Их еще предстояло снять самой Пугачевой. Она пригласила меня в «Кристалл» в качестве гостя, благо к тому времени меня в основном уже отсняли и непрерывно шел монтаж программ.
Алла, несмотря на занятость, регулярно приезжала на АТВ смотреть их. Поднималась на четвертый этаж в кабинет президента компании Анатолия Малкина (иногда его замещала Кира Прошутинская, главный редактор АТВ), и там по телевизору, скоммутированному с аппаратной, ей показывали готовую продукцию в оригинале — на «бетакаме», говорят, изображение вдвое лучше обычного.
Мы сидели с Аллой рядом, у столика с фруктами, бутербродами и винами, но она ничего не пила и смотрела программы очень внимательно, не отрываясь от экрана ни на минуту. Замечания делала редко, не обходя критикой прежде всего себя.
К примеру, когда Челобанов спел «Который раз хочу тебя предостеречь от всех ненужных, мимолетных встреч», обращалась то ли ко мне, то ли к той, что осталась на экране:
— Как он был прав! А я, идиотка, не прислушалась к нему!
Ее замечания я записал.
— Ну зачем же вы опять включили этот ужасный план?! Я уже дважды оставила его, но в третий раз, согласитесь, — чересчур много. Разве можно снимать женщину с нижней точки?! Уберите его!
Это замечание вызвало негодование Марика Гляйхенгауза, оператора:
— Я же показывал ей монитор! Она посмотрела и сказала: «Какая я красотка!» А теперь... Нет, женщинам не угодишь — тысячу раз в этом убеждался!
— Если можно, — просила Алла, — исправьте в этом эпизоде свой текст. Не надо связывать женитьбу Кристины и Володи с Рождеством. Скажите просто, что они поженились.
— Хорошо бы убрать этот мой монолог о нашей любви. А то получается, что я торгую семейным счастьем оптом и в розницу. Лучше на этом плане, где мы с Филиппом, расскажите сами, как шла работа над «Встречами» у меня дома, как Филипп помогал мне.
И почти после каждого просмотра Малкин спрашивал:
— Алла, ну как? Ты что-то молчишь.
— Раз молчу — все нормально. Не понравилось бы — подняла бы крик, — ответила она. — А хвалить стану, когда все досмотрю.
Кстати, свои замечания записывал и Анатолий Григорьевич. Густо заполненные листки он молча передавал редактору монтажа Гаяне Арутюнян, и, судя по тому, что я увидел позже, они пошли на пользу.
Не сочтите за хвастовство, но после просмотра четвертой или шестой программы (она смотрела их по две кряду), когда я провожал Аллу к машине, она остановилась на лестничной площадке:
— Благодарю Бога, что он надоумил меня обратиться к вам. Никто до сих пор обо мне так не рассказывал. Так доброжелательно...
Съемки новых «Рождественских встреч» проходили десятого и одиннадцатого декабря 2001 года в казино «Кристалл» — такая неоновая надпись сияла над первым этажом огромного здания у Крестьянской заставы. В приглашении, правда, казино названо развлекательным центром, что при внимательном рассмотрении соответствует действительности. Гости прибыли к шести: Эльдар Рязанов с женой, Владимир Этуш, Александр Абдулов, Людмила Касаткина, Андрей Вознесенский и много других знакомых лиц.
— Знаете, почему мы в этом казино? — спросил Федор Чеханков. — Его назвали в честь Кристы и Аллы — «Кристалл»!
Алла встречала всех, помогала рассаживаться в зале ресторана на втором этаже, где было просторно и прохладно. Сцена украшена серебристыми елками, что в лучах прожекторов то и дело меняют свой цвет.
Алла командует всем.
— Операторы, не стойте на месте, снимайте гостей. Каждого, каждого!
Потом обращается к нам, выйдя на середину площадки перед сценой с микрофоном в руках:
— Начнем с записи ваших аплодисментов, для монтажа они должны быть разные. Прошу вас, прошел хороший номер! Теперь чуть погорячее — вы прослушали номер прекрасный! И вот — гениальный, полный отпад! Спасибо! Запишем ваш смех — в нашей программе, по-моему, будет немало смешного. Договоримся: 74 — смешно, 84 — очень смешно, 94 — ну просто все валятся со смеху. Итак, по моей команде: 74!
Мы начинаем смеяться, и действительно становится смешно от самой процедуры. Особенно заливается смехом Жванецкий, таким я его не видел. После каждой Аллиной команды, видя, как люди стараются и мгновенно достигают того, на что актеры тратят дни и недели, он уже просто давится от смеха. Операторы шныряют по залу, только и успевая снимать.
И вдруг откуда-то из-под потолка:
— Стоп! Стоп! Алла Борисовна, у нас заел кран, смех сняли плохо. Пожалуйста, повторите все снова!
Тут уж смеялись все без команды.
Пошла программа. Алла в серебристом платье приглашает танцевать. Танцуем. Смена партнеров. Она не сидит ни минуты.
