«небольшая холостяцкая квартира, небольшая конюшня, пил он немного и одевался с той тщательно продуманной небрежностью, которая была тогда в моде». Но Форд, как и многие другие собратья Голсуорси по перу, совершенно не завидовал его материальному благополучию.
У Ады было подлинное призвание поощрять в других людях таланты; не только Голсуорси нашел в ней понимание и сочувствие, за свою жизнь она приняла участие в судьбе еще нескольких писателей. Особенно помогала она сыну своего доверенного лица Ральфу Моттрэму, чьи стихи Ада оценивала и анализировала сначала самостоятельно, а затем вместе с Джоном: «Покажите мне другие Ваши работы – в тех, которые я видела, я верю в сказанное, но у меня есть замечания по поводу композиции...» – и позднее: «Надеюсь, я смогу быть Вам полезной – я думаю, это мое предназначение – быть кому-то полезной, и это очень важно для меня». Конрад также считал ее мудрым советчиком и своим другом, одно время они даже работали вместе над переводами рассказов Мопассана.
Но, конечно, ее писателем, главной ее заботой с первых же дней их дружбы стал Джон Голсуорси. Как только она узнала о его тайных мечтах о литературе, она решительно поверила, что он станет когда-нибудь великим писателем – несмотря на то, что его первые пробы пера были достаточно слабыми. Когда Голсуорси посвятил «Сагу о Форсайтах» именно ей – «без чьего воодушевления, сочувствия и критики я не смог бы стать даже таким писателем, какой я есть», – он сделал это с абсолютной искренностью и убежденностью в сказанном. Более того, это был долг, который он так и не сумел вернуть; иногда груз благодарности весьма ощутимо давил на него.
Помимо воодушевления и уверенности в себе, которые были ему так необходимы, Ада «подарила» ему историю своей жизни, которая тронула его настолько глубоко, что, когда бы он ни обращался к ней – а он описывал ее много раз, – безысходная ситуация, в которой она оказалась, – брак с одиозным майором Голсуорси – вызывала в нем боль и сострадание.
Ада была терпеливым ментором, она знала, что лишь время принесет плоды успеха ее подопечным. «Большинство мужчин к тридцати годам еще не «созрели», – писала она Ральфу Моттрэму, подбадривая того. – Посмотрите на Конрада, на Джека Голсуорси, чьи работы я знаю лучше всего... Я считаю, что Конрад «созрел» совсем недавно, в романах «Молодость» и «Народ». Эволюция Джека Голсуорси проходит последовательнее, хотя и медленно, – но это понятно, он ведь невозмутимо и как-то необычно переходит от одного творческого метода к другому. А вот только что вышедшая книга и та, которую он начал писать, – действительно выражение его «я»» («Остров фарисеев» и «Собственник»).
Вот в таких условиях рядом с Адой (чаще в переносном, реже – в прямом смысле) Джон Голсуорси стал овладевать нелегким писательским ремеслом. «Вначале дело продвигалось очень медленно. Его все еще влекло к светской жизни; к тому же он еще не выбрал собственного пути в литературе.
Он был решительно настроен писать романы, но поначалу ему очень мешало влияние Конрада (и это весьма его расстраивало), который хорошо знал, куда он идет». Тем не менее Голсуорси упорно продолжал работать, переняв у Форда манеру писать стоя, используя огромное количество цветных карандашей, ручек и ластиков.
Голсуорси не скрывает, какую трудную борьбу он выдержал, прежде чем достиг цели; он уверяет, что «писал пять лет, прежде чем овладел самой примитивной техникой письма». Он изучал книги других писателей и, возможно, был слишком подвержен влиянию того, что читал. В его первом романе «Джослин» чувствуется сходство с произведениями Конрада (особенно с рассказом «Аванпост цивилизации»), в поздних работах заметно влияние Тургенева и Мопассана, которых он высоко ценил. В письме будущему писателю мистеру Джонсу от 5 июня 1920 года он посоветовал тому прежде всего прочесть Библию, Шекспира и У. Г. Хадсона.
