«Да, конечно, это была ошибка; вы не догадались подумать, что если я не поместил «Поэта и гражданина» в «Современнике», то, значит, находил это неудобным», – и больше уже никогда не возвращался в разговорах к этому случаю.
Письма Чернышевского к Некрасову (1856–1857 годов) показывают, с какой настойчивостью заботился он в отсутствие поэта об интересах «Современника», отдавая ему все свои силы и время, хотя личная жизнь его была омрачена тогда тяжелыми переживаниями.
Ольга Сократовна ожидала в это время второго ребенка. Горячо любя ее, Николай Гаврилович с мучительной тревогой думал о приближении родов, потому что врачи еще после рождения первенца предупредили его, что следующие роды могут закончиться для Ольги Сократовны смертельным исходом.
Выдержка и спокойствие, никогда не покидавшие прежде Николая Гавриловича, на этот раз оставили его. Он сам признавался потом Некрасову, что волнение, охватившее его с осени 1856 года, совершенно выбило его из колеи, спутало в голове все мысли и даже лишило способности писать: «Верите, двух слов не мог склеить по целым неделям, – раза два даже напивался пьян, что уже вовсе не в моих правилах».
Так в напряженном состоянии прожил он около четырех месяцев. 7 января следующего года Ольга Сократовна благополучно родила сына Виктора, и к Чернышевскому вернулся утраченный покой, С удесятеренной энергией погрузился он в дела «Современника».
Приход Добролюбова в журнал был как нельзя более своевременным. Чернышевский сразу угадал в авторе статьи о «Собеседнике любителей российской словесности» своего будущего преемника по отделу литературной критики и библиографии. Сам он, освобождаясь от ведения этого отдела, получал возможность в ближайшем будущем заняться другими разделами журнала, которые считал еще более важными, – именно разделами политики, философии, истории, политической экономии. Он понимал, что эти разделы, остававшиеся до последнего времени без руководства, потребуют его деятельного участия, и у него уже созрел план перестройки «Современника» в соответствии с новыми задачами.
Прежде всего необходимо было, с его точки зрения, совершенно покончить с рутиной, избавиться решительно от всякого балласта, внести более живое содержание во все части журнала, поднять на надлежащую высоту научный отдел «Современника», находившийся в забвении из-за отсутствия сил.
Он предлагает бороться со всеми пережитками низкопоклонства перед буржуазным Западом, которое считал недостойным передового русского журнала. «Театры и новости парижские, отрывки из мелких журнальных иностранных статеек и т. п. – все это никому ныне уже не нужно, – пишет он Некрасову. – Иностранных фельетонов не нужно в каждой книжке – обыкновенно это балласт».
Чернышевский предлагает заменить в научном отделе «Современника» переводные и компилятивные статьи хорошими оригинальными работами, сократить «смесь» в пользу наук, уничтожить «Моды». «Беллетристическая библиография, – говорит он, – была до сих пор главною; теперь нужно отстранить ее на второй план и более писать о серьезных книгах живого содержания».
Он выражает сожаление, что «связался с Лессингом». Не потому, что избранная им фигура не заслуживала исследования. Нет, разумеется, а потому, что на очередь встали более близкие темы, касавшиеся насущных, современных вопросов о судьбах родного народа. «Все эти Лессинги, Краббы и т. п. были хороши два года тому назад». «Как только разделаюсь с Лессингом, стану писать постоянно о более живых предметах», – «говорить о чем-нибудь другом посовременнее;». Правда, он писал свою большую монографическую работу о немецком просветителе (растянувшуюся на много месяцев) «с приноровлениями к нашим домашним обстоятельствам», но это уже не удовлетворяло его, казалось скучным, не достигающим цели, и он готов был оставить ее недоконченной или сократить, лишь бы только скорее перейти к животрепещущим темам.
Позиции Чернышевского в журнале укрепились. Теперь уже несколько его единомышленников – Добролюбов, Михайлов, Сераковский – сотрудничали в «Современнике».
Добролюбов с осени 1857 года всецело взял на себя ведение раздела критики и библиографии (хотя ему не исполнилось тогда еще и двадцати двух лет), Михайлов печатал свои оригинальные и переводные стихотворения, статьи, Сераковский составлял иностранные известия.
