Долго сидеть ему не придется — вина не доказана, вмешается прокуратура — освободят.
Обстановка в камере не соответствует бодрому настроению. Ее обитатели сидят за столом. Кто читает, кто сражается в карты. На нарах спит, повернувшись спиной к остальным какой-то парняга. В углу валяется полуголый наркоман, спина так разрисована многокрасочной татуировкой — Третьяковка позавидует!
Не успела захлопнуться за спиной металлическая дверь, как из-за стола лениво поднялись двое игроков.
— Новый клиент? — показал металлическую фиксу один из них. — Побазарим, фрайер?
— Потолкуем, — легко согласился Сергеев, забрасывая на верхние нары свернутый тюфяк. — О чем хочешь толковать?
Урка неожиданно размахнулся и тычком ударил новичка… Вернее, не ударил — хотел ударить. Реакция у десантника — на пятерых нормальных людей хватит! Подставил предплечье и кулак урки ушел «за молочком». Легонько толкнул напавшего в грудь и тот завалился под стол.
— Драться, падла? Бей его, дружаны!
Почти все урки бросились на новичка. Наркоман валялся в углу, пускал слюни и бессвязно бормотал, парень на нарах безмятежно спал.
Несмотря на недельное пребывание в карцере, где ни размяться, ни толком отдохнуть, Юрка показал класс силовых приемов восточного единоборства. Он будто летал по камере, «работая» и ногами, и кулаками. Уже трое, хрипя и пуская кровавые сопли, отползли к стене, освобождая поле боя корешам.
Чертова дюжина озверевших преступников наседала на парня. Откатывались под его точными ударами и снова прижимали к стене. Знали — таким, как новый клиент нужен простор для маневра, вот и старались лишить его этого «простора».
Кто знает, чем закончилась бы схватка, при явном попустительстве тюремщиков, если бы не спящий парень. Внезапно он поднял голову, насмешливо оглядел камеру. Вдруг его глаза округлились.
— Юрец? Держись, гвардия!
— Димка?!!!
Сыщик спрыгнул на пол, попутно завалил ударом ноги в пах самого ретивого «кореша», приложился ребром ладони по горлу второму. Обрадованный неожиданной встречей Юрка будто получил второе дыхание.
Не прошло и пяти минут, как десантники навели в камере «революционный порядок». Битые урки сбились в угол, зализывали раны, уважительно глядели на победителей.
Ворвавшиеся с солидным опозданием вертухаи увидели вполне мирную картинку. Юрка заботливо вытирал грязной портянкой окровавленное лицо лысого заключенного. Приговаривал.
— Разве можно так спотыкаться, милай? Недолго череп расколошматить.
Димка не менее заботливо приводил в чувство обеспамятевшего мужика.
— Что здесь происходит? — спросил растерявшийся прапорщик, артистически жонглируя дубинкой. — Драка?
— Какая драка, что вы говорите, гражданин прапорщик? Обычный несчастный случай — споткнулся мужик, упал…
Когда вертухаи, разочарованно посмеиваясь, ушли, Сергеев брезгливо затолкнул лысого в угол, вытер носовым платком руки. Дескать, с каким дерьмом приходится общаться, замараешься — не отмоешься.
Урки постепенно приходили в себя, послышались нервные смешки, матерщина. Опасливо поглядывали на опытных бойцов, в считанные минуты одолевших набивших руки на разборках недавних пехотинцев.
Димка расхаживал перед ними, будто конферансье на сцене перед занавесом, «воспитывал» побитых сокамерников.
— Прежде, чем бросаться в бой, надо разведать силы и средства противника. Ну, что вы представляете по сравнению с десантниками? Обычные зайцы-кролики, хлипкие до невозможности, даже бить противно — болотная жижа, да и только. Унали бы с кем дело имеете — не полезли бы на рожон.
В ответ — угрюмое молчание.
Вечером, расположившись рядом на верхних нарах, друзья тихо обменялись горькими новостями.
— Тебя-то за что? — спросил Юрка. — Сыщик, мент и — вдруг… К тому же, насколько знаю, проштрафившихся ментов в одну камеру с уголовниками не сажают…
— Официальный «диагноз»: нападение на милицию, освобождение преступницы. Все это липа, недоказуемая и примитивная. С воли сообщили: здешний угрозыск встал на уши, требуют освободить меня, угрожают бессрочной забастовкой… Вот до чего дожили, Юрец, смешно сказать! Сыщики объявляют забастовку, пикетируют мэрию грозятся прекратить борьбу с преступностью… А то, что подселили к уркам — надеются, что они научат меня уму-разуму, заставят признаться… А тебя за что?
