чашки все замечательно. И тут мне показалось, я совершенно явственно увидела, что весь мир взорвался.
– Что-о?
– Я знаю, это, конечно, глупо, и все говорят, что это была галлюцинация, но если это была галлюцинация, значит, я вижу галлюцинации в стереокино на широком экране, и озвучены они в системе Долби-стерео с шестнадцатью дорожками. И пожалуй, мне надо сдавать свое сознание напрокат людям, которым наскучили триллеры с акулами. Ощущение было такое, словно земля буквально разверзлась у меня под ногами, и… и…
Фенчерч ласково погладила траву, будто прося у нее утешения, и замялась, словно вдруг решила сказать совсем не то, что собиралась.
– И я очнулась. В больнице. И видимо, с тех пор крыша у меня так и шатается – то съедет, то перестанет. Так что я как-то побаиваюсь внезапных удивительных озарений, которые гласят, что все будет хорошо, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40