Твоя барышня, ни свет, ни заря, слиняла, так ты к чужой прицениваешься? Гляди, я мужик ревнивый, могу и обозлиться.
— Не страшно, ревнивец! Лучше спички в глаза вставь — затекли. Китаец китайцем!
Санчо изображает ревнивца, готового пустить в ход кулаки, Лавр подсмеивается. «Актеры» играют неумело, но не без удовольствия. Обычная утренняя разминка.
— Вот и пободайтесь, баранчики, — удовлетворенно и насмешливо посоветовала Клавдия. — Только мне не мешайте, иначе голодными останетесь.
Долго ждать не пришлось.
— Китайцы такими крупными не бывают — сплошная несолидная мелкота, — толстяк горделиво распахнул халат и показал арбузообразный животик.
— Ладно, пусть будет по твоему, — сдался Лавр, опускаясь на широкую лавку. — Китаец ли, японец, мне без разницы.
Санчо немедленно устроился рядом с «оппонентом». Толкнул локтем ему в бок, получил ответный тычек. На подобии соглашения о временном перемирии.
— А чего Ольга? — максимально равнодушно обратился Лавр к обоим незаконным супругам. — Что-то случилось?
Поставив на огонь гречневую кашу, Клавдия горестно покачала головой.
— С четырех начала пить кофе. Без молока и без пирожков. После не выдержала... Измаялась за ребенка. Мужикам не понять женские страдания. Им только подавай... сладкое. А бабам остается горькое...
Санчо выразительно хмыкнул и потер пухлой ладонью выпирающий животик. Дескать, только подавай и сладкое, и горькое, и с кислинкой. Снова подтолкнул Лавра. Хватит, мол, шуток и словесных баталий, пришла пора позавтракать. Пустой желудок подает тревожные сигналы, не терпится ему заполниться чем-нибудь с"едобным.
Лавр отрицательно помотал головой. После недавнего, первого завтрака есть не хотелось. Что до «оруженосца», пусть попостится, дай Бог, сбросит пару килограммов.
— Елки-моталки! Ну, почему из-за нас с Санчо отродясь никто не маялся, счета в ошфорах не открывал, банковские вклады не подпитывал? А мы выросли нормальными, полноценными...
— ... бандитами, — закончил безмятежно улыбающийся Санчо.
Лавр недоуменно поглядел на друга-неприятеля и... рассмеялся.
Тот ответил тем же. Сидели на лавке, будто первоклашки за партой и хохотали дуэтом.
— Ладно, бандиты, пободались и хватит. Перевыполнили утренюю норму. Давайте по быстрому позавтракаем. Я, чай, не пенсионерка, у меня — рабочий день.
Санчо, не дожидаясь повторного приглашения, пересел к столу. Еще раз огладил живот, будто предупредил его о предстоящей работе.
— А что на завтрак?
— То, что осталось с ужина. Не ресторан — без разносолов и деликатесов. Деревня есть деревня.
Санчо плотоядно оглядел стол. Деревня так деревня, село так село. Мгновенно соорудил многоэтажный бутерброд — колбасу перекрыл сыром, закрыл ветчиной, замаскировал печеночным паштетом, нахлобучил ломоть хлеба. Активно заработал челюстями, перемалывая, измельчая и прожевывая чудовищный гамбургер. На подобии камнедробилки, только беззвучной. Вернее, полубеззвучной.
— Гляди, не подавись, — с шутливой заботой предупредил Лавр. — Алло, коммунары! После завтрака придется произвести раздел имущества.
— Это какое имущество ты делить собираешься, — промакивая салфеткой губы, осведомилась Клавдия. — Какая еще фантазия пришла в башку?
— Обычная, житейская. В новой квартире нет ни ложки, ни поварежки, спать не на чем, наготу прикрыть нечем. Раньше я не догадывался о том, сколько человеку нужно всякой мелочи. Тот же половичок у двери, чтобы вытирать грязные ноги, или крючок, на который повесить кухонное полотенце. Как я приведу туда хозяйку, чем стану оправдываться?
— Понятно, — пропела Клавдия, покосившись на погрустневшего супруга. — Вполне законное желание обустроить гнездышко. Вот, что скажу. Личные свои шмотки — носки, белье, штаны, костюмы с галстуками — конечно, забирай. А потом поезжай в «Тысячу мелочей» — есть в Москве такие магазины — и покупай все нужное. Нечего в новое жилье стаскивать всякий раздрай.
— Точно сказано! — охотно поддержал Санчо. — В новой квартире должно быть только новое!
Он всегда принимал сторону невенчанной супруги. И во время шутливых перебранок и при серьезных переговорах.
— Вашими устами да дед пить, коммунары, — вздохнул Лавр. — Покупай, говорите? Нашли миллионера! Я вам, между прочим, не племянничек Федечка, а его нищий папаша. Ремонт — за счет богатого сынка, мебель — из его кармана. А теперь и — мелочи? Хватит, насосался! Западло все это!
