Потом на свет Божий вытаскивается сам премьер-министр. Не нынешний — позапрошлый.
Наконец, мать вообще умом тронулась — упомянула некоего инопланетянина, похитившего ее с временным переселением на свою планету, после чего и родился сынок. Настоящий вундеркинд. Сработали отцовские гены.
Дюбин с преувеличенным вниманием слушал эти сказки, сочувственно кивал. Он понимал — правды не добиться. Потому-что его отец либо бандит, либо алкаш.
Позже, после смерти матери и первого своего удачного «дела» случайно узнал — проговорилась подруга матери: отцом был не бандит и не алкоголик — толстомордый заведующий библиотекой, втрое старше своей «служебной» любовницы. Вонючий козел почил естественной смертью после появления незаконорожденного отпрыска.
В детдоме, куда отвели сироту добродетельные соседки, в первую же ночь его избили. Накрыли одеялом и молотили кулаками, ногами, даже пустили в ход табуретки. Просто так, ни за что. Дюбин вертелся под одеялом, кусался, орал, но не плакал. Удивленные таким, «нестандартным» поведением пацаны не только сбросили одеяло, но и оказали избитому первую медицинскую помощь. В виде разорванной простыни и нескольких кружек воды.
Его не раз избивали, но та «темная» запомнилась
Так и пошло — избиения, издевательские кликухи, просто затрещины. Дюбин терпел. Огрызался, конечно, не без этого, но без злости.
Через месяц новичок превратился в уважаемого человека, через два — в признанного главаря...
Все, хватит воспоминаний! Пора переходить к сегодняшней реальности, мысленно сам себе приказал Дюбин. Расслабляться опасно, а прошлое всегда расслабляет.
Остановленное подсознание послушно умолкло. Странное поведение: то непокорно рисует картинки, то стирает их, подчиняясь повелению «хозяина».
Спортивный автомобиль осторожно свернул с улицы на внутриквартальную дорогу, об"ехал скверик и остановился возле песочницы. Дюбин не собирался любоваться малявками, «пекущими» пироги и строящими рыцарские замки, он не страдает слезливой сентиментальностью. Остановился для того, чтобы еще раз осмотреться, выявить замаскированных ментов или их соглядатаев.
Кажется, порядок! Ничего подозрительного!
Территория между домами буквально забита машинами. Всех марок и расцветок. Рядом со скромным «жигулем» припаркован вальяжный «мерс», нищенский «запорожец» почти целуется с важным «рено», побитый дорогами и жизнью «москвичок» прижался к ограде газона, уступив свое законное место «ауди».
Спортивный, двухместный бегунок Дюбина не должен
кого-нибудь настораживать. Мало ли что: водитель приехал в гости к дружку, решил навестить любовницу, захотел прибомбить квартиру или помещение под офис.
Что касается возможности появления ментовских пастухов, то тщательное изучение дворового общества много времени не займет: два захудалых пенсионера и несколько бабусь с колясками.
И те, и другие вписываются в обстановку и поэтому безопасны.
Дюбин остановил машину напротив пятиэтажного четырехпод"ездного дома, уже не сталинской, но еще не хрущевской, постройки. Серое кирпичное здание с обгрызанным цоколем и выщербленным фасадом. Висящие на честном слове балкончики, побитые талантливыми пацанами двери и окна первого этажа, оборванные водосточные трубы, выкрошенный карниз.
Унылое зрелище!
Но дом еще живет, дышит! Перед окном третьего этажа на натянутой проволоке сушатся детские пеленки и женские трусики. Этажом ниже на подоконнике выставлены цветы в горшочках. Отмостка завалена мусором — тряпье, бумага, пустые пластиковые бутылки, использованные презервативы...
Невольно вспомнились добротные, ухоженные дома в Швейцарии.
Да, это тебе не Рио-де-Жанейро, мысленно повторил Дюбин известное высказывание потомка янычар. Намного ниже и жиже. Но выбирать не приходится. Вот завершит он задуманное дельце и слиняет. В Берн или в Париж. Никакая ностальгия не заставит его вернуться в эту клоаку.
Еще раз оглядев территорию и окончательно убедившись в безопасности, Дюбин вошел в запушенный под"езд, наполненный отвратными запахами кошачьей мочи и алкогольного перегара.
Явка, по примеру подпольщиков царского времени, устроена классно. Железная лестница ведет к люку, через него попадаешь в будку, из нее на плоскую крышу. Пройдешь мимо вентиляционых труб и антенны, увидишь закрытый куском рубероида ломанный шезлонг. Если он лежит на месте — полный порядок, если сдвинут либо исчез — беги, пока не поздно.
Шезлонг не тронут.
