С той лишь разни­цей, что если Ллойд отдавал предпочтение «благочес­тивому» Робертсу, считая его незаурядным морехо­дом, то старому Стивенсону был больше по душе Генри Морган, хотя и безжалостный головорез, тем не менее отважно сражавшийся с испанцами, смельчак из породы настоящих «морских львов», бла­годаря которым Англия и стала «владычицей морей».
Двое взрослых и мальчик всерьез обсуждали пре­имущества абордажного багра перед топором и ко­пьем. Или, скажем, каков должен быть запас пороха для двенадцатифунтовой пушки, где лучше хранить мушкетные заряды, фитили и ручные гранаты. Спо­рили и по поводу изображений на пиратском флаге. Один считал, что чаще всего на нем красовались устрашающие череп и кости («Веселый Роджер»). Дру­гой доказывал, что столь же часто на черных стягах встречались человек с саблей в руке (морской раз­бойник), трезубец или дракон, песочные часы, напоминающие о быстротечности жизни (а проще гово­ря: лови момент). Иногда, не мудрствуя лукаво, про­сто писали слово «фортуна».
Те же изображения выбирали для татуировки, в качестве амулетов суеверные пираты использовали ракушки и кусочки дерева. Какие напитки предпо­читали они: ром или арак, пальмовое вино или смесь из морской воды и пороха? Это тоже являлось предметом обсуждения.
Одним словом, Стивенсон жил в мире героев рождавшейся книги. И можно предположить, что ему не раз казалось, будто он и в самом деле один из них. В этом сказывалось его вечное стремление к лицедейству, жившее в нем актерство. Многие отме­чают эту особенность писателя – соответственно нарядившись, исполнять перед самим собой ту или иную роль. Здесь Стивенсон выступал как бы после­дователем теории творчества своего любимого Кольриджа: поэт должен уметь вживаться в чужое созна­ние и полностью перевоплощаться в своего героя.
Но ведь такая способность художника приносит и великое счастье, и великую боль. Разве Бальзак умер не оттого, что был замучен поступками своих вымышленных героев? А Флобер? Больше всего он боялся «заразиться взаправду» переживаниями своих персонажей, испытывая в то же время огромное на­слаждение «претворяться в изображаемые существа». Точно так же Э.-Т.-А. Гофман, когда творил образы своих фантазий и ему становилось страшно, просил жену не оставлять его одного. Над порожденными собственным воображением героями обливался сле­зами Ч. Диккенс, мучился Г. Гейне и страдал Ф. До­стоевский. Они были актерами в самом подлинном смысле этого слова в окружении огромной и пестрой толпы созданных ими образов.
Мечтатель Стивенсон щедро наделял себя в твор­честве всем, чего ему недоставало в жизни. Часто прикованный к постели, он отважно преодолевал удары судьбы, безденежье и литературные неудачи тем, что отправлялся на крылатых кораблях мечты в безбрежные синие просторы, совершал смелые по­беги из Эдинбургского замка, сражался на стороне вольнолюбивых шотландцев. Романтика звала его в дальние дали. Увлекла она в плавание и героев «Острова сокровищ».
Теперь он жил одним желанием, чтобы они до­плыли до острова и нашли клад синерожего Флинта. Ведь самое интересное, по его мнению, – это поис­ки, а не то, что случается потом. В этом смысле ему было жаль, что А. Дюма не уделил должного места поискам сокровищ в своем «Графе Монте-Кристо».
Под шум дождя в Бремере было написано за пят­надцать дней столько же глав. Поистине рекордные сроки. Однако на первых же абзацах шестнадцатой главы писатель, по его собственным словам, позор­но споткнулся. Уста его были немы, в груди – ни слова для «Острова сокровищ». А между тем мистер Гендерсон, издатель журнала для юношества «Янг фолкс», который решился напечатать роман, с не­терпением ждал продолжения. Но творческий про­цесс прервался. Стивенсон утешал себя: ни один ху­дожник не бывает художником изо дня в день. Он ждал, когда вернется вдохновение. Но оно, как видно, надолго покинуло его. Писатель был близок к отчаянию.
Кончилось лето, наступил октябрь. Спасаясь от сырости и холодов, Стивенсон перебрался на зиму в Давос. Здесь, в швейцарских горах, к нему и пришла вторая волна счастливого наития. Слова вновь так и полились сами собой из-под пера. С каждым днем он, как и раньше, продвигался на целую главу.
И вот плавание «Эспаньолы» завершилось. Кон­чилась и литературная игра в пиратов и поиски со­кровищ. Родилась прекрасная книга, естественная и жизненная, написанная великим мастером-повест­вователем.
Некоторое время спустя Стивенсон держал в руках гранки журнальной корректуры. Неужели и этой его книге суждено стать еще одной неудачей? Поначалу, казалось, так и случится: напечатанный в журнале роман не привлек к себе ни малейшего внимания. И только когда «Остров сокровищ» в 1883 году вышел отдельной книгой (автор посвятил ее своему пасынку Ллойду), Стивенсона ждала за­служенная слава. «Забавная история для мальчишек» очень скоро стала всемирно любимой, а ее создате­ля – РЛС – Роберта Льюиса Стивенсона – при­знали одним из выдающихся английских писателей. Лучшую оценку в этом смысле дал ему, пожалуй, Р. Киплинг, написавший, что творение Стивенсо­на – «настоящая черно-белая филигрань, отделан­ная с точностью до толщины волоска».
ШАНСИЛАУ, или ВСТРЕЧИ КАМОЭНСА С ПИРАТАМИ
Изгнание
С моря силуэт сегодняшнего Макао (Аомынь) выглядит вполне современно – над городом возвы­шаются громады многоэтажных зданий. Однако при ближайшем рассмотрении становится очевидным внешнее его своеобразие. Проявляется оно прежде всего в обилии католических церквей и старинных зданий, построенных в западном стиле, напоминаю­щих о четырехсотлетнем господстве португальцев на этом клочке азиатской земли.
Впрочем, немало здесь и процветающих буддий­ских храмов. В остальном же облик Макао типично китайский: скопление лачуг, всякого рода лавочек и мастерских мелких ремесленников. В китайских кварталах на улочках оживленно и шумно. Особенно многолюдно в этих районах бывает в дни традици­онных праздников. Туристические бюро всячески рекламируют красочные карнавалы с причудливыми масками, иллюминацией и множеством танцующих.
Надо сказать, что туристская индустрия развива­ется в Макао чрезвычайно быстро. Многих привле­кают сюда прежде всего игорные дома. Местные ка­зино битком набиты состоятельными гостями из За­падной Европы, США, Австралии и Юго-Восточной Азии.
На рекламных проспектах – богатые отели, шикарные лимузины и улыбающиеся красотки. Здесь и катера на подводных крыльях, доставляющие пассажиров из Гонконга, новый паром, курсирующий в бухте Чжуцзянкоу между Макао и Гонконгом, золотые пляжи и, нако­нец, двухкилометровый мост, соединяющий остров Тайпа с Макао.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86