В первый вечер я оказываюсь за столиком с двумя музыкантами из группы «Танцы минус». Один из них — Вячеслав Петкун, ставший сегодня популярным, — потихоньку потягивает шампанское:
— Мы поем только живьем. Водку нам сейчас нельзя.
После выступления оттянулись по полной. Хорошие ребята, для которых «быть или не быть?» заменено нынешним «кто пойдет за „Клинским“?».
По громкой связи объявляют:
— Прошу не говорить во время исполнения номеров! Мы пишем все, о чем идет речь за столиками.
— Какой ужас! — восклицает Люда Касаткина, с которой мы сидим рядком уже во второй вечер и обсуждаем каждого, кто поднимается на эстраду. — Умоляю вас, Глеб Анатольевич, уговорите Аллу не давать наш разговор в эфир. Я не хочу уподобиться узникам «За стеклом»!
Я успокаиваю ее, и тут же — ну просто чудо! — к нам подходит Алла и просит Касаткину присоединиться к веселой группе, что прыгает по сцене, напевая нечто бравурное. Люда подчинилась, веселящаяся шестерка в костюмах зверушек набросилась на нее, закружила, затанцевала, предложила ей погарцевать на трости с надувной головой лошади, включила ее в свой хоровод. И Люда смеялась и лихо отплясывала что-то, напоминающее «Русскую».
Но вернувшись за столик, сказала мне почти серьезно:
— Еще не хватало солидной даме скакать верхом на палочке!
Филипп, в золотистой распашонке, с волосами, уложенными в немыслимый волан с проседью, поет песню среди танцовщиц, на головах которых лиственный лес. Алла поднимается к нему, садится рядом на скамеечку, и Филя прекрасно обыгрывает влюбленность. Под аплодисменты они вместе сходят с подиума, но скандеж не кончается и все начинают кричать: «Горь-ко! Горь-ко!»
— Вы с ума сошли! — останавливает гостей Алла. — Сегодня же Рождество, а не свадьба!
Настя Максимова, дочь известной в свое время ведущей программы «Музыкальный ринг», начинает петь «Коимбру» — знаменитую песню из «Возраста любви» Лолиты Торрес.
— Эльдар Александрович, Глеб Анатольевич! Эта песня для вас — бальзам на души ваши! — кричит Алла в микрофон.
Тоненькая, изящная Настя поет хорошо, пританцовывает в ритм, рядом с ней балетный ансамбль — антураж по высшей категории, потом спускается со сцены, и тут же к ней подлетает Филипп, кружит вокруг, выхватывает зубами цветок из ее волос, страстно обхватив талию, привлекает Настю к себе и с последней нотой бухается пред ней на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Алла, несмотря на занятость, регулярно приезжала на АТВ смотреть их. Поднималась на четвертый этаж в кабинет президента компании Анатолия Малкина (иногда его замещала Кира Прошутинская, главный редактор АТВ), и там по телевизору, скоммутированному с аппаратной, ей показывали готовую продукцию в оригинале — на «бетакаме», говорят, изображение вдвое лучше обычного.
Мы сидели с Аллой рядом, у столика с фруктами, бутербродами и винами, но она ничего не пила и смотрела программы очень внимательно, не отрываясь от экрана ни на минуту. Замечания делала редко, не обходя критикой прежде всего себя.
К примеру, когда Челобанов спел «Который раз хочу тебя предостеречь от всех ненужных, мимолетных встреч», обращалась то ли ко мне, то ли к той, что осталась на экране:
— Как он был прав! А я, идиотка, не прислушалась к нему!
Ее замечания я записал.
— Ну зачем же вы опять включили этот ужасный план?! Я уже дважды оставила его, но в третий раз, согласитесь, — чересчур много. Разве можно снимать женщину с нижней точки?! Уберите его!
Это замечание вызвало негодование Марика Гляйхенгауза, оператора:
— Я же показывал ей монитор! Она посмотрела и сказала: «Какая я красотка!» А теперь... Нет, женщинам не угодишь — тысячу раз в этом убеждался!
— Если можно, — просила Алла, — исправьте в этом эпизоде свой текст. Не надо связывать женитьбу Кристины и Володи с Рождеством. Скажите просто, что они поженились.
— Хорошо бы убрать этот мой монолог о нашей любви. А то получается, что я торгую семейным счастьем оптом и в розницу. Лучше на этом плане, где мы с Филиппом, расскажите сами, как шла работа над «Встречами» у меня дома, как Филипп помогал мне.
И почти после каждого просмотра Малкин спрашивал:
— Алла, ну как? Ты что-то молчишь.
— Раз молчу — все нормально. Не понравилось бы — подняла бы крик, — ответила она. — А хвалить стану, когда все досмотрю.
Кстати, свои замечания записывал и Анатолий Григорьевич. Густо заполненные листки он молча передавал редактору монтажа Гаяне Арутюнян, и, судя по тому, что я увидел позже, они пошли на пользу.