Некрасов по возвращении из-за границы, где он пробыл около года, с увлечением отдался редакционным заботам. Теперь наряду с Чернышевским ближайшим помощником его стал и Добролюбов. Еще при первом знакомстве с Добролюбовым Некрасов сказал Николаю Александровичу, что просит его писать в «Современнике», сколько успеет, чем больше, тем лучше. Опытным редакторским взглядом поэт, сразу же оценив блестящие способности, обширные знания и цельность революционного мировоззрения молодого критика, привлек его к ближайшему участию во всех делах «Современника». Втроем намечали они программу каждого номера и разрабатывали всевозможные журнальные проекты. Мемуаристы отмечают как одну из главных особенностей Некрасова-редактора то, что он, не переставая зорко следить за своим журналом, предоставлял полную свободу своим помощникам в тех вопросах, в которых не считал себя вполне компетентным.
Либерально-дворянские писатели, сотрудничавшие в «Современнике» и продолжавшие поддерживать с Некрасовым дружеские отношения, с еще большим раздражением стали корить его и за приверженность к «мальчишке-семинаристу», как презрительно называли они Добролюбова, и за верность Чернышевскому, который уже становился признанным идейным руководителем журнала.
А.Я. Панаева, соединившая свою судьбу с Некрасовым и близко знавшая окружение поэта, вспоминала впоследствии, как настойчиво убеждали его Тургенев, Григорович и Анненков отречься от «публицистов-отрицателей». Но Некрасов все же не уступал либералам. Все его симпатии были на стороне Чернышевского, четко определившего политические позиции журнала в эпоху усиления освободительного движения, когда борьба за революционное преобразование страны стала главной задачей прогрессивного лагеря.
Ополчаясь против Чернышевского и Добролюбова, писатели-либералы тем не менее нередко вынуждены были признавать их огромную интеллектуальную и моральную силу, обширность их знаний. «Между сотрудниками «Современника», – пишет А. Панаева, – Тургенев был, бесспорно, самый начитанный, но с появлением Чернышевского и Добролюбова он увидел, что эти люди посерьезнее его знакомы с иностранной литературой. Тургенев сам сказал Некрасову, когда побеседовал с Добролюбовым:
– Меня удивляет, каким образом Добролюбов, недавно оставив школьную скамью, мог так основательно ознакомиться с хорошими иностранными сочинениями!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Письма Чернышевского к Некрасову (1856–1857 годов) показывают, с какой настойчивостью заботился он в отсутствие поэта об интересах «Современника», отдавая ему все свои силы и время, хотя личная жизнь его была омрачена тогда тяжелыми переживаниями.
Ольга Сократовна ожидала в это время второго ребенка. Горячо любя ее, Николай Гаврилович с мучительной тревогой думал о приближении родов, потому что врачи еще после рождения первенца предупредили его, что следующие роды могут закончиться для Ольги Сократовны смертельным исходом.
Выдержка и спокойствие, никогда не покидавшие прежде Николая Гавриловича, на этот раз оставили его. Он сам признавался потом Некрасову, что волнение, охватившее его с осени 1856 года, совершенно выбило его из колеи, спутало в голове все мысли и даже лишило способности писать: «Верите, двух слов не мог склеить по целым неделям, – раза два даже напивался пьян, что уже вовсе не в моих правилах».
Так в напряженном состоянии прожил он около четырех месяцев. 7 января следующего года Ольга Сократовна благополучно родила сына Виктора, и к Чернышевскому вернулся утраченный покой, С удесятеренной энергией погрузился он в дела «Современника».
Приход Добролюбова в журнал был как нельзя более своевременным. Чернышевский сразу угадал в авторе статьи о «Собеседнике любителей российской словесности» своего будущего преемника по отделу литературной критики и библиографии. Сам он, освобождаясь от ведения этого отдела, получал возможность в ближайшем будущем заняться другими разделами журнала, которые считал еще более важными, – именно разделами политики, философии, истории, политической экономии. Он понимал, что эти разделы, остававшиеся до последнего времени без руководства, потребуют его деятельного участия, и у него уже созрел план перестройки «Современника» в соответствии с новыми задачами.
Прежде всего необходимо было, с его точки зрения, совершенно покончить с рутиной, избавиться решительно от всякого балласта, внести более живое содержание во все части журнала, поднять на надлежащую высоту научный отдел «Современника», находившийся в забвении из-за отсутствия сил.
