Геннадий притянул к себе руку Симы и прокрутил на ее запястье узкий серебристый браслет. — Странная вещь, ты носишь ее, не снимая.
— А она и не снимается, видишь, никакой застежки нет.
— Хм, точно, цельный металл. Только какой?
— Секрет. Ты же знаешь, что у каждой уважающей себя ведьмы должен быть свой личный амулет? Вот, это мой, в нем вся сила.
— И его, разумеется, передала тебе прабабушка на смертном одре? Для осуществления, так сказать, инициации?
— Именно! Прабабуся была женщиной со странностями. Будем вставать? Кажется, мы линей ловить собирались?
— Линей будем ловить завтра утром, их еще прикармливать надо. Сейчас встанем, возьмем лодку и отправимся. Держу пари, что все приличные уже расхватали. А нам барахло достанется.
Так и получилось. Когда смотритель показал оставшиеся в наличии средства передвижения по воде, то стало ясно, что предстоит трудный выбор. Две обшарпанные пластиковые лодки, светящие многочисленными заплатами, и громоздкая дюралевая «Ока», явно сошедшая с конвейера еще во времена застоя.
— Хорошая лодка, устойчивая, — сообщил смотритель, кивая на этот гроб. — Только она под мотор сделана, точнее, под два, на веслах идет туго. А рыбачить с нее удобно, как на плоту сидишь.
— Так сначала догрести надо, — с сомнением протянул Геннадий. — Лучше мы одну из этих скорлупок возьмем, не развалятся?
— Нет, но воду придется периодически вычерпывать. Протекают, заразы. Там есть специальная посудина для этого дела. Если резиновые сапоги взять не забыли, то не страшно, ветра сегодня нет.
Геннадий рассчитался за аренду, кинул в лодку пакет с прикормкой и оправился получать весла. — Ты садись на корму и начинай вычерпывать, все равно придется. — Лодка, несмотря на свой затрапезный вид, шла довольно ходко, но до облюбованного Геннадием места в камышах пришлось грести более получаса. Потом Геннадий сбросил за борт подкормку. Часть в специальной сетке с буйком, а часть просто горстями. На высоком стебле привязал яркую тряпочку, чтобы отметить место.
— Есть, дело сделано. Это верное место, в этих камышах ручей в озеро впадает. Лини это любят. Мне его показали по большому секрету в прошлом году. Только молчок, никому ни слова. С утра придем сюда и встанем.
— Надеюсь, что не на этом решете. У меня уже руки замерзли воду вычерпывать, — сообщила Сима, выливая за борт очередную порцию. — Уже не лето, чай.
— Ладно, когда рыбаки вернутся, попробуем забронировать себе назавтра другую посудину. В крайнем случае, возьмем того дюралевого мастодонта. Грести придется вдвое дольше, зато под ногами хлюпать не будет, и уж точно не перевернемся.
Геннадий снова взялся за весла и вывел лодку из камышей на чистую воду. Обернувшись через плечо, он развернул нос лодки в сторону базы, потом, повернувшись обратно, выбрал подходящий ориентир на противоположном берегу. Так легче держать нужный курс, нет необходимости постоянно вертеть головой. После десяти минут спокойной гребли за спиной послышался характерный звук лодочного мотора.
— Хм, вроде на озере ходить на моторах запрещено, разве только спасателям, — сообщил Геннадий обернувшись. — Кто бы это мог быть?
— Это та лодка, которой мы пренебрегли на причале. Идет на двух моторах в нашу сторону, очень быстро. В ней трое.
— Ну и зрение у тебя, даже завидно. Может, случилось чего, что они так летят? Ладно, приблизятся — посмотрим.
Сбавлять скорость неизвестные явно не собирались. Геннадий забеспокоился, привстал с банки и начал махать рукой. Пустое дело, моторка на большой скорости пронеслась совсем рядом. — Вот уроды! — Он, чертыхаясь, развернул лодку к набегающей высокой волне. Их подбросило раз, другой, захлестнуло водой. — Совсем рехнулись, мы же перевернуться могли! Вычерпывай воду скорей, черпанули порядком. — Сима послушно заработала посудиной. — Нажрались, наверное, с утра пораньше, вот мозги и отшибло, — продолжал возмущаться Геннадий, возвращая их потяжелевший от воды корабль на прежний курс. — Пусть только вернутся, я с ними побеседую по душам. Давай, работай быстрее, а я тоже поднажму, нам надо переодеться в сухое, болеть некогда.
Геннадий усиленно греб, продолжая следить за удаляющейся моторкой. — В наши камыши идут, — сообщил он Симе. — Интересно, что они там делать собираются? Рыбаки так не подходят, рыба в озере к моторам не привыкшая.
Ответ последовал через пятнадцать минут. Со стороны камышей послышался приглушенный взрыв, потом еще один, и еще…. Геннадий прекратил греблю и прислушался.