Не сочтите за хвастовство, но после просмотра четвертой или шестой программы (она смотрела их по две кряду), когда я провожал Аллу к машине, она остановилась на лестничной площадке:
— Благодарю Бога, что он надоумил меня обратиться к вам. Никто до сих пор обо мне так не рассказывал. Так доброжелательно...
Съемки новых «Рождественских встреч» проходили десятого и одиннадцатого декабря 2001 года в казино «Кристалл» — такая неоновая надпись сияла над первым этажом огромного здания у Крестьянской заставы. В приглашении, правда, казино названо развлекательным центром, что при внимательном рассмотрении соответствует действительности. Гости прибыли к шести: Эльдар Рязанов с женой, Владимир Этуш, Александр Абдулов, Людмила Касаткина, Андрей Вознесенский и много других знакомых лиц.
— Знаете, почему мы в этом казино? — спросил Федор Чеханков. — Его назвали в честь Кристы и Аллы — «Кристалл»!
Алла встречала всех, помогала рассаживаться в зале ресторана на втором этаже, где было просторно и прохладно. Сцена украшена серебристыми елками, что в лучах прожекторов то и дело меняют свой цвет.
Алла командует всем.
— Операторы, не стойте на месте, снимайте гостей. Каждого, каждого!
Потом обращается к нам, выйдя на середину площадки перед сценой с микрофоном в руках:
— Начнем с записи ваших аплодисментов, для монтажа они должны быть разные. Прошу вас, прошел хороший номер! Теперь чуть погорячее — вы прослушали номер прекрасный! И вот — гениальный, полный отпад! Спасибо! Запишем ваш смех — в нашей программе, по-моему, будет немало смешного. Договоримся: 74 — смешно, 84 — очень смешно, 94 — ну просто все валятся со смеху. Итак, по моей команде: 74!
Мы начинаем смеяться, и действительно становится смешно от самой процедуры. Особенно заливается смехом Жванецкий, таким я его не видел. После каждой Аллиной команды, видя, как люди стараются и мгновенно достигают того, на что актеры тратят дни и недели, он уже просто давится от смеха. Операторы шныряют по залу, только и успевая снимать.
И вдруг откуда-то из-под потолка:
— Стоп! Стоп! Алла Борисовна, у нас заел кран, смех сняли плохо. Пожалуйста, повторите все снова!
Тут уж смеялись все без команды.
Пошла программа. Алла в серебристом платье приглашает танцевать. Танцуем. Смена партнеров. Она не сидит ни минуты.
В первый вечер я оказываюсь за столиком с двумя музыкантами из группы «Танцы минус». Один из них — Вячеслав Петкун, ставший сегодня популярным, — потихоньку потягивает шампанское:
— Мы поем только живьем. Водку нам сейчас нельзя.
После выступления оттянулись по полной. Хорошие ребята, для которых «быть или не быть?» заменено нынешним «кто пойдет за „Клинским“?».
По громкой связи объявляют:
— Прошу не говорить во время исполнения номеров! Мы пишем все, о чем идет речь за столиками.
— Какой ужас! — восклицает Люда Касаткина, с которой мы сидим рядком уже во второй вечер и обсуждаем каждого, кто поднимается на эстраду. — Умоляю вас, Глеб Анатольевич, уговорите Аллу не давать наш разговор в эфир. Я не хочу уподобиться узникам «За стеклом»!
Я успокаиваю ее, и тут же — ну просто чудо! — к нам подходит Алла и просит Касаткину присоединиться к веселой группе, что прыгает по сцене, напевая нечто бравурное. Люда подчинилась, веселящаяся шестерка в костюмах зверушек набросилась на нее, закружила, затанцевала, предложила ей погарцевать на трости с надувной головой лошади, включила ее в свой хоровод. И Люда смеялась и лихо отплясывала что-то, напоминающее «Русскую».
Но вернувшись за столик, сказала мне почти серьезно:
— Еще не хватало солидной даме скакать верхом на палочке!
Филипп, в золотистой распашонке, с волосами, уложенными в немыслимый волан с проседью, поет песню среди танцовщиц, на головах которых лиственный лес. Алла поднимается к нему, садится рядом на скамеечку, и Филя прекрасно обыгрывает влюбленность. Под аплодисменты они вместе сходят с подиума, но скандеж не кончается и все начинают кричать: «Горь-ко! Горь-ко!»
— Вы с ума сошли! — останавливает гостей Алла. — Сегодня же Рождество, а не свадьба!
Настя Максимова, дочь известной в свое время ведущей программы «Музыкальный ринг», начинает петь «Коимбру» — знаменитую песню из «Возраста любви» Лолиты Торрес.
— Эльдар Александрович, Глеб Анатольевич! Эта песня для вас — бальзам на души ваши! — кричит Алла в микрофон.
Тоненькая, изящная Настя поет хорошо, пританцовывает в ритм, рядом с ней балетный ансамбль — антураж по высшей категории, потом спускается со сцены, и тут же к ней подлетает Филипп, кружит вокруг, выхватывает зубами цветок из ее волос, страстно обхватив талию, привлекает Настю к себе и с последней нотой бухается пред ней на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48