- Это тот самый случай, когда ученик превзошел учителя.
С той поры мне было позволено декорировать все аквариумы и
террариумы. Подозреваю, что в душе мистер Ромилли был только
рад освобождению от необходимости проявлять в столь
утомительном деле свое полное отсутствие изысканного вкуса.
После одного-двух экспериментов -- где лучше проводить
обеденный перерыв -- я остановился на маленьком кафе поблизости
от зоомагазина. Здесь я приметил добрую официантку, которую
нехитрой лестью склонил подавать мне повышенную норму сосисок с
картофельным пюре и предупреждать о смертельной опасности,
исходящей от обозначенной в меню тушеной баранины с луком и
картофелем. Однажды, направляясь в это кафе, я обнаружил, что
кратчайший путь туда пролегает через узкий переулок между
большими магазинами и высокими жилыми домами. Переулок был
вымощен булыжником, и, входя в него, я чувствовал себя так,
словно меня перенесли во времена диккенсовского Лондона. Часть
переулка окаймляли деревья, а дальше располагались крохотные
лавки. Одна из них, обитель Генри Белоу, свидетельствовала, что
наш зоомагазин -- не единственный в округе.
За грязным окном размером два на два метра витрина уходила
вглубь примерно на полметра и была заполнена маленькими
квадратными клетками, в каждой из которых содержались одна-две
птички -- зяблики, зеленушки, коноплянки, канарейки, волнистые
попугайчики. Пол внизу был покрыт толстым слоем шелухи и
помета, но сами клетки блистали чистотой, и внутри их зеленели
веточки крестовника или латука, а снаружи была прикреплена
белая бумажка с кривыми буквами: "ПРОДАНО". За стеклянной
дверью висела желтая кружевная занавеска, а между ней и стеклом
готические буквы на куске картона вежливо приглашали покупателя
входить. Обратная сторона, как мне предстояло убедиться, так же
учтиво извещала, что магазин закрыт. За все дни, что я топал по
булыжнику, спеша проглотить свои сосиски с картофельным пюре,
ни разу не видел, чтобы в эту лавку входили или ее покидали
покупатели. Она производила совершенно безжизненное
впечатление, если не считать птичек в витрине, которые иногда
вяло перепрыгивали с жердочки на жердочку. Шли недели, и я
никак не мог взять в толк, почему покупатели не уносят
проданных пернатых. Не могли же все новые владельцы трех
десятков отобранных пичуг одновременно отказаться от покупки? И
даже если так вдруг случилось, почему не убраны бумажки с
надписью "ПРОДАНО"? Ограниченное время обеденного перерыва не
позволяло мне углубиться в раскрытие этой тайны. И все же
случай представился в один прекрасный день, козда мистер
Ромилли, который порхал по магазину, напевая "Я маленькая
пчелка", спустился в подвал и вдруг издал тонким голосом крик,
выражающий предельный ужас.
-- В чем дело, мистер Ромилли? -- осторожно справился я.
Мистер Ромилли показался внизу, держась руками за голову,
лицо его выражало предельное отчаяние.
-- Какой же я глупец! -- причитал он.- Какой глупец,
глупец, глупец!
Видя, что речь идет не о каком-то моем прегрешении, я
воспрянул духом.
-- Что случилось? -- спросил я заботливо.
-- Ручейники и дафнии! -- произнес он трагическим тоном,
снимая очки и принимаясь лихорадочно протирать стекла.
-- Наши запасы кончились?
-- Да,- возвестил мистер Ромилли замогильным голосом.-
Какой же я тупица! Такая небрежность! Такая непростительная
нерадивость! Меня мало выгнать отсюда, я глупейший из
смертных...
-- Разве нельзя закупить еще? -- попытался я остановить
это самобичевание.
-- Но то хозяйство всегда снабжает меня! -- воскликнул
мистер Ромилли, словно мне это не было давно известно.-
Хозяйство снабжает меня, когда я делаю заказ в конце недели. А
тут я, последний идиот, забыл про это.
-- Но разве нельзя закупить еще где-нибудь еще? -- спросил
я.
-- А все наши гуппи, и меченосцы, и черные молли ждут не
дождутся своей порции ручейников,- продолжал мистер Ромилли,
доводя себя до исступления.- Они так их любят. Как я могу
смотреть на эти маленькие ротики, тыкающиеся в стекло? Как могу
уйти на обед, зная, что бедные рыбки...
-- Мистер Ромилли,- решительно перебил я его,- можем мы
приобрести ручейников где-нибудь еще, кроме того хозяйства?
-- А? -- уставился он на меня.- Кроме хозяйства? Но они
всегда снабжают меня... Постой. Кажется, я тебя понял. Ну да...
