Под ней оказалась большая, с куполом, золотая клетка, с необычайной элегантностью обставленная миниатюрной мебелью. Помимо двух жердочек кедрового дерева и кольца имелась красивая кровать на четырех столбиках под красным балдахином, застеленная красивейшим лоскутным покрывалом из мельчайших пестрых шелковых и камчатных лоскутков; небольшой обеденный стол в стиле Людовика Пятнадцатого и стул; элегантный застекленный шкафчик, уставленный фарфором ручной росписи. Там висело большое, до полу, зеркало в золотой раме и рядом с ним – щетка и гребенка слоновой кости. А также стоял очень удобный шезлонг, обитый ярко-синим бархатом, и клавесин красного дерева.
В шезлонге же непринужденно расположился удивительнейший попугай, какого ребятам никогда не приходилось видеть. Весь пурпурный, золотой, зеленый, голубой и розовый, он сверкал, блестел и переливался, как перламутр. Его большой гладкий крючковатый клюв был черен, как будто вырезан из угля, а глаза фиалковые. Но удивительнее всего было оперение: вместо того чтобы лежать гладко, каждое перо у него стояло торчком и курчавилось, как шерсть у пуделя. Из-за этого он имел вид какого-то дивного расцвеченного дерева в весеннюю пору, у которого налились и вот-вот лопнут почки. На голове у него была шелковая зеленая шапочка с длинной черной шелковой кистью. Рядом с его шезлонгом стоял еще один маленький столик, а на нем – еще одна клетка, совсем миниатюрная, размером с наперсток. В ней сидел золотой паук с нефритово-зеленым крестом на спине. Было ясно, что звенящий голосок принадлежит пауку, а скрипучий – попугаю.
– Так вот это что! – воскликнул Питер.
– Что? – Попугай от возмущения даже привстал. – Что?
– Попугай! – обрадовалась Пенелопа.
– Просто попугай, обыкновенный говорящий попугай, – добавил Саймон. – Как мы не догадались?
– Ну знаете! – с таким ожесточением завопил попугай, что дети сразу умолкли. – Ну знаете! – продолжал попугай уже потише, довольный тем, что завладел их вниманием. – Нельзя ли поменьше всяких этих «простых, обыкновенных попугаев», а?
– Простите, – сказала Пенелопа. – Мы не хотели вас обидеть.
– Но обидели, – отрубил попугай.
– Но вы действительно обыкновенный попугай, – возразил Питер.
– Опять, опять! – разозлился попугай. – Что за дур-рацкая безобр-разная болтовня про «обыкновенного» попугая. Я – НЕобыкновенный попугай!
– Просим прощения… боюсь, мы вас не понимаем, – проговорила в недоумении Пенелопа.
– Обыкновенным попугаем может быть любой, вернее, любой попугай, – объяснил попугай. – Но я-то не любой, я – единственный в своем роде. Об этом достаточно красноречиво говорят мри инициалы.
– Инициалы? Какие? – озадаченно спросил Саймон.
– Мои, – отрезал попугай. – Ну и нелепые вы задаете вопросы!
– Но что именно за инициалы? – не отставала Пенелопа.
– Расшифруйте сами. Меня зовут Персиваль Оскар Перегрин Урбан Гарольд Арчибальд Икебод.
– Ой, получается «попугай»! – Пенелопа была в восторге. – Прелестные инициалы.
– Благодарю, – скромно ответил попугай. – Вот почему я не просто попугай. Разрешаю вам называть меня Попугай с большой буквы.
– Спасибо, – ответила Пенелопа.
– А это, – продолжал он, указывая крылом на маленькую клетку, – Дульчибелла, моя домоправительница, певчая паучиха.
– Здравствуйте, – отозвалась Дульчибелла.
– Здравствуйте, – сказали дети.
– Здравствуйте, – повторил Попугай.
– Знаете, что я скажу, – задумчиво проговорила Пенелопа, – теперь я понимаю, почему вы необыкновенный попугай. Пожалуйста, не обижайтесь, я только хочу сказать, что вы говорите гораздо лучше большинства других попугаев. То есть осмысленнее других, понимаете? В общем, вы как будто понимаете, о чем говорите, а другие попугаи не понимают.
– Естественно, понимаю, – отозвался Попугай. – А знаете, почему остальные попугаи не понимают, что говорят?
– Почему?
– Потому что их учат говорить люди. Способ, достойный порицания.
– Ну а вас кто учил? – поинтересовался Питер.
– Меня учил Словарь, – с гордостью ответил Попугай.
– Словарь? – недоверчиво переспросила Пенелопа. – Как может учить словарь?
