– Так сложилось, – развел я руками. – Впрочем, я убежден, что на основании предложенной мной идеологии ваши советники смогли бы в каждый конкретный момент разработать практические советы.
– Если бы они приняли эту новую идеологию.
– Если ни они, ни вы не согласитесь принять ее, то все мои советы пропадут втуне. Все капитаны флота должны видеть перед собой единую цель. Иначе не будет флота.
– Это верно, но я рассчитывал на одного штурмана на флагманском судне.
– Судьба государства, как и флота, не может зависеть от одной личности.
– Возможно, – государь пристально посмотрел мне в глаза. – Но для миллионов людей иногда была важна единственная фраза, сказанная одним пророком.
– Только если они были готовы услышать ее, ваше величество.
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул министр двора. Он вопросительно и умоляюще посмотрел на государя.
– Что же, время не ждет, – вздохнул император. – Впрочем, это относится не только к сегодняшней церемонии. Мне очень нужны ваши советы, князь, независимо от того, будут они носить общий характер или окажутся изложением плана конкретных мероприятий. Сейчас настало время действовать.
Государь направился к выходу. Я отошел к окну и облокотился на подоконник. На душе было неуютно. Кажется, судьба снова затягивала меня в круговерть придворных интриг и международных конфликтов. Как тяжело было сейчас опускаться во все эти дрязги. В последние дни мне все чаще вспоминался тот великолепный город, который померещился мне в поместье Гоюна за несколько минут до штурма. Особенно часто мои мысли возвращались к нему после того, что привиделось мне в Гатчинском парке. Душа рвалась туда, где в зелени садов утопали прекрасные дворцы, где кристально чистые реки впадали в лазурное море, где, как казалось мне, нет никакой грязи ни на улицах, ни в сердцах людей. Но именно сейчас, после беседы с императором, я с особой силой ощутил ледяное дыхание тевтонского замка. Казалось, некая сила вновь затягивала меня вниз, в холод казематов, безнадежно удаляла от того прекрасного города. И вдруг передо мной предстало лицо учителя Ма Ханьцина. «Испытание твое и твой последний бой, – словно услышал я беззвучный голос. – Жизнь будет такой, какой ты сделаешь ее. Но на небесные поля не бегут, на них приходят победителями».
«Значит, так тому и быть, – обреченно подумал я. – Видать, мой крест: сделать еще один толчок, один из многих, который поможет пасть тевтонскому замку, а на его месте возникнуть прекрасному городу».
Глава 23
ОТКРОВЕНИЯ
– Ты собираешься к государю? – Юля с дивана наблюдала, как я завязывал галстук-бабочку.
– Да, – ответил я. – Через полчаса совещание.
– Это надолго?
– Часа два, может, три.
– Нет, я имею в виду все это, – Юля обвела рукой комнату. – Мы живем в чужом доме без права выезда. Ты все время ходишь на какие-то совещания. То с министром иностранных дел, то с министром обороны, а то и с самим государем.
– Мы живем в царском дворце, – улыбнулся я. – Выезжать отсюда нам нельзя, потому что это опасно. Не думаю, что это продлится долго. Потом мы уедем.
– Куда?
– Подумаем, – я отошел от зеркала и подсел к ней. – Может быть, на Таити.
– На Таити? Почему именно на Таити?
– Потому что это райский остров... и он дальше всего от Петербурга.
– А политику бросишь?
– И даже с удовольствием. Она еще обременительнее бизнеса.
– Почему?
– Потому что в бизнесе надо только не попасться на нарушении закона, а в политике еще и обернуть корыстные интересы в фантик заботы об общественном благе. А я не люблю притворяться. И никогда не любил.
– А если не притворяться? – усмехнулась она.
– Тогда будешь терпеть неудачи, потому что люди не любят видеть вещи такими, какие они есть. И они не прощают тем, кто им показывает истинную суть вещей. Но моя проблема глубже. У меня нет корыстных интересов в политике, а значит, мне незачем туда идти.
– А если с бескорыстными интересами? Почему бы, скажем, не сделать людей счастливее?
– Зачем? Человечество само создает себе условия для жизни. Каждая страна, каждый народ, каждая семья пожинает плоды того, что было сделано прошлыми поколениями.
– Но, может, стоит освободить их от этого бремени?
– Они вполне в силах сделать это сами. Надо лишь исправить прошлые ошибки, и все изменится.
– Но разве это справедливо, что люди отвечают за грехи, которых не совершали? Разве ребенок виноват в том, что рождается в семье алкоголиков?
– Я знаю одно: все в этом мире не случайно. Если человек попал в определенные условия, значит, это нужно для него. Как только он решит свои задачи, условия изменятся.
– Ты действительно веришь в это?
– Раньше верил, теперь знаю.
– Но ты все же сидишь здесь и участвуешь в совещаниях. Боишься, что тебя снова похитят?
– Наверное, это та последняя задача, которую я должен решить, прежде чем стану окончательно свободным.
– Я тебя редко вижу, – пожаловалась Юля.
– Разве?! Мне казалось, что мы проводим вместе немало времени. Вместе едим, каждый день гуляем по парку...
– Да, это так, – Юля смутилась. – Но мне все равно кажется, что ты не здесь.
Я тяжело вздохнул, признавая правоту ее слов.
– Вы решаете слишком сложные вопросы, и поэтому ты не можешь не думать о них все время?
Кажется, Юля решила подсказать мне выход из поставленной ею же ловушки, но я не мог воспользоваться им, как вообще не мог ей врать.
– Нет, я привык решать подобные вопросы. Руководить корпорацией ничуть не проще, мне это никогда не мешало.
– Да, я помню тебя, когда мы познакомились, – на лице у Юли промелькнуло мечтательное выражение. – И помню, когда ты забрал меня в свое имение. Ты тогда был озадачен... но все равно не такой, как сейчас.
– Да... Сейчас кое-что изменилось.
– Что?
– Я стал видеть некоторые вещи.
– Какие?
– Самые разные. О будущем... о возможном будущем. О людях.
– То есть как о будущем?
– Ну вот так. Я просто вижу то, что будет, и точно знаю, почему так будет.
– Ты уверен, что это не... – она осеклась.
– Вначале не был уверен. Потом, когда многое начало сбываться, убедился, что я не псих.
– И давно это у тебя? – в голосе у Юли зазвучал испуг.
– Нет, недавно, первый раз было прямо перед тем, как ты приехала сюда. Кое-что похожее было еще в поместье Гоюна, перед штурмом. Не знаю, что это было... Но это было очень красиво.
– Так вот почему ты был такой странный! Я-то думала, что это после плена, – она немного помолчала. – Значит, ты теперь можешь видеть будущее? Значит, ты теперь пророк?
– Не знаю. Мне всегда казалось, что пророк – это нечто другое.
– Но ведь ты видишь будущее.
– Знаешь, это все сложно. Я вижу возможные варианты. Но мне их показывают...
– Показывают?! – в ее голосе снова зазвучал испуг, похоже, теперь за мое психическое здоровье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84