Фроська обнаружила «бункер» чисто случайно — покойная родственница, двадцать с лишним лет прожив в доме и каждое лето сдавая его дачникам, ничего о нем не знала. Новое поколение местных ментов — их уже хрен знает сколько поменялось в райотделе за тридцать лет! — о «бункере» не помнили, и, хотя Фроськину хазу (это было еще до ее знакомства с Колей) несколько раз серьезно шмонали, даже входа в «бункер» найти не смогли. Конечно, потому, что специально его не искали.
Дело было в том, что верхний подвал выглядел как самый обычный деревенский погреб с земляным полом, отдушинами и несколькими дощатыми стеллажами, на которых стояли . банки с солеными огурцами и помидорами, которые Фроська заготавливала каждую осень. Еще там имелась большая бочка с квашеной капустой и наклонные, засыпанные песком поддоны для картошки. В углу был неглубокий дренажный колодец для стока воды, которая по весне просачивалась в подвал, но любой заглянувший в него с фонариком смог бы убедиться, что у колодца земляные стенки и никуда глубже из него пролезть нельзя. Вход в верхний подвал был в боковой стене дома, под ржавым жестяным навесом. Сперва надо было спуститься по трем ступенькам в обложенную кирпичом ямку с давно облупившейся штукатуркой, потом отпереть амбарный замок, на который запиралась деревянная, обитая жестью дверь, когда-то крашенная не то охрой, не то суриком, а теперь в основном, ржавая. После этого надо было спуститься еще на полтора метра вниз по шаткой деревянной лесенке с перилами. Справа от лесенки, если смотреть от входа, начинались стеллажи с банками, а слева в углу стояла бочка с капустой. Рядом с бочкой на полу стоял огромный, буквально вросший в земляной пол сундук, длиной аж в два метра и шириной больше полуметра. Дубовый, обитый стальными полосами и уголками. Было видно, что его сто лет никто не двигал с места, а потому и менты его при обысках не пытались сдвинуть. Хотя, как правило, осматривая подвал, первым делом просили его открыть. Фроська с готовностью открывала, и представители закона убеждались, что в сундуке нет ничего, кроме гнилого тряпья — пары старых лоскутных одеял да двух телогреек с торчащей из дыр отсырелой ватой. Один раз, правда, простукали дно, но ничего не выстукали.
А между тем именно под этим сундуком и прятался вход в нижний подвал-«бункер». Одним нажатием на какой-то неприметный штырек где-то на уровне земли можно было откинуть дно сундука вертикально вниз и открыть доступ на довольно крутую бетонную лесенку, уводящую метра на три под землю. Спустившись по этой лесенке, Коля в сопровождении Фроськи оказался на небольшой, метр на метр, площадочке, где в стену был зацементирован электрощит. Скрытой проводкой он был подключен к общей сети в 220 вольт, хотя, возможно, как не без оснований предполагал Коля, барыга-«шестидесятник» намечал притащить сюда и автономный генератор. Вообще этот бедняга много чего не успел доделать. По идее раз он собирался отсиживаться тут в период ядерного заражения, в убежище должна была быть фильтро-вентиляционная установка, цистерна с водой, отопительная система и еще что-то. Вероятно, именно поэтому в бункере было четыре изолированных друг от друга помещения, выходящих в общий коридорчик. Именно это обстоятельство навело Колю на мысль превратить этот «бункер» в маленькую тюрьму для временного содержания должников, заложников и разного рода «подследственных». Поэтому помещения превратили в камеры, оборудовав их стальными дверями. Не бронированными герметичными, конечно, а примерно такими, какие ставят в своих квартирах состоятельные граждане, опасающиеся воров. Разница заключалась только в том, что в этих дверях были проделаны окошки, для того чтоб выдавать пленникам пищу, и установлены прочные засовы с внешней стороны. В камерах был проведен свет и даже установлены розетки, для того чтоб подключать масляные обогреватели, ибо здесь даже летом выше пятнадцати градусов температура не поднималась.
Правда, чести получить камеру с обогревателем удостаивались немногие. В основном те, кого предполагалось держать долго и в относительном здравии. Должников или тех, из кого выбивали какие-нибудь нужные подписи на различных документах, наоборот, старались посадить в самые неприятные условия. Как правило, посидев тут всего сутки без света и отопления, человек мог подписать признание в том, что он потопил «Титаник», взорвал Чернобыльскую АЭС, сбросил будущего президента с моста в мешке из-под риса, или даже в том, что является Евой Браун, поменявшей пол. Конечно, таких глупых признаний ни от кого не требовали, но вот документы о передаче различных имущественных прав люди подписывали элементарно. И все это без малейших телесных повреждений.
Тех граждан, которых предполагалось при выполнении ими определенных условий отпустить живыми и здоровыми — ОРЗ и пневмония не в счет, — сюда привозили с завязанными глазами, в закрытых кузовах, причем не прямой дорогой, а повертев часа три по разным шоссе и проселкам, так что даже коренной москвич иной раз не знал, что жуткое подземелье, где он сидел, находилось недалеко от его родного дома. Увозили точно так же, как правило, ночью, высаживали где-то на пустыре и строго предупреждали, что обращение в милицию может вызвать самые неприятные последствия.
Суслика привезли сюда с открытыми глазами. По идее такие люди живыми отсюда не уходили. Но Коля, как уже говорилось, пока не торопился с принятием решения. Что же касается Полины, то ее было приказано передать Васе, а что с ней будет дальше, Коли уже не касалось. Ответственность за то, что может быть нарушена секретность «объекта», брал на себя сам шеф…
Фроська включила свет и одновременно осветила коридор и камеры. Сейчас все двери в них были открыты и распахнуты настежь.
— Ну-ка, повтори еще раз, как ты обнаружила, что его нет! — потребовал Коля тоном военного прокурора.
— Значит, минут через пять после того, как ты утром уехал, — устало начала Фроська, которой уже в третий раз приходилось повторять все сызнова, — я взяла миску с кашей, ложку, хлеб и кружку с чаем. Кружку в левой руке держала, остальное все в правой было. Когда сундук открывала, все поставила на пол. Потом снова взяла все так же и спустилась сюда. Когда свет включала, опять все поставила на пол…
— Покажи, как это делала! В натуре!
— Что мне, за миской и кружкой идти? — вылупилась Фроська.
— Не надо, — с досадой проворчал Коля. — Ты просто покажи, как нагибалась, когда ставила. Точно покажи!
— Ну, вот так как-то… — Фроська, кряхтя и пыхтя, неуклюже нагнулась, показав, как она ставила свою ношу на пол. Коля между тем засек время. Получилось, что у нее на сгибание и разгибание ушло аж шесть секунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131