Когда Олегу приходилось видеть эти передачи, он почему-то испытывал острое чувство неудобства за этих людей. Ну о чем говорить-то? Вон актер известный как красиво говорил о помощи молодежным любительским студиям. А ты не говори. Приезжай хотя бы на Патрики и организуй такую студию. Но как же. У него времени нет. Театр, съемки, институт. Все эти говоруны, теоретики порассуждали красиво и пошли, а ребята опять без дела.
Олег вошел в подъезд, открыл дверцы лифта и, только нажав кнопку четвертого этажа, понял, как устал. День сегодня выдался на редкость суетливый и пустой. Пока розыск не продвинулся ни на шаг. Нет, все-таки продвинулся. Отпала хотя бы версия в отношении Коробкова. Да и наметки кое-какие «ответственный работник» дал.
Олег открыл дверь и в свете, падающем с лестничной площадки, увидел щенка. Он сидел у дверей и ждал. Господи! Как он обрадовался. Затявкал смешно, запрыгал, пытаясь передними лапками стать на брючину.
— Ну что, дурачок, соскучился?
Олег зажег свет и увидел две лужицы в коридоре. Щенок сразу же замолчал, вопросительно глядя на хозяина темными пуговицами глаз.
— Ничего, брат, ты еще маленький, правда?
Щенок согласно и радостно закрутил хвостом.
Да, он еще очень маленький, но очень любит своего хозяина и вести себя будет хорошо.
Олег вытер тряпкой лужи, вымыл руки, накормил щенка.
И пока ел этот живой белый комочек, он бездумно сидел и смотрел в окно.
— Все, брат, хватит. Пошли гулять.
Наумов взял щенка на руки и вышел из квартиры.
На улице тот сел и долго принюхивался к запахам ночи. Наумов медленно пошел к прудам, а собачонка ковыляла за ним, иногда ворча недовольно.
Олег опять взял его на руки, переходя через улицу, и выпустил только на аллее сквера.
Олег сел, откинулся на лавке и закурил. Сквер был пуст и тих. Только невдалеке чуть шумело Садовое кольцо да лебеди плескались в воде пруда.
Олег прислушался к этим таким обычным звукам, и ему становилось спокойно и хорошо. Давно он уже не сидел так вечером на Патриарших прудах.
Правда, они нынче называются Пионерскими, но все жители окрестных улиц да, пожалуй, и все истинные москвичи называют пруды по-старому — Патриаршими.
Олег Наумов родился здесь, в самом центре Москвы. Он как истинный патриот своего района считал его самым центральным. Что и говорить, красивый район. Только жалко Спиридоньевку, ныне Алексея Толстого, разрушили, застроили новыми однообразными домами. Жаль. Красивая была улица. Олег очень любил Москву. Он искренне переживал, когда ломали Арбат, не принял как истинный москвич нового сверкающего стеклами однообразных домов проспекта. Такой проспект мог быть где угодно. В Черемушках, Свиблове, Мытищах, Ангарске. А Арбат был один-единственный. Чисто московский был этот район. Таких нет нигде. По сей день Олег любил гулять по Москве. Город напоминал ему любимую книгу, к которой можно возвращаться бесконечно. Но главное, сколько ни читай ее, всегда найдешь место, которое переосмысливаешь заново. Москва была не просто городом, в котором жил и работал Олег Наумов, она стала его судьбой и счастьем.
Щенок тявкнул. Он вернулся из увлекательного путешествия в высокой траве газона, из мира новых запахов и звуков.
— Сейчас докурю и пойдем, — сказал ему Наумов.
Уходить не хотелось, уж очень ночь хороша была.
Затрещал под ногами гравий дорожки, кто-то шел к Наумову. Он повернулся. К лавочке приближался человек в светлых брюках и куртке. Щенок заворчал, выкарабкался и стал перед Наумовым. Он защищал хозяина.
— О, какой у вас защитник, — улыбнулся незнакомец, — вы позволите прикурить?
— Конечно.
Олег протянул зажигалку.
— Спасибо. У вас тоже бессонница?
— Нет, — улыбнулся Олег. Слово «бессонница» он воспринимал пока как термин чисто литературный.
— Счастливый человек.
— А вы лекарства попробуйте попить.
— Нет, я уж лучше помучаюсь, чем химией баловаться. А как зовут вашего сторожа?
— В том-то и дело, что он только сегодня стал моим, я и не знаю пока, как назвать его.
Незнакомец присел на лавку, внимательно поглядел на щенка.
— А я знаю, как его зовут.
— Как? — спросил Наумов.
— Кузя. То есть полностью Кузьма.
Олег задумался, словно на язык пробуя это простое имя.
— А вы, пожалуй, правы. Он действительно чистопородный Кузя. Спасибо вам, мы пойдем.
— Жаль, — искренне сказал незнакомец, — а я думал, скоротаю время. Будет с кем поговорить.
Олегу стало пронзительно жаль этого немолодого, видимо, одинокого человека.
— Завтра рано на работу.
— Я понимаю, спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
По дороге домой Олег думал о том, как много все же в этом большом городе душевно неустроенных людей.
***
— Ты, Кузя, будешь спать здесь.
Олег постелил у дверей половичок, положил на него щенка. Кузя молчал, сраженный коварством хозяина.
Олег пошел в комнату, разделся и сразу же заснул. Он не слышал, как Кузя подошел к дивану, несколько раз безуспешно пытался влезть, потом, тяжело вздохнув, улегся на полу.
Когда Леша позвонил в дверь, они с Кузьмой уже завтракали.
— Смотри, прижился. Доброе утро, Олег Сергеевич, — сказал шофер.
— Кофе пить будешь?
— Я от стола только что.
— Тогда по коням, — Олег положил в раковину чашку и тарелку, — пошли.
Улицы были по-утреннему пустые, и Леша показал класс. Он мчался по пустому Кутузовскому, потом по проспекту Гречко, потом по Минскому шоссе.
Подъезжая к поселку, Леша все-таки сбросил скорость. У дачи Архипова машина затормозила.
— Олег Сергеевич, вы надолго? — спросил шофер.
— Час минимум.
— Можно я на рынок сгоняю?
— Далеко?
— Да нет, рядом здесь у станции. Хочу клубнику пацанам купить.
— Езжай.
Олег постоял у калитки. Дача генерала Архипова была за высоким зеленым забором. Ровным, как солдатский строй. Рядом с воротами под жестяным козырьком белела кнопка звонка.
Наумов на всякий случай толкнул калитку, и она подалась. Он шел по дорожке к даче, боясь, что разбудит пожилого человека, и вдруг увидел Архипова в длинных сатиновых трусах, бегущего по периметру забора. Генерал был больше похож на боксера, ушедшего на покой. Олег с завистью посмотрел на крутые шары мускулов, перекатывающихся под загорелой кожей.
— Вы ко мне? — на бегу спросил Архипов.
— Так точно, товарищ генерал.
— Заходите, ждите.
Он побежал дальше.
На крыльце Наумова встретил Михеич.
— Проходите в дом, товарищ майор, сейчас завтракать будем.
— Да я… — начал было Наумов.
Но Михеич поставил третью тарелку на стол, всем своим видом показывая неуместность спора.
Через некоторое время на террасу спустился Архипов. В рубашке с погонами, в форменных брюках.
— Давайте завтракать, — командно предложил он. Ели быстро и молча.
Потом выпили по стакану молока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60