Он тяжело поднялся по деревянным ступенькам, вытирая лоб,
и возник передо мной, словно единственный уцелевший после
обвала в шахте. Обвел трагическим, отсутствующим взглядом наш
интерьер.
-- Но где? -- сказал он наконец с отчаянием в голосе.-
Где?
-- Ну,- проявил я инициативу,- как насчет Белоу?
-- Белоу? Белоу ничего не смыслит в делах. Он торгует
птицами. Откуда у него быть ручейникам?
-- И все-таки стоит попробовать,- настаивал я.- Давайте я
схожу и узнаю. Мистер Ромилли поразмыслил.
-- Хорошо,- произнес он наконец, отрывая взгляд от
укоризненно смотрящих на него рыбьих верениц.- Возьми в кассе
десять шиллингов и постарайся не задерживаться слишком долго.
Он вручил мне ключ от кассы и сел, угрюмо созерцая блеск
своих начищенных ботинок. Я достал в кассе десятишиллинговую
ассигнацию, написал на бумажке: "Взято 10 шиллингов на
ручейников", положил ее в кассу, запер и сунул ключ в вялую
пятерню мистера Ромилли. Миг -- и я уже на улице, протискиваюсь
через толпы глазеющих на витрины прохожих, сопровождаемый
грохотом огромных красных автобусов, за которыми вьются стайки
легковых машин. Наконец сворачиваю в заветный переулочек и
оказываюсь в царстве мира и покоя. Рев автобусов, топот ног,
визг тормозов, гудки клаксонов сливаются в сплошной
приглушенный гул, чем-то похожий на ласкающий слух рокот
далекого прибоя. Слева от меня -- черная от копоти глухая
стена, справа -^чугунная ограда перед клочком земли на
подступах к местной церкви, где некий достойный человек посадил
платаны. Деревья протянули ветви над оградой, осенив проулок
зеленью листвы, а по крапчатым их стволам тяжело карабкаются,
горбатясь, гусеницы, устремленные к цели, неведомой им самим.
Там, где кончалась посадка, начинались лавки, числом шесть, все
крохотные и все отнюдь не преуспевающие.
Вот "Клитемнестра", салон модной женской одежды, с
довольно экстраординарной достопримечательностью на витрине --
мехом пушистого зверька, чьи стеклянные глаза и зажатый зубами
хвост заставили бы сжаться сердце всякого противника
живодерства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
С той поры мне было позволено декорировать все аквариумы и
террариумы. Подозреваю, что в душе мистер Ромилли был только
рад освобождению от необходимости проявлять в столь
утомительном деле свое полное отсутствие изысканного вкуса.
После одного-двух экспериментов -- где лучше проводить
обеденный перерыв -- я остановился на маленьком кафе поблизости
от зоомагазина. Здесь я приметил добрую официантку, которую
нехитрой лестью склонил подавать мне повышенную норму сосисок с
картофельным пюре и предупреждать о смертельной опасности,
исходящей от обозначенной в меню тушеной баранины с луком и
картофелем. Однажды, направляясь в это кафе, я обнаружил, что
кратчайший путь туда пролегает через узкий переулок между
большими магазинами и высокими жилыми домами. Переулок был
вымощен булыжником, и, входя в него, я чувствовал себя так,
словно меня перенесли во времена диккенсовского Лондона. Часть
переулка окаймляли деревья, а дальше располагались крохотные
лавки. Одна из них, обитель Генри Белоу, свидетельствовала, что
наш зоомагазин -- не единственный в округе.
За грязным окном размером два на два метра витрина уходила
вглубь примерно на полметра и была заполнена маленькими
квадратными клетками, в каждой из которых содержались одна-две
птички -- зяблики, зеленушки, коноплянки, канарейки, волнистые
попугайчики. Пол внизу был покрыт толстым слоем шелухи и
помета, но сами клетки блистали чистотой, и внутри их зеленели
веточки крестовника или латука, а снаружи была прикреплена
белая бумажка с кривыми буквами: "ПРОДАНО". За стеклянной
дверью висела желтая кружевная занавеска, а между ней и стеклом
готические буквы на куске картона вежливо приглашали покупателя
входить. Обратная сторона, как мне предстояло убедиться, так же
учтиво извещала, что магазин закрыт. За все дни, что я топал по
булыжнику, спеша проглотить свои сосиски с картофельным пюре,
ни разу не видел, чтобы в эту лавку входили или ее покидали
покупатели. Она производила совершенно безжизненное
впечатление, если не считать птичек в витрине, которые иногда
вяло перепрыгивали с жердочки на жердочку. Шли недели, и я
никак не мог взять в толк, почему покупатели не уносят
проданных пернатых. Не могли же все новые владельцы трех
десятков отобранных пичуг одновременно отказаться от покупки? И
даже если так вдруг случилось, почему не убраны бумажки с
надписью "ПРОДАНО"? Ограниченное время обеденного перерыва не
позволяло мне углубиться в раскрытие этой тайны. И все же
случай представился в один прекрасный день, козда мистер
Ромилли, который порхал по магазину, напевая "Я маленькая
пчелка", спустился в подвал и вдруг издал тонким голосом крик,
выражающий предельный ужас.
