Этим достигалась экономия времени и дефицитного по тем временам горючего.
Накануне двадцатипятилетнего юбилея Великого Октября горняки услышали протяжный гудок первого поезда. На карте стальных магистралей Советского Союза появилась новая станция — Джезды.
С июля рудник переводится на производственный график добычи руды. Такое в истории нашей промышленности практиковалось впервые. С первых же недель джездинцы приступили к выполнению государственного плана добычи. И какого плана! Предстояло добывать и вывозить по 15 тысяч тонн высококачественной руды ежемесячно. Документы, архивы тех лет говорят о том, что в течение шести месяцев 1942 года Магнитогорский комбинат получал отсюда отличную браунитовую руду с высоким содержанием марганца.
Отличное качество джездинского марганца сразу же подняло производительность доменных печей. «Почти в три раза увеличилось производство высококачественного проката на Магнитогорском заводе», — свидетельствует «История Великой Отечественной войны», характеризуя далее организацию выплавки стали как большую победу, равную по своему значению выигрышу крупного сражения. Вот некоторые факты, дающие представление о значении нового месторождения: после ввода в строй Джездинского рудника удельный вес восточных районов по добыче марганцевых руд возрос с 8,4 до 84,6 процента. Причем 70,9 процента всех марганцевых руд страны стало давать Джезды. Иными словами, за годы войны на руднике было добыто столько марганцевых руд, сколько добывали для военных нужд фашистской Германии Венгрия, Чехословакия и Румыния, вместе взятые.
«Они нашли какое-то Джезды!» — как говорят, злобно ворчал Адольф Гитлер. Вместо обещанного немцами марганцевого голода и падения выпуска броневого проката советским заводам удалось увеличить производство броневой стали в три раза!
План добычи 1943 года увеличился по сравнению с минувшим годом в четыре раза. Уже ставился вопрос о снабжении джездинской рудой и Кузнецкого металлургического комбината.
Объем работ был исключительным по своим масштабам. Четыреста тысяч тонн руды необходимо было поднять из карьеров, перевезти на автомашинах, затем отгрузить в вагоны. Все работы выполнялись вручную. Лишь в некоторых местах действовали ленточные транспортеры да имелся единственный бункер-эстакада для выгрузки. Карьеры разрозненны и маломощны. Не успеешь в одном установить оборудование, глядишь, пошла бедная руда или он совсем выработан.
Горняки живут в наскоро приспособленных бараках и землянках. В помещениях тесно и холодно. Питание из общего котла. Но, несмотря на невзгоды и лишения, люди работают по двенадцать часов в сутки. Инженеры и техники тем более: их труд не нормирован. Счета времени здесь нет, есть только счет загруженных вагонов. Те, кто участвовал в нечеловечески тяжелой джездинской эпопее, навсегда запомнили, какой ценой доставались эти черные браунитовые камешки.
Когда же план добычи увеличился в четыре раза, у руководства рудника возникли сомнения в реальности выполнения предложенного задания.
«Запасы месторождения исчислены в шестьсот тысяч тонн высококачественного сырья. Более половины уже выработано, оставшееся отгрузим в первом же квартале, — рассуждали они. — Затем пойдут мизерные вкрапления руды. Там много не возьмешь. Процесс трудоемкий, малоперспективный...» Вывод следовал сам собой: план сорок третьего года основан не на реальных, а на желаемых возможностях месторождения, и должен быть незамедлительно снижен. Одним из главных аргументов производственников служил и тот факт, что разведанные запасы рудника все еще не были утверждены, хотя вопрос и рассматривался дважды — на заседаниях ТКЗ и ВКЗ. Эксперты дважды отклоняли представленные подсчеты из-за недостатка данных изысканий. Вдобавок ко всему разведчик Джезды Богданчиков указал теперь восточное направление залегания рудного тела, хотя в прошлом году он назвал основным местом сосредоточения руд противоположное направление. Значит, теперь придется переносить все главные механизмы и оборудование рудника, в том числе большой бункер-эстакаду. Работа предстоит трудоемкая, за месяц не управишься. «А где гарантия того, что через некоторое время геологи вновь не заявят о новом направлении и глубине расположения основного рудного тела?» — спрашивали руководители рудника. Словом, оснований для того, чтобы просить о снижении плана, было предостаточно.