— Два убийства, укрывательство государственной преступницы, — посмеиваясь, выложил Сергеев свой «диагноз». — Думаю, долго держать не станут — фактов никаких, вмешается прокуратура — приползут с вещичками и извинениями…
— Прокуратура? — презрительно усмехнулся сыщик. — Наивный ты, паря, будто телок в забойном цехе мясокомбината. Не надейся, Серафим не отстанет, настырный типчик. Как увижу сладкую его морду — руки чешутся.
— Серафим? Кто это?
— Своих друзей и врагов положено знать, — менторским тоном выдал Димка очередной «перл». — Майор Паршин Серафим Федотович, приехавший для «встречи» с нами аж из Москвы… Сечешь, телок? Я-то на днях уйду — освободят, а тебе придется продолжить общение с московским посланцем…
— Как Людка?
— В надежном месте. Не девка — кремень. Позавидуншь Валерке… И все же — одна, в незнакомом городе… Поэтому я и тороплюсь покинуть эту приятную компашку, — презрительно кивнул он на храпящих, сопящих, стонущих урок…
Димка в одном ошибся — выпустили их обоих. Освободили по причине недоказанности совершения преступлений.
— Не особо радуйся, Юрец, — пробурчал сыщик, когда друзья покинули следственный изолятор. — С нас теперь глаз не спустят, шагу не дадут шагнуть без присмотра… Собирай шмотки, дружище, и жми к своей Таське. Нелегко ей, бедной, — вздохнул Димка. — Забери из больницы, приголубь, отогрей… Хорошая у тебя жинка, это я тебе говорю, можешь поверить…
Удивительный все же человечище краснодарский сыщик! Все у него хорошие, замечательные, добрые. Иногда даже бандиты. Подловит, к примеру, рэкетира, напялит на него браслеты и приговаривает: хороший же ты парняга, зачем только заделался преступником? Ведь — добрый до глупости, ласковый до тошноты. Пошли, милый, так и быть, посажу в обез"янник, завтра тобой займется наш следователь. Тоже чудный парень.
— А ты куда?
— Как это куда? — удивился глупому, по его мнению, вопросу Димка. — Навещу Валеркину зазнобу и — на службу. У меня завал нераскрытых дел… Иди, Юрец, и не оглядывайся. Понадобишься — дам знать…
32
Путешествовать по Кубани летом — сплошное удовольствие. Дожди отошли, небо — прозрачная синева, солнце поджаривает. Мощный «Вихрь» в дополнении к естественному течению придает немудренной лодчонке воистину космическую скорость.
Валерка развалился на носу, опустил руку в прохладную речную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Обстановка в камере не соответствует бодрому настроению. Ее обитатели сидят за столом. Кто читает, кто сражается в карты. На нарах спит, повернувшись спиной к остальным какой-то парняга. В углу валяется полуголый наркоман, спина так разрисована многокрасочной татуировкой — Третьяковка позавидует!
Не успела захлопнуться за спиной металлическая дверь, как из-за стола лениво поднялись двое игроков.
— Новый клиент? — показал металлическую фиксу один из них. — Побазарим, фрайер?
— Потолкуем, — легко согласился Сергеев, забрасывая на верхние нары свернутый тюфяк. — О чем хочешь толковать?
Урка неожиданно размахнулся и тычком ударил новичка… Вернее, не ударил — хотел ударить. Реакция у десантника — на пятерых нормальных людей хватит! Подставил предплечье и кулак урки ушел «за молочком». Легонько толкнул напавшего в грудь и тот завалился под стол.
— Драться, падла? Бей его, дружаны!
Почти все урки бросились на новичка. Наркоман валялся в углу, пускал слюни и бессвязно бормотал, парень на нарах безмятежно спал.
Несмотря на недельное пребывание в карцере, где ни размяться, ни толком отдохнуть, Юрка показал класс силовых приемов восточного единоборства. Он будто летал по камере, «работая» и ногами, и кулаками. Уже трое, хрипя и пуская кровавые сопли, отползли к стене, освобождая поле боя корешам.
Чертова дюжина озверевших преступников наседала на парня. Откатывались под его точными ударами и снова прижимали к стене. Знали — таким, как новый клиент нужен простор для маневра, вот и старались лишить его этого «простора».
Кто знает, чем закончилась бы схватка, при явном попустительстве тюремщиков, если бы не спящий парень. Внезапно он поднял голову, насмешливо оглядел камеру. Вдруг его глаза округлились.
— Юрец? Держись, гвардия!
— Димка?!!!
Сыщик спрыгнул на пол, попутно завалил ударом ноги в пах самого ретивого «кореша», приложился ребром ладони по горлу второму. Обрадованный неожиданной встречей Юрка будто получил второе дыхание.
Не прошло и пяти минут, как десантники навели в камере «революционный порядок». Битые урки сбились в угол, зализывали раны, уважительно глядели на победителей.