— Западло, — тут же согласился Санчо, ибо заявление друга не шло в разрез с Клавкиным.
— Ничего, наскребешь по сусекам, осилишь, — не уступала толстуха. Санчо помалкивал, глядя в окно. Не потому, что был не согласен с ней — ему было почему-то стыдно. Раздел «имущества» походил на расставание, а расставаться с другом ему не хотелось. -
Ежели порешишь оттовариться у меня в маркете, так и быть, отпущу со скидкой, почти по оптовой цене. Как заслуженному пенсионеру. И самолично подберу все, что потребуется на первое время.
— А что требуется на первое время? — сняв очки, беспомощно поинтересовался Лавр. — Нужно же определиться... Что главное, что второстепенное?
Клавдия всхлипнула и уткнулась головой ему в плечо.
— Самое главное, чтобы ты один не остался, Лавруша. Это и на первое время, и навсегда. А то, когда уезжаешь, этот дом становится, как из фильма ужасов: все скрипы и шуршания становятся слышными... Чего уж говорить о новом твоем жилье, где в голыестены еще семейное тепло не впиталось. Страховина да и только!
Санчо поднялся со скамьи, сочувственно обнял Клавдию за плечи, другую руку положил на плечо Лавра. Сентиментальная картинка, списанная с прошлого века.
Смешно и грустно.
— Ну-ну, коммунары, успокойтесь! Никуда я от вас не денусь, поэтому одиночество мне не грозит... Пустите, мешаете собирать шмотки!... Санчо, давай хоть стволы из тайника поделим.
Спрятанные в подполье «стволы» такими только именуются. Автомат Калашникова и два пистоля — тэтушка и макаров. Плюс упаковка с патронами. Невелик арсенал, но в смутное время сть чем защититься.
— Не надо их делить! Пусть здесь полежат, пока ты не обживешься. Ты же тайник в Манхеттене своем еще не оборудовал?
— Только думаю... Молоток, дружан, правильно мыслишь. Не в унитазе же их держать, хоть он и финский?
— В унитазе — западло. Он от самого мелкого калибра сломаетя .
— А куда еще?
— Думать надо. Чтобы попасть в цвет...
— Значит, и делить нам нечего?
— Похоже, нечего.
— Плохо.
— Не то слово, — грустно согласился Санчо. И вдруг повеселел. — Знаешь что, вместо стволов возьми будильник. Имеется замечательный — родного японского производства. Правда, слегка травмированный, склеенный, но время показывает — зашибись! И звонит, как надо, с руладами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Не страшно, ревнивец! Лучше спички в глаза вставь — затекли. Китаец китайцем!
Санчо изображает ревнивца, готового пустить в ход кулаки, Лавр подсмеивается. «Актеры» играют неумело, но не без удовольствия. Обычная утренняя разминка.
— Вот и пободайтесь, баранчики, — удовлетворенно и насмешливо посоветовала Клавдия. — Только мне не мешайте, иначе голодными останетесь.
Долго ждать не пришлось.
— Китайцы такими крупными не бывают — сплошная несолидная мелкота, — толстяк горделиво распахнул халат и показал арбузообразный животик.
— Ладно, пусть будет по твоему, — сдался Лавр, опускаясь на широкую лавку. — Китаец ли, японец, мне без разницы.
Санчо немедленно устроился рядом с «оппонентом». Толкнул локтем ему в бок, получил ответный тычек. На подобии соглашения о временном перемирии.
— А чего Ольга? — максимально равнодушно обратился Лавр к обоим незаконным супругам. — Что-то случилось?
Поставив на огонь гречневую кашу, Клавдия горестно покачала головой.
— С четырех начала пить кофе. Без молока и без пирожков. После не выдержала... Измаялась за ребенка. Мужикам не понять женские страдания. Им только подавай... сладкое. А бабам остается горькое...
Санчо выразительно хмыкнул и потер пухлой ладонью выпирающий животик. Дескать, только подавай и сладкое, и горькое, и с кислинкой. Снова подтолкнул Лавра. Хватит, мол, шуток и словесных баталий, пришла пора позавтракать. Пустой желудок подает тревожные сигналы, не терпится ему заполниться чем-нибудь с"едобным.
Лавр отрицательно помотал головой. После недавнего, первого завтрака есть не хотелось. Что до «оруженосца», пусть попостится, дай Бог, сбросит пару килограммов.
— Елки-моталки! Ну, почему из-за нас с Санчо отродясь никто не маялся, счета в ошфорах не открывал, банковские вклады не подпитывал? А мы выросли нормальными, полноценными...
— ... бандитами, — закончил безмятежно улыбающийся Санчо.
Лавр недоуменно поглядел на друга-неприятеля и... рассмеялся.
Тот ответил тем же. Сидели на лавке, будто первоклашки за партой и хохотали дуэтом.