Он предлагает бороться со всеми пережитками низкопоклонства перед буржуазным Западом, которое считал недостойным передового русского журнала. «Театры и новости парижские, отрывки из мелких журнальных иностранных статеек и т. п. – все это никому ныне уже не нужно, – пишет он Некрасову. – Иностранных фельетонов не нужно в каждой книжке – обыкновенно это балласт».
Чернышевский предлагает заменить в научном отделе «Современника» переводные и компилятивные статьи хорошими оригинальными работами, сократить «смесь» в пользу наук, уничтожить «Моды». «Беллетристическая библиография, – говорит он, – была до сих пор главною; теперь нужно отстранить ее на второй план и более писать о серьезных книгах живого содержания».
Он выражает сожаление, что «связался с Лессингом». Не потому, что избранная им фигура не заслуживала исследования. Нет, разумеется, а потому, что на очередь встали более близкие темы, касавшиеся насущных, современных вопросов о судьбах родного народа. «Все эти Лессинги, Краббы и т. п. были хороши два года тому назад». «Как только разделаюсь с Лессингом, стану писать постоянно о более живых предметах», – «говорить о чем-нибудь другом посовременнее;». Правда, он писал свою большую монографическую работу о немецком просветителе (растянувшуюся на много месяцев) «с приноровлениями к нашим домашним обстоятельствам», но это уже не удовлетворяло его, казалось скучным, не достигающим цели, и он готов был оставить ее недоконченной или сократить, лишь бы только скорее перейти к животрепещущим темам.
Позиции Чернышевского в журнале укрепились. Теперь уже несколько его единомышленников – Добролюбов, Михайлов, Сераковский – сотрудничали в «Современнике».
Добролюбов с осени 1857 года всецело взял на себя ведение раздела критики и библиографии (хотя ему не исполнилось тогда еще и двадцати двух лет), Михайлов печатал свои оригинальные и переводные стихотворения, статьи, Сераковский составлял иностранные известия.
Некрасов по возвращении из-за границы, где он пробыл около года, с увлечением отдался редакционным заботам. Теперь наряду с Чернышевским ближайшим помощником его стал и Добролюбов. Еще при первом знакомстве с Добролюбовым Некрасов сказал Николаю Александровичу, что просит его писать в «Современнике», сколько успеет, чем больше, тем лучше. Опытным редакторским взглядом поэт, сразу же оценив блестящие способности, обширные знания и цельность революционного мировоззрения молодого критика, привлек его к ближайшему участию во всех делах «Современника». Втроем намечали они программу каждого номера и разрабатывали всевозможные журнальные проекты. Мемуаристы отмечают как одну из главных особенностей Некрасова-редактора то, что он, не переставая зорко следить за своим журналом, предоставлял полную свободу своим помощникам в тех вопросах, в которых не считал себя вполне компетентным.
Либерально-дворянские писатели, сотрудничавшие в «Современнике» и продолжавшие поддерживать с Некрасовым дружеские отношения, с еще большим раздражением стали корить его и за приверженность к «мальчишке-семинаристу», как презрительно называли они Добролюбова, и за верность Чернышевскому, который уже становился признанным идейным руководителем журнала.
А.Я. Панаева, соединившая свою судьбу с Некрасовым и близко знавшая окружение поэта, вспоминала впоследствии, как настойчиво убеждали его Тургенев, Григорович и Анненков отречься от «публицистов-отрицателей». Но Некрасов все же не уступал либералам. Все его симпатии были на стороне Чернышевского, четко определившего политические позиции журнала в эпоху усиления освободительного движения, когда борьба за революционное преобразование страны стала главной задачей прогрессивного лагеря.
Ополчаясь против Чернышевского и Добролюбова, писатели-либералы тем не менее нередко вынуждены были признавать их огромную интеллектуальную и моральную силу, обширность их знаний. «Между сотрудниками «Современника», – пишет А. Панаева, – Тургенев был, бесспорно, самый начитанный, но с появлением Чернышевского и Добролюбова он увидел, что эти люди посерьезнее его знакомы с иностранной литературой. Тургенев сам сказал Некрасову, когда побеседовал с Добролюбовым:
– Меня удивляет, каким образом Добролюбов, недавно оставив школьную скамью, мог так основательно ознакомиться с хорошими иностранными сочинениями!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128