Дюбин придвинул искалеченное устройство к кирпичной стене вентшахты. Уселся, закурил.
Вполне надежное местечко — ни ментовских «жучков», ни любопытных взглядов. Вряд ли прийдет в башку рыбакам контролировать крыши. Им и наземных забот хватает, по макушку сидят в дерьме.
Что до любопытствующих жителей, тоже не просматриваются неприятности. Если не особенно маячить возле ограждения. Могут, конечно, отдельные «скалолазы» забраться на крышу соседнего дома. Ну, и что они увидят? Либо монтеры осматривают поврежденную антенну, либо техники-смотрители домоуправления мучительно решают уравнение с многими неизвестными. Хватит ли денег для ликвидации протечек или отложить ремонт на будущий год?
Обычная картина, не вызывающая подозрений.
Конечно, взбираться на верхотуру не совсем приятное путешествие, но преимущества выбранного места для встреч с нужными людьми перевешивают недостатки. У кого-то он читал: абсолютной идеи не бывает.
Подельник опаздывает. Струсил бывший охранник Лавра, напустил в штаны. Не по наслышке знает о бешенном характере поднявшегося из могилы «дружана», который сначала выстрелит, потом подумает.
Дюбин устроился поудобней и задумался. Он не ворошил прошлое — выбирал отдельные места. Так сказать, для анализа.
В Швейцарии его починили: срастили ломанные кости и порванные сухожилия, загнали какие-то металлические стержни, освидетельствовали и соответственно подремонтировали внутренние органы. Короче, изготовили нового человека.
До одного только не додумались дерьмовые эскулапы — не просветили психику. А она, эта психика, оказалась поврежденной. Что-то в ней не контачит, что-то замыкает.
Срвнивая прежнего себя с теперяшним, Дюбин нередко пугается. Некоторые его поступки — явно алогичны, никак не вписываются в реальность.
К примеру, зачем было сжигать парншку-заправщика? Чем он был опасен? Ну, выполнил приказ Казика — вызвал качков для расправы с появившимся из могилы мертвецом, стоит ли из-за этого подвергать мучительной казни?
«Ты куришь?»
«Курю, но в отведенном для курения месте...»
«Тогда прикуривай!»
Огонь, взрывы, истошные вопли человека, сжигаемого заживо...
Зачем?
Или бомжеватый старец из украинского села, который в сумерках настырно выпрашивал хотя бы парочку гривен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Наконец, мать вообще умом тронулась — упомянула некоего инопланетянина, похитившего ее с временным переселением на свою планету, после чего и родился сынок. Настоящий вундеркинд. Сработали отцовские гены.
Дюбин с преувеличенным вниманием слушал эти сказки, сочувственно кивал. Он понимал — правды не добиться. Потому-что его отец либо бандит, либо алкаш.
Позже, после смерти матери и первого своего удачного «дела» случайно узнал — проговорилась подруга матери: отцом был не бандит и не алкоголик — толстомордый заведующий библиотекой, втрое старше своей «служебной» любовницы. Вонючий козел почил естественной смертью после появления незаконорожденного отпрыска.
В детдоме, куда отвели сироту добродетельные соседки, в первую же ночь его избили. Накрыли одеялом и молотили кулаками, ногами, даже пустили в ход табуретки. Просто так, ни за что. Дюбин вертелся под одеялом, кусался, орал, но не плакал. Удивленные таким, «нестандартным» поведением пацаны не только сбросили одеяло, но и оказали избитому первую медицинскую помощь. В виде разорванной простыни и нескольких кружек воды.
Его не раз избивали, но та «темная» запомнилась
Так и пошло — избиения, издевательские кликухи, просто затрещины. Дюбин терпел. Огрызался, конечно, не без этого, но без злости.
Через месяц новичок превратился в уважаемого человека, через два — в признанного главаря...
Все, хватит воспоминаний! Пора переходить к сегодняшней реальности, мысленно сам себе приказал Дюбин. Расслабляться опасно, а прошлое всегда расслабляет.
Остановленное подсознание послушно умолкло. Странное поведение: то непокорно рисует картинки, то стирает их, подчиняясь повелению «хозяина».
Спортивный автомобиль осторожно свернул с улицы на внутриквартальную дорогу, об"ехал скверик и остановился возле песочницы. Дюбин не собирался любоваться малявками, «пекущими» пироги и строящими рыцарские замки, он не страдает слезливой сентиментальностью. Остановился для того, чтобы еще раз осмотреться, выявить замаскированных ментов или их соглядатаев.
Кажется, порядок! Ничего подозрительного!