— Ладно, бандиты, пободались и хватит. Перевыполнили утренюю норму. Давайте по быстрому позавтракаем. Я, чай, не пенсионерка, у меня — рабочий день.
Санчо, не дожидаясь повторного приглашения, пересел к столу. Еще раз огладил живот, будто предупредил его о предстоящей работе.
— А что на завтрак?
— То, что осталось с ужина. Не ресторан — без разносолов и деликатесов. Деревня есть деревня.
Санчо плотоядно оглядел стол. Деревня так деревня, село так село. Мгновенно соорудил многоэтажный бутерброд — колбасу перекрыл сыром, закрыл ветчиной, замаскировал печеночным паштетом, нахлобучил ломоть хлеба. Активно заработал челюстями, перемалывая, измельчая и прожевывая чудовищный гамбургер. На подобии камнедробилки, только беззвучной. Вернее, полубеззвучной.
— Гляди, не подавись, — с шутливой заботой предупредил Лавр. — Алло, коммунары! После завтрака придется произвести раздел имущества.
— Это какое имущество ты делить собираешься, — промакивая салфеткой губы, осведомилась Клавдия. — Какая еще фантазия пришла в башку?
— Обычная, житейская. В новой квартире нет ни ложки, ни поварежки, спать не на чем, наготу прикрыть нечем. Раньше я не догадывался о том, сколько человеку нужно всякой мелочи. Тот же половичок у двери, чтобы вытирать грязные ноги, или крючок, на который повесить кухонное полотенце. Как я приведу туда хозяйку, чем стану оправдываться?
— Понятно, — пропела Клавдия, покосившись на погрустневшего супруга. — Вполне законное желание обустроить гнездышко. Вот, что скажу. Личные свои шмотки — носки, белье, штаны, костюмы с галстуками — конечно, забирай. А потом поезжай в «Тысячу мелочей» — есть в Москве такие магазины — и покупай все нужное. Нечего в новое жилье стаскивать всякий раздрай.
— Точно сказано! — охотно поддержал Санчо. — В новой квартире должно быть только новое!
Он всегда принимал сторону невенчанной супруги. И во время шутливых перебранок и при серьезных переговорах.
— Вашими устами да дед пить, коммунары, — вздохнул Лавр. — Покупай, говорите? Нашли миллионера! Я вам, между прочим, не племянничек Федечка, а его нищий папаша. Ремонт — за счет богатого сынка, мебель — из его кармана. А теперь и — мелочи? Хватит, насосался! Западло все это!
— Западло, — тут же согласился Санчо, ибо заявление друга не шло в разрез с Клавкиным.
— Ничего, наскребешь по сусекам, осилишь, — не уступала толстуха. Санчо помалкивал, глядя в окно. Не потому, что был не согласен с ней — ему было почему-то стыдно. Раздел «имущества» походил на расставание, а расставаться с другом ему не хотелось. -
Ежели порешишь оттовариться у меня в маркете, так и быть, отпущу со скидкой, почти по оптовой цене. Как заслуженному пенсионеру. И самолично подберу все, что потребуется на первое время.
— А что требуется на первое время? — сняв очки, беспомощно поинтересовался Лавр. — Нужно же определиться... Что главное, что второстепенное?
Клавдия всхлипнула и уткнулась головой ему в плечо.
— Самое главное, чтобы ты один не остался, Лавруша. Это и на первое время, и навсегда. А то, когда уезжаешь, этот дом становится, как из фильма ужасов: все скрипы и шуршания становятся слышными... Чего уж говорить о новом твоем жилье, где в голыестены еще семейное тепло не впиталось. Страховина да и только!
Санчо поднялся со скамьи, сочувственно обнял Клавдию за плечи, другую руку положил на плечо Лавра. Сентиментальная картинка, списанная с прошлого века.
Смешно и грустно.
— Ну-ну, коммунары, успокойтесь! Никуда я от вас не денусь, поэтому одиночество мне не грозит... Пустите, мешаете собирать шмотки!... Санчо, давай хоть стволы из тайника поделим.
Спрятанные в подполье «стволы» такими только именуются. Автомат Калашникова и два пистоля — тэтушка и макаров. Плюс упаковка с патронами. Невелик арсенал, но в смутное время сть чем защититься.
— Не надо их делить! Пусть здесь полежат, пока ты не обживешься. Ты же тайник в Манхеттене своем еще не оборудовал?
— Только думаю... Молоток, дружан, правильно мыслишь. Не в унитазе же их держать, хоть он и финский?
— В унитазе — западло. Он от самого мелкого калибра сломаетя .
— А куда еще?
— Думать надо. Чтобы попасть в цвет...
— Значит, и делить нам нечего?
— Похоже, нечего.
— Плохо.
— Не то слово, — грустно согласился Санчо. И вдруг повеселел. — Знаешь что, вместо стволов возьми будильник. Имеется замечательный — родного японского производства. Правда, слегка травмированный, склеенный, но время показывает — зашибись! И звонит, как надо, с руладами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57