– А как же иначе? – возразил Попугай. – Вся беда, повторяю, в том, что большинство, если не всех, попугаев обучают люди. А люди никогда им не объясняют то, чему учат.
– Мне это в голову не приходило, – удивился Питер.
– Какой нормальный, разумный, здравомыслящий, уважающий себя попугай твердил бы целыми днями «попка дурак», если бы понимал, что это значит? – Голос у Попугая задрожал от негодования. – Какая порядочная, честная, скромная, застенчивая, робкая птица приставала бы целыми днями к совершенно незнакомым людям с требованием «почеши попочке головку», если бы знала, что это значит?
– Да, действительно, теперь я вижу, что это просто жестоко, – задумчиво проговорила Пенелопа.
– Да, – согласился и Саймон, – это вроде тех противных слов, которым учат младенцев: «папусик», «мамусик», «ав-ав» и всякое такое.
– Совершенно верно, – торжествующе провозгласил Попугай. – Судите сами: какой нормальный младенец обращался бы к каждому встречному представителю парнокопытных «му-му», если бы знал, кто это на самом деле?
– Представителю кого? – не понял Питер.
– Он имеет в виду коров, – объяснил Саймон, который знал больше умных слов, чем Питер.
– Нет и нет, – продолжал Попугай, – единственный способ научиться говорить – обучаться у Словаря. Мне в высшей степени посчастливилось получить образование из рук большого, дружески расположенного, исчерпывающего Словаря, в сущности единственного в своем роде.
– Как можно получить образование из рук словаря? – недоумевающе спросила Пенелопа.
– Там, откуда я родом, – ответил Попугай, – можно. Этот Словарь – самая очеловеченная книга в наших краях наряду с Великой Книгой Заклинаний и Троянским Травником.
– Боюсь, что я опять не понимаю, – проговорила Пенелопа.
– Ты исключительно непонятливая, бестолковая, несмышленая девочка, – рассердился Попугай, – к тому же еще упрямая, агрессивная, непоследовательная и нелогичная.
– По-моему, совсем не обязательно говорить грубости, – вмешался Питер. Он не понял значения всех слов, но на слух они ему не понравились, и он почувствовал, что пора выступить в защиту своей кузины.
– Грубости? – повторил Попугай. – Грубости? Я и не думаю грубить, просто я проветриваю некоторые слова, им так это нужно, бедняжкам. Это входит в мои обязанности.
– Проветриваете слова?! – воскликнул Саймон. – Как это?
– Он хранитель слов, – вдруг прозвенела Дульчибелла. – Это очень важная должность.
– Когда потребуется, чтобы вы встревали, мы вас предупредим. – Попугай устремил на Дульчибеллу испепеляющий взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
В шезлонге же непринужденно расположился удивительнейший попугай, какого ребятам никогда не приходилось видеть. Весь пурпурный, золотой, зеленый, голубой и розовый, он сверкал, блестел и переливался, как перламутр. Его большой гладкий крючковатый клюв был черен, как будто вырезан из угля, а глаза фиалковые. Но удивительнее всего было оперение: вместо того чтобы лежать гладко, каждое перо у него стояло торчком и курчавилось, как шерсть у пуделя. Из-за этого он имел вид какого-то дивного расцвеченного дерева в весеннюю пору, у которого налились и вот-вот лопнут почки. На голове у него была шелковая зеленая шапочка с длинной черной шелковой кистью. Рядом с его шезлонгом стоял еще один маленький столик, а на нем – еще одна клетка, совсем миниатюрная, размером с наперсток. В ней сидел золотой паук с нефритово-зеленым крестом на спине. Было ясно, что звенящий голосок принадлежит пауку, а скрипучий – попугаю.
– Так вот это что! – воскликнул Питер.
– Что? – Попугай от возмущения даже привстал. – Что?
– Попугай! – обрадовалась Пенелопа.
– Просто попугай, обыкновенный говорящий попугай, – добавил Саймон. – Как мы не догадались?
– Ну знаете! – с таким ожесточением завопил попугай, что дети сразу умолкли. – Ну знаете! – продолжал попугай уже потише, довольный тем, что завладел их вниманием. – Нельзя ли поменьше всяких этих «простых, обыкновенных попугаев», а?
– Простите, – сказала Пенелопа. – Мы не хотели вас обидеть.
– Но обидели, – отрубил попугай.
– Но вы действительно обыкновенный попугай, – возразил Питер.
– Опять, опять! – разозлился попугай. – Что за дур-рацкая безобр-разная болтовня про «обыкновенного» попугая. Я – НЕобыкновенный попугай!
– Просим прощения… боюсь, мы вас не понимаем, – проговорила в недоумении Пенелопа.