Ворвавшиеся с солидным опозданием вертухаи увидели вполне мирную картинку. Юрка заботливо вытирал грязной портянкой окровавленное лицо лысого заключенного. Приговаривал.
— Разве можно так спотыкаться, милай? Недолго череп расколошматить.
Димка не менее заботливо приводил в чувство обеспамятевшего мужика.
— Что здесь происходит? — спросил растерявшийся прапорщик, артистически жонглируя дубинкой. — Драка?
— Какая драка, что вы говорите, гражданин прапорщик? Обычный несчастный случай — споткнулся мужик, упал…
Когда вертухаи, разочарованно посмеиваясь, ушли, Сергеев брезгливо затолкнул лысого в угол, вытер носовым платком руки. Дескать, с каким дерьмом приходится общаться, замараешься — не отмоешься.
Урки постепенно приходили в себя, послышались нервные смешки, матерщина. Опасливо поглядывали на опытных бойцов, в считанные минуты одолевших набивших руки на разборках недавних пехотинцев.
Димка расхаживал перед ними, будто конферансье на сцене перед занавесом, «воспитывал» побитых сокамерников.
— Прежде, чем бросаться в бой, надо разведать силы и средства противника. Ну, что вы представляете по сравнению с десантниками? Обычные зайцы-кролики, хлипкие до невозможности, даже бить противно — болотная жижа, да и только. Унали бы с кем дело имеете — не полезли бы на рожон.
В ответ — угрюмое молчание.
Вечером, расположившись рядом на верхних нарах, друзья тихо обменялись горькими новостями.
— Тебя-то за что? — спросил Юрка. — Сыщик, мент и — вдруг… К тому же, насколько знаю, проштрафившихся ментов в одну камеру с уголовниками не сажают…
— Официальный «диагноз»: нападение на милицию, освобождение преступницы. Все это липа, недоказуемая и примитивная. С воли сообщили: здешний угрозыск встал на уши, требуют освободить меня, угрожают бессрочной забастовкой… Вот до чего дожили, Юрец, смешно сказать! Сыщики объявляют забастовку, пикетируют мэрию грозятся прекратить борьбу с преступностью… А то, что подселили к уркам — надеются, что они научат меня уму-разуму, заставят признаться… А тебя за что?
— Два убийства, укрывательство государственной преступницы, — посмеиваясь, выложил Сергеев свой «диагноз». — Думаю, долго держать не станут — фактов никаких, вмешается прокуратура — приползут с вещичками и извинениями…
— Прокуратура? — презрительно усмехнулся сыщик. — Наивный ты, паря, будто телок в забойном цехе мясокомбината. Не надейся, Серафим не отстанет, настырный типчик. Как увижу сладкую его морду — руки чешутся.
— Серафим? Кто это?
— Своих друзей и врагов положено знать, — менторским тоном выдал Димка очередной «перл». — Майор Паршин Серафим Федотович, приехавший для «встречи» с нами аж из Москвы… Сечешь, телок? Я-то на днях уйду — освободят, а тебе придется продолжить общение с московским посланцем…
— Как Людка?
— В надежном месте. Не девка — кремень. Позавидуншь Валерке… И все же — одна, в незнакомом городе… Поэтому я и тороплюсь покинуть эту приятную компашку, — презрительно кивнул он на храпящих, сопящих, стонущих урок…
Димка в одном ошибся — выпустили их обоих. Освободили по причине недоказанности совершения преступлений.
— Не особо радуйся, Юрец, — пробурчал сыщик, когда друзья покинули следственный изолятор. — С нас теперь глаз не спустят, шагу не дадут шагнуть без присмотра… Собирай шмотки, дружище, и жми к своей Таське. Нелегко ей, бедной, — вздохнул Димка. — Забери из больницы, приголубь, отогрей… Хорошая у тебя жинка, это я тебе говорю, можешь поверить…
Удивительный все же человечище краснодарский сыщик! Все у него хорошие, замечательные, добрые. Иногда даже бандиты. Подловит, к примеру, рэкетира, напялит на него браслеты и приговаривает: хороший же ты парняга, зачем только заделался преступником? Ведь — добрый до глупости, ласковый до тошноты. Пошли, милый, так и быть, посажу в обез"янник, завтра тобой займется наш следователь. Тоже чудный парень.
— А ты куда?
— Как это куда? — удивился глупому, по его мнению, вопросу Димка. — Навещу Валеркину зазнобу и — на службу. У меня завал нераскрытых дел… Иди, Юрец, и не оглядывайся. Понадобишься — дам знать…
32
Путешествовать по Кубани летом — сплошное удовольствие. Дожди отошли, небо — прозрачная синева, солнце поджаривает. Мощный «Вихрь» в дополнении к естественному течению придает немудренной лодчонке воистину космическую скорость.
Валерка развалился на носу, опустил руку в прохладную речную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75