Первое появление Голсуорси на литературной арене было очень скромным и свидетельствовало о его неуверенности в себе: в 1897 году он опубликовал сборник рассказов «Под четырьмя ветрами» под псевдонимом Джон Синджон (переиначив имя товарища по университету Сент Джона Хорнби). Книга была опубликована издательством Фишера Анвина на комиссионной основе, что в те времена не было столь непрестижным делом, как сегодня. По условиям соглашения Голсуорси платил за издание книги, а издатель получал проценты с проданного тиража, ничем, таким образом, не рискуя в случае провала нового автора. Было отпечатано пятьсот экземпляров, и, хотя о книге появилось сорок две заметки в разных периодических изданиях, тираж так и не был распродан. Впоследствии Голсуорси не разрешал переиздавать эту книгу; он стыдился ее и просил Ральфа Моттрэма сжечь его экземпляр. Однако, как он сам признавал впоследствии, этот сборник стал определенной вехой на его писательском пути.
«На этот рассказ, как и последовавшие за ним, я в течение двух лет расходовал все свое вдохновение; в этом я был похож на авиаторов, которые десять лет назад (Голсуорси писал эту речь в 1932 году. – К. Д.) с огромными усилиями отрывались от земли, чтобы затем с большим сожалением вернуться на нее. Самосознание тогда во мне еще не развилось – я гордился маленьким отвратительным созданием под названием «Под четырьмя ветрами», объединившим первые мои девять рассказов, больше, чем любым другим своим произведением. В 1920 году, охваченный желанием помешать кому бы то ни было читать эту ужасную книжонку, я написал своему издателю. Оказалось, у него осталось еще двадцать экземпляров книги».
Рассказы из этого сборника читать почти невозможно, и тем более трудно судить по ним, какие произведения предстоит создать их автору в будущем. Сам Голсуорси отмечал, что эти рассказы написаны под влиянием Киплинга и частично Брет-Гарта. Это в основном заметки, навеянные путешествиями, совершенными Голсуорси за несколько лет до этого. Некоторый интерес представляет рассказ «Депрессия», описывающий случай, происшедший на борту «Торренса», а также содержащий портретную характеристику Конрада. Но единственной историей, в основе которой лежала реальная жизнь, оказался последний рассказ в этом сборнике – «Полубоги». В нем Голсуорси впервые разрабатывает тему, красной нитью прошедшую через все его творчество, – мучительной любви к Аде, безысходности положения влюбленных, которые из-за превратностей судьбы не могут соединиться навек.
«Завтра кончалось все светлое в ее жизни, да и сама жизнь; она должна была расстаться со своим подлинным «я», вернуться из стремительно мчавшейся машины, в которой ее покатила насмешница-судьба, в клетку, к постылому существованию в качестве компаньонки, и устало биться крыльями о решетку;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
У Ады было подлинное призвание поощрять в других людях таланты; не только Голсуорси нашел в ней понимание и сочувствие, за свою жизнь она приняла участие в судьбе еще нескольких писателей. Особенно помогала она сыну своего доверенного лица Ральфу Моттрэму, чьи стихи Ада оценивала и анализировала сначала самостоятельно, а затем вместе с Джоном: «Покажите мне другие Ваши работы – в тех, которые я видела, я верю в сказанное, но у меня есть замечания по поводу композиции...» – и позднее: «Надеюсь, я смогу быть Вам полезной – я думаю, это мое предназначение – быть кому-то полезной, и это очень важно для меня». Конрад также считал ее мудрым советчиком и своим другом, одно время они даже работали вместе над переводами рассказов Мопассана.
Но, конечно, ее писателем, главной ее заботой с первых же дней их дружбы стал Джон Голсуорси. Как только она узнала о его тайных мечтах о литературе, она решительно поверила, что он станет когда-нибудь великим писателем – несмотря на то, что его первые пробы пера были достаточно слабыми. Когда Голсуорси посвятил «Сагу о Форсайтах» именно ей – «без чьего воодушевления, сочувствия и критики я не смог бы стать даже таким писателем, какой я есть», – он сделал это с абсолютной искренностью и убежденностью в сказанном. Более того, это был долг, который он так и не сумел вернуть; иногда груз благодарности весьма ощутимо давил на него.
Помимо воодушевления и уверенности в себе, которые были ему так необходимы, Ада «подарила» ему историю своей жизни, которая тронула его настолько глубоко, что, когда бы он ни обращался к ней – а он описывал ее много раз, – безысходная ситуация, в которой она оказалась, – брак с одиозным майором Голсуорси – вызывала в нем боль и сострадание.