В феврале в Москву едет главный геолог рудника С.А.Горланов. В его портфеле документы, подкрепляющие позицию рудоуправления. Мало того, он везет с собой многочисленные пробы с карьеров. Они подобраны с тем, чтобы подтвердить данные об истощении богатых браунитовых жил Джездинского месторождения.
Возникает конфликт. Руководство Магнитогорского металлургического комбината, заинтересованное в наращивании поставок джездинской руды, обрушивает на геологов Джезказгана обвинения в саботаже, и вскоре от них были затребованы объяснения...
В борьбу по джездинскому «делу» незамедлительно включается один из главных его зачинщиков — Каныш Имантаевич Сатпаев. Он не думает уклоняться от ответственности. Приехав в Джезды, директор института садится за первичные материалы. Вновь просматриваются паспорта скважин, данные канав. Десятки часов проводит геолог в рудодобывающих карьерах, наблюдает, делает соответствующие записи. Проверяются и дополнительные данные, полученные отрядом Богданчикова во время интенсивных изысканий прошлого, 1942 года.
И вот вновь прозвучал убежденный голос Сатпаева.
— Теперь я как никогда уверен в том, что за такое месторождение стоит выдержать любое сражение! — скажет он на заседании техсовета геологоразведочной конторы. — Очень важны данные восточного крыла. Мой совет: не снижать интенсивности разведки, смелее, дальше идти в восточном направлении. Запасы руды будут расти по мере роста темпов изысканий...
Но производственников не удовлетворяют оптимистические заверения авторитетного ученого. Они требуют твердых цифр, официально утвержденных комиссией.
15 июня 1943 года в Алма-Ате собирается выездное заседание ВКЗ. Председательствует доктор геолого-минералогических наук, профессор П.М.Татаринов. В нем принимают участие почти все видные знатоки железисто-марганцевых месторождений (такие, как профессор А.Г.Бетехтин, геолог П.М.Каниболоцкий), всего 34 человека. Только в исключительных случаях ВКЗ приглашала столько специалистов. Обсуждалось два доклада. Первый делал инженер Е.А.Немов, представлявший интересы Казгеологоуправления и дирекции рудника Джезды. Со вторым выступил геолог И.Н.Богданчиков. Он говорил от имени Джезказганской конторы треста Казцветметразведки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Накануне двадцатипятилетнего юбилея Великого Октября горняки услышали протяжный гудок первого поезда. На карте стальных магистралей Советского Союза появилась новая станция — Джезды.
С июля рудник переводится на производственный график добычи руды. Такое в истории нашей промышленности практиковалось впервые. С первых же недель джездинцы приступили к выполнению государственного плана добычи. И какого плана! Предстояло добывать и вывозить по 15 тысяч тонн высококачественной руды ежемесячно. Документы, архивы тех лет говорят о том, что в течение шести месяцев 1942 года Магнитогорский комбинат получал отсюда отличную браунитовую руду с высоким содержанием марганца.
Отличное качество джездинского марганца сразу же подняло производительность доменных печей. «Почти в три раза увеличилось производство высококачественного проката на Магнитогорском заводе», — свидетельствует «История Великой Отечественной войны», характеризуя далее организацию выплавки стали как большую победу, равную по своему значению выигрышу крупного сражения. Вот некоторые факты, дающие представление о значении нового месторождения: после ввода в строй Джездинского рудника удельный вес восточных районов по добыче марганцевых руд возрос с 8,4 до 84,6 процента. Причем 70,9 процента всех марганцевых руд страны стало давать Джезды. Иными словами, за годы войны на руднике было добыто столько марганцевых руд, сколько добывали для военных нужд фашистской Германии Венгрия, Чехословакия и Румыния, вместе взятые.
«Они нашли какое-то Джезды!» — как говорят, злобно ворчал Адольф Гитлер. Вместо обещанного немцами марганцевого голода и падения выпуска броневого проката советским заводам удалось увеличить производство броневой стали в три раза!
План добычи 1943 года увеличился по сравнению с минувшим годом в четыре раза. Уже ставился вопрос о снабжении джездинской рудой и Кузнецкого металлургического комбината.
Объем работ был исключительным по своим масштабам. Четыреста тысяч тонн руды необходимо было поднять из карьеров, перевезти на автомашинах, затем отгрузить в вагоны. Все работы выполнялись вручную. Лишь в некоторых местах действовали ленточные транспортеры да имелся единственный бункер-эстакада для выгрузки. Карьеры разрозненны и маломощны. Не успеешь в одном установить оборудование, глядишь, пошла бедная руда или он совсем выработан.
