Он подошел, продавщица опустила книгу.
– Добрый день, – учтиво произнес Дорогин.
– А, здравствуйте! Не очень сегодня день добрый, но тем не менее здравствуйте.
– Что это у вас здесь?
– В каком смысле? – женщина положила открытку в книгу, закрыла ее и опустила на сумку. – Ой, у нас здесь такое!
Сергей смотрел на кассеты.
– Я принесла вам то, что вы просили. Качество, правда, не очень, но смотреть можно – не экранные копии, которыми здесь торгуют каждый второй. Я лично экранные копии смотреть не могу. У меня на них настоящая аллергия, я начинаю нервничать, удовольствия никакого не получаю.
– Извините, как вас зовут?
– Мария Николаевна.
– Меня зовут Сергей.
– Очень приятно, – женщина протянула руку с простым обручальным колечком, Муму пожал теплую мягкую ладонь. – Сейчас я найду ваши кассеты.
Через минуту Сергей получил две кассеты.
– Я уже здесь стою, именно вот на этом месте, четвертый год, но такого, как сегодня, еще не было.
– Что здесь произошло? – с любопытством осведомился Дорогин.
– Еще в девять утра, только мы все начали разворачиваться, налетела милиция. Четверых увезли с собой. Затем вторая волна. Ходили, всех опрашивали. Может, вы и видели?
– Что я должен был видеть?
– Маленький мужчина ходил в бейсболке, с такими огромными ногами?
– Маленький мужчина?
– Да-да, он даже ниже меня, Сильвестром его звали.
– Видел, – кивнул головой Сергей.
– Так вот, его повесили.
– Где? Когда? За что? – Сергей задал сразу три вопроса.
Марии Николаевне только этого и надо было. Торговля у нее сегодня не шла, поэтому она принялась разговаривать с приятным мужчиной, явно знающим толк в кино.
– Я уже ко всему привыкла за четыре года: и к ОМОНу, и к налоговым инспекторам, и ко всевозможным проверкам из разных комиссий…
– Что искали?
– Как всегда, я сначала думала, что нелицензионную продукцию, но потом выяснилось, ищут порнографию.
– Нашли?
– А то, – пожала плечами Мария Николаевна, – здесь ее у каждого десятого целые сумки. Налетят, распугают, разгонят… Торговцы заплатят штраф и опять возвращаются к прежнему занятию. Доход продукция приносит, почему не торговать?
– Но вы же не торгуете?
– Я – другое дело, мне мои убеждения не позволяют. Как-никак я двадцать пять лет в школе отработала. Иногда ученики приходят. Представляете, если я стану торговать этой дрянью, как они на меня смотреть будут?
– Да, понимаю. За что Сильвестра убили, вы знаете?
– Кто же вам скажет? Это никому не известно. Но я думаю, он торговал чем-то краденым.
– В каком смысле?!
– Не своим товаром, а чужим.
– Не понял?
– Как вам объяснить, Сергей… У каждого торговца свой товар, каждый работает от определенного хозяина, от чьей-то фирмы. Но иногда для заработка можно потихоньку приторговывать, чтобы хозяин не знал, переписанным без согласования товаром конкурентов.
– За это убивают?
– Как видите. Сергей, может вам каталог дать, вы посмотрите, выберите фильмы дома, а завтра назад принесете?
– Нет, спасибо. Завтра я здесь не появлюсь.
– Они воюют между собой, убивают друг друга.
– Кто они?
– Наши хозяева. Крайними, как всегда, оказываемся мы. Я Сильвестра не осуждаю, – сказала Мария Николаевна, – хоть он и плохой человек, но убивать – даже для него это слишком.
– Я тоже так думаю, – сказал Дорогин.
– Вы, может, слыхали, не так давно дело было, шесть или семь человек погибли?
– Где? Нет, не слыхал.
– Сожгли троих в машине, а троих в доме. Под Москвой, на Медвежьих озерах?
– Нет, не слыхал.
– Жестокие у них между собой стычки, никак не могут поделить рынок. Вроде договорятся, вроде новые правила установят, каждый свой товар продает, а потом опять… Раза по два, а то и по три в год отношения выясняют. Вот в прошлом году прямо на рынке драку устроили! Лотки перевернули, столько кассет испортили, вы себе даже представить не можете!
– Почему не могу? Представить можно. Чьи кассеты сегодня в основном продаются на рынке?
– Говорят, какого-то Мамонта, его еще Петровичем называют. Это его людей убили на Медвежьих озерах.
Сергей понял, Мария Николаевна осведомлена о том, что творится на Горбушке, не хуже любого следователя, непосредственно занимающегося торговцами видеопродукцией.
– День-другой пройдет, все наладится.
– Вас не трогают?
– Меня никто не трогает. Я в их дела не лезу, ворованными кассетами не торгую, так меня и обижать не за что. Разве что попросят из хорошего места на место похуже переместиться, сами и помогут все перенести.
Сергей подумал, что у Марии Николаевны хлеб нелегкий. Постоянных покупателей немного, она рада каждому и любому старается услужить.
Как всегда во время передела рынка и всевозможных разборок на Горбушке, все враждующие группировки следят за тем, чтобы было тихо, чтобы разборки остались незамеченными для покупателя. Распугаешь людей с деньгами, кого потом кормить? Так же было и сегодня.
Рынок обороты сбавил. Кроме сотрудников спецслужб, крутились здесь и люди Мамонта, и Гаспарова. Каждый преследовал свои интересы, при этом себя никто особо старался не афишировать.
Появление Сергея Дорогина на рынке было замечено. Стоило ему пару раз спросить о Сильвестре, как к нему стали присматриваться люди Мамонта, пытаясь разобраться, кто он такой и какого черта ему здесь надо. Один из лоточников сказал, что видел здесь этого мужика раньше: первый раз он приезжал с журналисткой, потом один, и оба раза Сильвестр продавал ему товар. Люди Мамонта насторожились, получив такую информацию. Вполне могло оказаться, что он причастен к смерти Сильвестра.
Мария Николаевна как-то замялась, а затем вдруг взглянула прямо в глаза Дорогина.
– Знаете что, Сергей, мне надо избавиться от груза на душе. Понимаю, что ни спать не смогу, ни о чем другом думать. Стыдно мне было перед вами признаваться.., но Сильвестр на рынке мало кому доверял, а я – человек нейтральный. За небольшую плату он оставлял у меня кое-какие вещи – то, что не хотел носить с собой и боялся оставить в машине. Я никогда в его сумку не заглядывала…
Сергей насторожился, доброжелательно улыбнулся, боясь спугнуть:
– Я вас понимаю.
– Накануне смерти он оставил у меня свой рюкзак.
– Что в нем? – спросил Дорогин.
– Я не знаю, не заглядывала, он не рассказывал. Я же вам говорила, не любила я Сильвестра, плохой он человек, хотя о покойниках так не говорят. Но отказать не смогла, уж очень он просил. Вот эта сумка, – женщина полезла в один из своих баулов.
Застучали кассеты, и она быстро, словно стыдясь или пытаясь как можно скорее избавиться от чужого, передала Дорогину знакомый рюкзак. На этот раз рюкзак был тощим.
– Он, наверное, и вам не нужен, но мне так будет легче. Заберите его, а потом уж думайте, что делать дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84