— Похоже на врыв ручной гранаты под водой, — высказала свое мнение Сима.
— Точно, эти му… сволочи рыбу глушат. Милицию надо вызвать.
К причалу турбазы они подошли через пять минут. — Что за идиоты взяли у тебя дюралевку? — поинтересовался Геннадий у смотрителя. — Они нас чуть не утопили, а потом еще и браконьерством занялись.
— Так это Мишаня с дружками, они тут часто куролесят.
— Что значит часто? Вам что? Лень номер на телефоне набрать?
— Ха, вот вы сами и наберите. Иваныч, прошлый директор базы, тоже набрал. И где он теперь?
— И где? — спросила Сима спокойным голосом.
— Сами знаете где! У этого Мишани отец — начальник губернской Службы Социальной Профилактики. Теперь Иваныч свой алкоголизм в тундре лечит. А мне по его стопам идти не резон. И вам не советую.
— Понятно, — Геннадий вернул смотрителю весла. — Пойдем, Сима, переоденемся, заодно и поговорим.
Что уместилось, повесили сушиться на масляный радиатор, рядом поставили сапоги. — Что скажешь? — спросил он у Симы, которая зашнуровывала кроссовки.
— Обычное дело, новая реинкарнация «золотой молодежи». Всегда одно и тоже. Папашка, наверное, отличился в свое время, за заслуги получил высокий пост. А сынуле захотелось «красивой жизни», недополучил при «демократах», теперь наверстывает.
— Это я и без тебя понимаю, — отмахнулся Геннадий. — Мне просто интересно, кому ты теперь будешь писать заявление о «социальной опасности»? Его отцу? Что вам там, в Общественной Службе говорили, на сей счет?
— Нам говорили, что если человек ходит в сортир каждый день, то это еще не значит, что задницу вытирать бессмысленно. Так, кажется, только в оригинале это звучало несколько грубее.
— Это в теории, а на практике? В данном конкретном случае?
— И на практике. Вызовем милицию, дождемся этих ухарей, повяжем их вместе с рыбой, которую они наглушили. Дождемся оформления протокола по всей форме. Напишем заявления….
— Ясно, а что ты в этом заявлении про нас напишешь? Что мы тут вдвоем делали? Ночевали, кстати, в одном домике.
Сима довольно долго смотрела ему в глаза. — Вот так все и начинается. Этот смотритель, наверное, прикладывается к бутылочке. У милиции свои резоны, а ну как спросят, куда раньше смотрели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— А она и не снимается, видишь, никакой застежки нет.
— Хм, точно, цельный металл. Только какой?
— Секрет. Ты же знаешь, что у каждой уважающей себя ведьмы должен быть свой личный амулет? Вот, это мой, в нем вся сила.
— И его, разумеется, передала тебе прабабушка на смертном одре? Для осуществления, так сказать, инициации?
— Именно! Прабабуся была женщиной со странностями. Будем вставать? Кажется, мы линей ловить собирались?
— Линей будем ловить завтра утром, их еще прикармливать надо. Сейчас встанем, возьмем лодку и отправимся. Держу пари, что все приличные уже расхватали. А нам барахло достанется.
Так и получилось. Когда смотритель показал оставшиеся в наличии средства передвижения по воде, то стало ясно, что предстоит трудный выбор. Две обшарпанные пластиковые лодки, светящие многочисленными заплатами, и громоздкая дюралевая «Ока», явно сошедшая с конвейера еще во времена застоя.
— Хорошая лодка, устойчивая, — сообщил смотритель, кивая на этот гроб. — Только она под мотор сделана, точнее, под два, на веслах идет туго. А рыбачить с нее удобно, как на плоту сидишь.
— Так сначала догрести надо, — с сомнением протянул Геннадий. — Лучше мы одну из этих скорлупок возьмем, не развалятся?
— Нет, но воду придется периодически вычерпывать. Протекают, заразы. Там есть специальная посудина для этого дела. Если резиновые сапоги взять не забыли, то не страшно, ветра сегодня нет.
Геннадий рассчитался за аренду, кинул в лодку пакет с прикормкой и оправился получать весла. — Ты садись на корму и начинай вычерпывать, все равно придется. — Лодка, несмотря на свой затрапезный вид, шла довольно ходко, но до облюбованного Геннадием места в камышах пришлось грести более получаса. Потом Геннадий сбросил за борт подкормку. Часть в специальной сетке с буйком, а часть просто горстями. На высоком стебле привязал яркую тряпочку, чтобы отметить место.
— Есть, дело сделано. Это верное место, в этих камышах ручей в озеро впадает. Лини это любят. Мне его показали по большому секрету в прошлом году. Только молчок, никому ни слова. С утра придем сюда и встанем.