Горняки живут в наскоро приспособленных бараках и землянках. В помещениях тесно и холодно. Питание из общего котла. Но, несмотря на невзгоды и лишения, люди работают по двенадцать часов в сутки. Инженеры и техники тем более: их труд не нормирован. Счета времени здесь нет, есть только счет загруженных вагонов. Те, кто участвовал в нечеловечески тяжелой джездинской эпопее, навсегда запомнили, какой ценой доставались эти черные браунитовые камешки.
Когда же план добычи увеличился в четыре раза, у руководства рудника возникли сомнения в реальности выполнения предложенного задания.
«Запасы месторождения исчислены в шестьсот тысяч тонн высококачественного сырья. Более половины уже выработано, оставшееся отгрузим в первом же квартале, — рассуждали они. — Затем пойдут мизерные вкрапления руды. Там много не возьмешь. Процесс трудоемкий, малоперспективный...» Вывод следовал сам собой: план сорок третьего года основан не на реальных, а на желаемых возможностях месторождения, и должен быть незамедлительно снижен. Одним из главных аргументов производственников служил и тот факт, что разведанные запасы рудника все еще не были утверждены, хотя вопрос и рассматривался дважды — на заседаниях ТКЗ и ВКЗ. Эксперты дважды отклоняли представленные подсчеты из-за недостатка данных изысканий. Вдобавок ко всему разведчик Джезды Богданчиков указал теперь восточное направление залегания рудного тела, хотя в прошлом году он назвал основным местом сосредоточения руд противоположное направление. Значит, теперь придется переносить все главные механизмы и оборудование рудника, в том числе большой бункер-эстакаду. Работа предстоит трудоемкая, за месяц не управишься. «А где гарантия того, что через некоторое время геологи вновь не заявят о новом направлении и глубине расположения основного рудного тела?» — спрашивали руководители рудника. Словом, оснований для того, чтобы просить о снижении плана, было предостаточно.
В феврале в Москву едет главный геолог рудника С.А.Горланов. В его портфеле документы, подкрепляющие позицию рудоуправления. Мало того, он везет с собой многочисленные пробы с карьеров. Они подобраны с тем, чтобы подтвердить данные об истощении богатых браунитовых жил Джездинского месторождения.
Возникает конфликт. Руководство Магнитогорского металлургического комбината, заинтересованное в наращивании поставок джездинской руды, обрушивает на геологов Джезказгана обвинения в саботаже, и вскоре от них были затребованы объяснения...
В борьбу по джездинскому «делу» незамедлительно включается один из главных его зачинщиков — Каныш Имантаевич Сатпаев. Он не думает уклоняться от ответственности. Приехав в Джезды, директор института садится за первичные материалы. Вновь просматриваются паспорта скважин, данные канав. Десятки часов проводит геолог в рудодобывающих карьерах, наблюдает, делает соответствующие записи. Проверяются и дополнительные данные, полученные отрядом Богданчикова во время интенсивных изысканий прошлого, 1942 года.
И вот вновь прозвучал убежденный голос Сатпаева.
— Теперь я как никогда уверен в том, что за такое месторождение стоит выдержать любое сражение! — скажет он на заседании техсовета геологоразведочной конторы. — Очень важны данные восточного крыла. Мой совет: не снижать интенсивности разведки, смелее, дальше идти в восточном направлении. Запасы руды будут расти по мере роста темпов изысканий...
Но производственников не удовлетворяют оптимистические заверения авторитетного ученого. Они требуют твердых цифр, официально утвержденных комиссией.
15 июня 1943 года в Алма-Ате собирается выездное заседание ВКЗ. Председательствует доктор геолого-минералогических наук, профессор П.М.Татаринов. В нем принимают участие почти все видные знатоки железисто-марганцевых месторождений (такие, как профессор А.Г.Бетехтин, геолог П.М.Каниболоцкий), всего 34 человека. Только в исключительных случаях ВКЗ приглашала столько специалистов. Обсуждалось два доклада. Первый делал инженер Е.А.Немов, представлявший интересы Казгеологоуправления и дирекции рудника Джезды. Со вторым выступил геолог И.Н.Богданчиков. Он говорил от имени Джезказганской конторы треста Казцветметразведки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96