Территория между домами буквально забита машинами. Всех марок и расцветок. Рядом со скромным «жигулем» припаркован вальяжный «мерс», нищенский «запорожец» почти целуется с важным «рено», побитый дорогами и жизнью «москвичок» прижался к ограде газона, уступив свое законное место «ауди».
Спортивный, двухместный бегунок Дюбина не должен
кого-нибудь настораживать. Мало ли что: водитель приехал в гости к дружку, решил навестить любовницу, захотел прибомбить квартиру или помещение под офис.
Что касается возможности появления ментовских пастухов, то тщательное изучение дворового общества много времени не займет: два захудалых пенсионера и несколько бабусь с колясками.
И те, и другие вписываются в обстановку и поэтому безопасны.
Дюбин остановил машину напротив пятиэтажного четырехпод"ездного дома, уже не сталинской, но еще не хрущевской, постройки. Серое кирпичное здание с обгрызанным цоколем и выщербленным фасадом. Висящие на честном слове балкончики, побитые талантливыми пацанами двери и окна первого этажа, оборванные водосточные трубы, выкрошенный карниз.
Унылое зрелище!
Но дом еще живет, дышит! Перед окном третьего этажа на натянутой проволоке сушатся детские пеленки и женские трусики. Этажом ниже на подоконнике выставлены цветы в горшочках. Отмостка завалена мусором — тряпье, бумага, пустые пластиковые бутылки, использованные презервативы...
Невольно вспомнились добротные, ухоженные дома в Швейцарии.
Да, это тебе не Рио-де-Жанейро, мысленно повторил Дюбин известное высказывание потомка янычар. Намного ниже и жиже. Но выбирать не приходится. Вот завершит он задуманное дельце и слиняет. В Берн или в Париж. Никакая ностальгия не заставит его вернуться в эту клоаку.
Еще раз оглядев территорию и окончательно убедившись в безопасности, Дюбин вошел в запушенный под"езд, наполненный отвратными запахами кошачьей мочи и алкогольного перегара.
Явка, по примеру подпольщиков царского времени, устроена классно. Железная лестница ведет к люку, через него попадаешь в будку, из нее на плоскую крышу. Пройдешь мимо вентиляционых труб и антенны, увидишь закрытый куском рубероида ломанный шезлонг. Если он лежит на месте — полный порядок, если сдвинут либо исчез — беги, пока не поздно.
Шезлонг не тронут.
Дюбин придвинул искалеченное устройство к кирпичной стене вентшахты. Уселся, закурил.
Вполне надежное местечко — ни ментовских «жучков», ни любопытных взглядов. Вряд ли прийдет в башку рыбакам контролировать крыши. Им и наземных забот хватает, по макушку сидят в дерьме.
Что до любопытствующих жителей, тоже не просматриваются неприятности. Если не особенно маячить возле ограждения. Могут, конечно, отдельные «скалолазы» забраться на крышу соседнего дома. Ну, и что они увидят? Либо монтеры осматривают поврежденную антенну, либо техники-смотрители домоуправления мучительно решают уравнение с многими неизвестными. Хватит ли денег для ликвидации протечек или отложить ремонт на будущий год?
Обычная картина, не вызывающая подозрений.
Конечно, взбираться на верхотуру не совсем приятное путешествие, но преимущества выбранного места для встреч с нужными людьми перевешивают недостатки. У кого-то он читал: абсолютной идеи не бывает.
Подельник опаздывает. Струсил бывший охранник Лавра, напустил в штаны. Не по наслышке знает о бешенном характере поднявшегося из могилы «дружана», который сначала выстрелит, потом подумает.
Дюбин устроился поудобней и задумался. Он не ворошил прошлое — выбирал отдельные места. Так сказать, для анализа.
В Швейцарии его починили: срастили ломанные кости и порванные сухожилия, загнали какие-то металлические стержни, освидетельствовали и соответственно подремонтировали внутренние органы. Короче, изготовили нового человека.
До одного только не додумались дерьмовые эскулапы — не просветили психику. А она, эта психика, оказалась поврежденной. Что-то в ней не контачит, что-то замыкает.
Срвнивая прежнего себя с теперяшним, Дюбин нередко пугается. Некоторые его поступки — явно алогичны, никак не вписываются в реальность.
К примеру, зачем было сжигать парншку-заправщика? Чем он был опасен? Ну, выполнил приказ Казика — вызвал качков для расправы с появившимся из могилы мертвецом, стоит ли из-за этого подвергать мучительной казни?
«Ты куришь?»
«Курю, но в отведенном для курения месте...»
«Тогда прикуривай!»
Огонь, взрывы, истошные вопли человека, сжигаемого заживо...
Зачем?
Или бомжеватый старец из украинского села, который в сумерках настырно выпрашивал хотя бы парочку гривен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57