-- В чем дело, мистер Ромилли? -- осторожно справился я.
Мистер Ромилли показался внизу, держась руками за голову,
лицо его выражало предельное отчаяние.
-- Какой же я глупец! -- причитал он.- Какой глупец,
глупец, глупец!
Видя, что речь идет не о каком-то моем прегрешении, я
воспрянул духом.
-- Что случилось? -- спросил я заботливо.
-- Ручейники и дафнии! -- произнес он трагическим тоном,
снимая очки и принимаясь лихорадочно протирать стекла.
-- Наши запасы кончились?
-- Да,- возвестил мистер Ромилли замогильным голосом.-
Какой же я тупица! Такая небрежность! Такая непростительная
нерадивость! Меня мало выгнать отсюда, я глупейший из
смертных...
-- Разве нельзя закупить еще? -- попытался я остановить
это самобичевание.
-- Но то хозяйство всегда снабжает меня! -- воскликнул
мистер Ромилли, словно мне это не было давно известно.-
Хозяйство снабжает меня, когда я делаю заказ в конце недели. А
тут я, последний идиот, забыл про это.
-- Но разве нельзя закупить еще где-нибудь еще? -- спросил
я.
-- А все наши гуппи, и меченосцы, и черные молли ждут не
дождутся своей порции ручейников,- продолжал мистер Ромилли,
доводя себя до исступления.- Они так их любят. Как я могу
смотреть на эти маленькие ротики, тыкающиеся в стекло? Как могу
уйти на обед, зная, что бедные рыбки...
-- Мистер Ромилли,- решительно перебил я его,- можем мы
приобрести ручейников где-нибудь еще, кроме того хозяйства?
-- А? -- уставился он на меня.- Кроме хозяйства? Но они
всегда снабжают меня... Постой. Кажется, я тебя понял. Ну да...
Он тяжело поднялся по деревянным ступенькам, вытирая лоб,
и возник передо мной, словно единственный уцелевший после
обвала в шахте. Обвел трагическим, отсутствующим взглядом наш
интерьер.
-- Но где? -- сказал он наконец с отчаянием в голосе.-
Где?
-- Ну,- проявил я инициативу,- как насчет Белоу?
-- Белоу? Белоу ничего не смыслит в делах. Он торгует
птицами. Откуда у него быть ручейникам?
-- И все-таки стоит попробовать,- настаивал я.- Давайте я
схожу и узнаю. Мистер Ромилли поразмыслил.
-- Хорошо,- произнес он наконец, отрывая взгляд от
укоризненно смотрящих на него рыбьих верениц.- Возьми в кассе
десять шиллингов и постарайся не задерживаться слишком долго.
Он вручил мне ключ от кассы и сел, угрюмо созерцая блеск
своих начищенных ботинок. Я достал в кассе десятишиллинговую
ассигнацию, написал на бумажке: "Взято 10 шиллингов на
ручейников", положил ее в кассу, запер и сунул ключ в вялую
пятерню мистера Ромилли. Миг -- и я уже на улице, протискиваюсь
через толпы глазеющих на витрины прохожих, сопровождаемый
грохотом огромных красных автобусов, за которыми вьются стайки
легковых машин. Наконец сворачиваю в заветный переулочек и
оказываюсь в царстве мира и покоя. Рев автобусов, топот ног,
визг тормозов, гудки клаксонов сливаются в сплошной
приглушенный гул, чем-то похожий на ласкающий слух рокот
далекого прибоя. Слева от меня -- черная от копоти глухая
стена, справа -^чугунная ограда перед клочком земли на
подступах к местной церкви, где некий достойный человек посадил
платаны. Деревья протянули ветви над оградой, осенив проулок
зеленью листвы, а по крапчатым их стволам тяжело карабкаются,
горбатясь, гусеницы, устремленные к цели, неведомой им самим.
Там, где кончалась посадка, начинались лавки, числом шесть, все
крохотные и все отнюдь не преуспевающие.
Вот "Клитемнестра", салон модной женской одежды, с
довольно экстраординарной достопримечательностью на витрине --
мехом пушистого зверька, чьи стеклянные глаза и зажатый зубами
хвост заставили бы сжаться сердце всякого противника
живодерства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38