– Обыкновенным попугаем может быть любой, вернее, любой попугай, – объяснил попугай. – Но я-то не любой, я – единственный в своем роде. Об этом достаточно красноречиво говорят мри инициалы.
– Инициалы? Какие? – озадаченно спросил Саймон.
– Мои, – отрезал попугай. – Ну и нелепые вы задаете вопросы!
– Но что именно за инициалы? – не отставала Пенелопа.
– Расшифруйте сами. Меня зовут Персиваль Оскар Перегрин Урбан Гарольд Арчибальд Икебод.
– Ой, получается «попугай»! – Пенелопа была в восторге. – Прелестные инициалы.
– Благодарю, – скромно ответил попугай. – Вот почему я не просто попугай. Разрешаю вам называть меня Попугай с большой буквы.
– Спасибо, – ответила Пенелопа.
– А это, – продолжал он, указывая крылом на маленькую клетку, – Дульчибелла, моя домоправительница, певчая паучиха.
– Здравствуйте, – отозвалась Дульчибелла.
– Здравствуйте, – сказали дети.
– Здравствуйте, – повторил Попугай.
– Знаете, что я скажу, – задумчиво проговорила Пенелопа, – теперь я понимаю, почему вы необыкновенный попугай. Пожалуйста, не обижайтесь, я только хочу сказать, что вы говорите гораздо лучше большинства других попугаев. То есть осмысленнее других, понимаете? В общем, вы как будто понимаете, о чем говорите, а другие попугаи не понимают.
– Естественно, понимаю, – отозвался Попугай. – А знаете, почему остальные попугаи не понимают, что говорят?
– Почему?
– Потому что их учат говорить люди. Способ, достойный порицания.
– Ну а вас кто учил? – поинтересовался Питер.
– Меня учил Словарь, – с гордостью ответил Попугай.
– Словарь? – недоверчиво переспросила Пенелопа. – Как может учить словарь?
– А как же иначе? – возразил Попугай. – Вся беда, повторяю, в том, что большинство, если не всех, попугаев обучают люди. А люди никогда им не объясняют то, чему учат.
– Мне это в голову не приходило, – удивился Питер.
– Какой нормальный, разумный, здравомыслящий, уважающий себя попугай твердил бы целыми днями «попка дурак», если бы понимал, что это значит? – Голос у Попугая задрожал от негодования. – Какая порядочная, честная, скромная, застенчивая, робкая птица приставала бы целыми днями к совершенно незнакомым людям с требованием «почеши попочке головку», если бы знала, что это значит?
– Да, действительно, теперь я вижу, что это просто жестоко, – задумчиво проговорила Пенелопа.
– Да, – согласился и Саймон, – это вроде тех противных слов, которым учат младенцев: «папусик», «мамусик», «ав-ав» и всякое такое.
– Совершенно верно, – торжествующе провозгласил Попугай. – Судите сами: какой нормальный младенец обращался бы к каждому встречному представителю парнокопытных «му-му», если бы знал, кто это на самом деле?
– Представителю кого? – не понял Питер.
– Он имеет в виду коров, – объяснил Саймон, который знал больше умных слов, чем Питер.
– Нет и нет, – продолжал Попугай, – единственный способ научиться говорить – обучаться у Словаря. Мне в высшей степени посчастливилось получить образование из рук большого, дружески расположенного, исчерпывающего Словаря, в сущности единственного в своем роде.
– Как можно получить образование из рук словаря? – недоумевающе спросила Пенелопа.
– Там, откуда я родом, – ответил Попугай, – можно. Этот Словарь – самая очеловеченная книга в наших краях наряду с Великой Книгой Заклинаний и Троянским Травником.
– Боюсь, что я опять не понимаю, – проговорила Пенелопа.
– Ты исключительно непонятливая, бестолковая, несмышленая девочка, – рассердился Попугай, – к тому же еще упрямая, агрессивная, непоследовательная и нелогичная.
– По-моему, совсем не обязательно говорить грубости, – вмешался Питер. Он не понял значения всех слов, но на слух они ему не понравились, и он почувствовал, что пора выступить в защиту своей кузины.
– Грубости? – повторил Попугай. – Грубости? Я и не думаю грубить, просто я проветриваю некоторые слова, им так это нужно, бедняжкам. Это входит в мои обязанности.
– Проветриваете слова?! – воскликнул Саймон. – Как это?
– Он хранитель слов, – вдруг прозвенела Дульчибелла. – Это очень важная должность.
– Когда потребуется, чтобы вы встревали, мы вас предупредим. – Попугай устремил на Дульчибеллу испепеляющий взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43