Ада была терпеливым ментором, она знала, что лишь время принесет плоды успеха ее подопечным. «Большинство мужчин к тридцати годам еще не «созрели», – писала она Ральфу Моттрэму, подбадривая того. – Посмотрите на Конрада, на Джека Голсуорси, чьи работы я знаю лучше всего... Я считаю, что Конрад «созрел» совсем недавно, в романах «Молодость» и «Народ». Эволюция Джека Голсуорси проходит последовательнее, хотя и медленно, – но это понятно, он ведь невозмутимо и как-то необычно переходит от одного творческого метода к другому. А вот только что вышедшая книга и та, которую он начал писать, – действительно выражение его «я»» («Остров фарисеев» и «Собственник»).
Вот в таких условиях рядом с Адой (чаще в переносном, реже – в прямом смысле) Джон Голсуорси стал овладевать нелегким писательским ремеслом. «Вначале дело продвигалось очень медленно. Его все еще влекло к светской жизни; к тому же он еще не выбрал собственного пути в литературе.
Он был решительно настроен писать романы, но поначалу ему очень мешало влияние Конрада (и это весьма его расстраивало), который хорошо знал, куда он идет». Тем не менее Голсуорси упорно продолжал работать, переняв у Форда манеру писать стоя, используя огромное количество цветных карандашей, ручек и ластиков.
Голсуорси не скрывает, какую трудную борьбу он выдержал, прежде чем достиг цели; он уверяет, что «писал пять лет, прежде чем овладел самой примитивной техникой письма». Он изучал книги других писателей и, возможно, был слишком подвержен влиянию того, что читал. В его первом романе «Джослин» чувствуется сходство с произведениями Конрада (особенно с рассказом «Аванпост цивилизации»), в поздних работах заметно влияние Тургенева и Мопассана, которых он высоко ценил. В письме будущему писателю мистеру Джонсу от 5 июня 1920 года он посоветовал тому прежде всего прочесть Библию, Шекспира и У. Г. Хадсона.
Первое появление Голсуорси на литературной арене было очень скромным и свидетельствовало о его неуверенности в себе: в 1897 году он опубликовал сборник рассказов «Под четырьмя ветрами» под псевдонимом Джон Синджон (переиначив имя товарища по университету Сент Джона Хорнби). Книга была опубликована издательством Фишера Анвина на комиссионной основе, что в те времена не было столь непрестижным делом, как сегодня. По условиям соглашения Голсуорси платил за издание книги, а издатель получал проценты с проданного тиража, ничем, таким образом, не рискуя в случае провала нового автора. Было отпечатано пятьсот экземпляров, и, хотя о книге появилось сорок две заметки в разных периодических изданиях, тираж так и не был распродан. Впоследствии Голсуорси не разрешал переиздавать эту книгу; он стыдился ее и просил Ральфа Моттрэма сжечь его экземпляр. Однако, как он сам признавал впоследствии, этот сборник стал определенной вехой на его писательском пути.
«На этот рассказ, как и последовавшие за ним, я в течение двух лет расходовал все свое вдохновение; в этом я был похож на авиаторов, которые десять лет назад (Голсуорси писал эту речь в 1932 году. – К. Д.) с огромными усилиями отрывались от земли, чтобы затем с большим сожалением вернуться на нее. Самосознание тогда во мне еще не развилось – я гордился маленьким отвратительным созданием под названием «Под четырьмя ветрами», объединившим первые мои девять рассказов, больше, чем любым другим своим произведением. В 1920 году, охваченный желанием помешать кому бы то ни было читать эту ужасную книжонку, я написал своему издателю. Оказалось, у него осталось еще двадцать экземпляров книги».
Рассказы из этого сборника читать почти невозможно, и тем более трудно судить по ним, какие произведения предстоит создать их автору в будущем. Сам Голсуорси отмечал, что эти рассказы написаны под влиянием Киплинга и частично Брет-Гарта. Это в основном заметки, навеянные путешествиями, совершенными Голсуорси за несколько лет до этого. Некоторый интерес представляет рассказ «Депрессия», описывающий случай, происшедший на борту «Торренса», а также содержащий портретную характеристику Конрада. Но единственной историей, в основе которой лежала реальная жизнь, оказался последний рассказ в этом сборнике – «Полубоги». В нем Голсуорси впервые разрабатывает тему, красной нитью прошедшую через все его творчество, – мучительной любви к Аде, безысходности положения влюбленных, которые из-за превратностей судьбы не могут соединиться навек.
«Завтра кончалось все светлое в ее жизни, да и сама жизнь; она должна была расстаться со своим подлинным «я», вернуться из стремительно мчавшейся машины, в которой ее покатила насмешница-судьба, в клетку, к постылому существованию в качестве компаньонки, и устало биться крыльями о решетку;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92