Будь она виновна, наш поступок послужил бы правосудию, и мы не смогли бы насладиться всем тем, что есть в пороке. Разве Природа дала бы нам страсти, если бы их следствия не были ей угодны, не совпадали с ее законами и не отвечали ее задачам? И человек настолько хорошо усвоил эту истину, что также принялся сочинять законы, цель которых – сдержать свое неодолимое стремление к преступлению и, следовательно, ко всеобщему разрушению. Однако человек при этом поступил несправедливо, поскольку законы его репрессивны и отбирают несравненно больше, чем дают, и в награду за предлагаемую худосочную безопасность они лишают его того, что, в сущности, только и стоит иметь.
Но эти законы, придуманные простыми смертными, даже не заслуживают внимания философа и не дано им сдержать поступки, которые диктует ему Природа; единственное, что они способны сделать с человеческим разумом, – это похитрее скрывать свои дела и всегда быть настороже. Законы надо использовать для наших собственных целей – в качестве щита, но никогда в качестве тормоза.
– Но послушайте, друг мой, – прервала я, – если бы так поступали все, не было бы никакого смысла скрываться.
– И очень хорошо, – прозвучал ответ. – В таком случае мы вернулись бы к первобытному состоянию, в каком сотворила нас Природа, и ничего страшного не произошло бы. Слабый подумал бы о том, как избежать столкновения с сильным и не вступать с ним в открытую борьбу. По крайней мере, так он будет знать, чего ему бояться, и не будет от этого более несчастным, ибо и теперь ему приходится вести войну, но для своей защиты он не может использовать даже тот ничтожный арсенал, которым вооружила его Природа. Стоит только вернуться к первоначальному состоянию, и никакого государства не понадобится и не будут нужны никакие законы. Но мы от этого далеки.
Один из самых опасных наших предрассудков питается иллюзией связей, которые, как мы наивно полагаем, существуют между нами и другими людьми. Это абсурдные узы, ибо мы сами придумали нелепое братство и освятили его от имени религии. Теперь я хочу сделать несколько замечаний относительно этого так называемого братства, так как мой опыт показал мне, что это призрачное понятие гораздо сильнее подавляет человеческие страсти, чем можно себе представить, а учитывая разрушительное влияние, которое оно оказывает на разум, я остановлюсь на нем подробнее.
Все живые существа рождаются в одиночестве, с самого рождения– они не нуждаются друг в друге: не связывайся с другими, оставь их в покое, в их естественном первобытном состоянии, не пытайся приобщать их к цивилизации, и ты найдешь свой собственный путь, свой хлеб, свой кров без помощи ближнего своего. Сильный проживет самостоятельно – только слабому нужна помощь. Природа создала слабых с тем, чтобы мы сделали их своими рабами, она дала их нам в дар, в жертву, и их участь – тому доказательство; следовательно, сильный человек может использовать слабого по своему усмотрению, и здесь возникает вопрос: может ли он помогать слабому в некоторых случаях? Отвечу сразу: нет. Потому что, помогая слабому, он действует вопреки желанию Природы. Если он наслаждается этими низшими существами, если пользуется ими для удовлетворения своих прихотей, если угнетает, тиранит и оскорбляет их, развлекается с ними как с игрушками, выжимает из них все соки или, наконец, уничтожает их – вот тогда он поступает как союзник Природы. Но если – повторяю еще раз – он, напротив того, помогает угнетенному, поднимает униженного до своего уровня, делает его равным себе, разделяя с ним свою власть или свое богатство, тогда он бесспорно нарушает естественный ход вещей и искажает естественный закон, при этом жалость становится не добродетелью, а сущим пороком, ибо речь идет о вмешательстве в неравенство, предписанное Природой, без которого она существовать не может. Древние философы, которые рассматривают такое поведение как душевный перекос, как одну из тех болезней, от которых надо излечиться как можно скорее, были правы, так как результаты жалости диаметрально противоположны тем, что следуют из законов Природы, чей фундамент зиждется на различии, дискриминации, неравенстве. О таких фантастических братских узах могут мечтать лишь слабые люди, и совершенно невероятно, чтобы такое могло прийти в голову сильным и ни в чем не нуждающимся, чтобы подчинить слабого своей воле, они уже имеют все необходимое – свою силу, так зачем нужны им эти связи? Все это выдумка ничтожных людишек, основанная на аргументах, таких же неубедительных, как, например, слова ягненка, обращенные к волку: «Ты не можешь съесть меня, потому что у меня тоже четыре лапы».
Мотив слабых людей, которые так превозносят человеческое братство, предельно ясен: установить общественный договор, основанный на так называемых братских связях. Однако любой договор приобретает какую-то силу только при согласии обеих договаривающихся сторон, а в данном случае мы имеем одностороннее решение. Что может быть естественнее, чем свободный, сильный человек, который никогда не принимал и никогда не примет такой договор! И какого дьявола воображали себе те пигмеи, когда сочиняли сладенькую сказку о всеобщем братстве! Неужели они рассчитывали, что это им поможет? Дающий человек должен что-нибудь получить взамен – таков закон Природы, но подумай сама, что можно получить от слабого, обездоленного, бедного человека? Какой реальностью может обладать договор, если одна из сторон, ради высших своих интересов, заранее объявляет его обманом или шуткой? Ибо, если принять его всерьез и согласиться с ним, сильный должен отдавать много и ничего не получать, вот почему он никогда не пойдет на подобную глупость; а раз это глупость и нечто мертворожденное, такое соглашение даже не заслуживает нашего внимания, и мы, без колебаний, должны отвергнуть то, что предлагают нам эти ничтожества и что означает для нас сплошные потери.
Религия этого коварного и ничтожного Христа – слабого, больного, всеми преследуемого, желающего перехитрить сиюминутных тиранов и обманом заставить их признать его учение о братстве, чтобы оттянуть свою казнь – так вот, именно христианство освятило смехотворные братские узы. В ту эпоху христианство было слабой стороной, оно представляло интересы слабых людей и должно было вещать на их языке, и в том нет ничего удивительного. Но я не понимаю, как человек, не будучи слабым и христианином, добровольно принимает на себя подобные ограничения, запутывается в этом мифическом клубке связей, которые, ничего не предлагая, лишают его самого главного; следовательно, можно с уверенностью сказать, что среди людей не только никогда не было братства, но и быть не могло, так как это противоречит Природе, у которой и в мыслях не было сделать людей равными – напротив, она сделала все, чтобы разделить их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197