— Надеюсь, что не на этом решете. У меня уже руки замерзли воду вычерпывать, — сообщила Сима, выливая за борт очередную порцию. — Уже не лето, чай.
— Ладно, когда рыбаки вернутся, попробуем забронировать себе назавтра другую посудину. В крайнем случае, возьмем того дюралевого мастодонта. Грести придется вдвое дольше, зато под ногами хлюпать не будет, и уж точно не перевернемся.
Геннадий снова взялся за весла и вывел лодку из камышей на чистую воду. Обернувшись через плечо, он развернул нос лодки в сторону базы, потом, повернувшись обратно, выбрал подходящий ориентир на противоположном берегу. Так легче держать нужный курс, нет необходимости постоянно вертеть головой. После десяти минут спокойной гребли за спиной послышался характерный звук лодочного мотора.
— Хм, вроде на озере ходить на моторах запрещено, разве только спасателям, — сообщил Геннадий обернувшись. — Кто бы это мог быть?
— Это та лодка, которой мы пренебрегли на причале. Идет на двух моторах в нашу сторону, очень быстро. В ней трое.
— Ну и зрение у тебя, даже завидно. Может, случилось чего, что они так летят? Ладно, приблизятся — посмотрим.
Сбавлять скорость неизвестные явно не собирались. Геннадий забеспокоился, привстал с банки и начал махать рукой. Пустое дело, моторка на большой скорости пронеслась совсем рядом. — Вот уроды! — Он, чертыхаясь, развернул лодку к набегающей высокой волне. Их подбросило раз, другой, захлестнуло водой. — Совсем рехнулись, мы же перевернуться могли! Вычерпывай воду скорей, черпанули порядком. — Сима послушно заработала посудиной. — Нажрались, наверное, с утра пораньше, вот мозги и отшибло, — продолжал возмущаться Геннадий, возвращая их потяжелевший от воды корабль на прежний курс. — Пусть только вернутся, я с ними побеседую по душам. Давай, работай быстрее, а я тоже поднажму, нам надо переодеться в сухое, болеть некогда.
Геннадий усиленно греб, продолжая следить за удаляющейся моторкой. — В наши камыши идут, — сообщил он Симе. — Интересно, что они там делать собираются? Рыбаки так не подходят, рыба в озере к моторам не привыкшая.
Ответ последовал через пятнадцать минут. Со стороны камышей послышался приглушенный взрыв, потом еще один, и еще…. Геннадий прекратил греблю и прислушался.
— Похоже на врыв ручной гранаты под водой, — высказала свое мнение Сима.
— Точно, эти му… сволочи рыбу глушат. Милицию надо вызвать.
К причалу турбазы они подошли через пять минут. — Что за идиоты взяли у тебя дюралевку? — поинтересовался Геннадий у смотрителя. — Они нас чуть не утопили, а потом еще и браконьерством занялись.
— Так это Мишаня с дружками, они тут часто куролесят.
— Что значит часто? Вам что? Лень номер на телефоне набрать?
— Ха, вот вы сами и наберите. Иваныч, прошлый директор базы, тоже набрал. И где он теперь?
— И где? — спросила Сима спокойным голосом.
— Сами знаете где! У этого Мишани отец — начальник губернской Службы Социальной Профилактики. Теперь Иваныч свой алкоголизм в тундре лечит. А мне по его стопам идти не резон. И вам не советую.
— Понятно, — Геннадий вернул смотрителю весла. — Пойдем, Сима, переоденемся, заодно и поговорим.
Что уместилось, повесили сушиться на масляный радиатор, рядом поставили сапоги. — Что скажешь? — спросил он у Симы, которая зашнуровывала кроссовки.
— Обычное дело, новая реинкарнация «золотой молодежи». Всегда одно и тоже. Папашка, наверное, отличился в свое время, за заслуги получил высокий пост. А сынуле захотелось «красивой жизни», недополучил при «демократах», теперь наверстывает.
— Это я и без тебя понимаю, — отмахнулся Геннадий. — Мне просто интересно, кому ты теперь будешь писать заявление о «социальной опасности»? Его отцу? Что вам там, в Общественной Службе говорили, на сей счет?
— Нам говорили, что если человек ходит в сортир каждый день, то это еще не значит, что задницу вытирать бессмысленно. Так, кажется, только в оригинале это звучало несколько грубее.
— Это в теории, а на практике? В данном конкретном случае?
— И на практике. Вызовем милицию, дождемся этих ухарей, повяжем их вместе с рыбой, которую они наглушили. Дождемся оформления протокола по всей форме. Напишем заявления….
— Ясно, а что ты в этом заявлении про нас напишешь? Что мы тут вдвоем делали? Ночевали, кстати, в одном домике.
Сима довольно долго смотрела ему в глаза. — Вот так все и начинается. Этот смотритель, наверное, прикладывается к бутылочке. У милиции свои резоны, а ну как спросят, куда раньше смотрели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45