Питт был высоким, мускулистым, широкоплечим мужчиной с прямой осанкой, и тем не менее он двигался с кошачьей ловкостью, в которой чувствовалась решимость.
Во всем его облике даже посторонний сразу ощущал непреклонную волю и упрямство, и все же он никогда не испытывал недостатка в друзьях и союзниках — и среди высших государственных служащих, и среди людей, с правительством не связанных, которые уважали и любили его за ум и преданность. Бодрость духа сочеталась в нем со сдержанным юмором и добродушным характером — черты, которые множество женщин находили особенно привлекательными, — и хотя он любил их общество, самой его пылкой страстью было море.
В качестве руководителя специальных проектов НУМА он проводил под водой почти столько же времени, как и на суше. Его излюбленным спортом было подводное плавание; он редко переступал порог гимнастического зала. Уже много лет прошло с тех пор, как он бросил курить, тщательно контролировал свою диету и пил весьма немного. Он был постоянно занят, ни минуты не сидел на месте и, выполняя свою работу, проходил до пяти миль в день. На втором месте после работы самое большое удовольствие он получал от плавания внутри призрачных остовов затонувших кораблей.
Снаружи от аппарата раздались шаги, пересекавшие высеченный в скальном массиве гладкий пол под изогнутыми стенами сводчатого потолка камеры. Питт повернулся вместе с креслом назад и взглянул на своего давнего друга и компаньона по работе в НУМА Ала Джиордино.
Волосы Джиордино были столь же черны, как у Питта, но не волнистые, а курчавые. Его гладкое лицо выглядело румяным под светом горевшей под потолком яркой газоразрядной лампы, работающей на парах натрия, а его губы были сложены в привычную для них лукавую улыбку. Джиордино был мал ростом, его макушка как раз доставала Питту до плеча. Но его руки украшали могучие бицепсы, а грудь выдавалась вперед, как стальной шар, которым сносят дома; вместе с его решительной походкой — все это создавало впечатление, что если он сам не остановится, то он просто пройдет насквозь через забор или стену, оказавшиеся на его пути.
— Ну, и как тебе эта штуковина? — спросил он Питта.
— Англичане соорудили весьма симпатичную игрушку, — восхищенно ответил Питт, вылезая из люка.
Джиордино посмотрел на раздавленные сферы и покачал головой.
— Им повезло. Еще пять минут, и мы нашли бы трупы.
— Как они там?
— Быстро приходят в себя, — ответил Джиордино. — Они в камбузе пожирают наши съестные припасы и требуют, чтобы их вернули на корабль наверху.
— Кто-нибудь уже ввел их в курс дела? — спросил Питт.
— Как ты приказал, их не выпускали из кают экипажа, и всякий приближающийся к ним на расстояние плевка ведет себя, как глухонемой. От этого представления наши гости на стенки лезут. Они бы отдали свои левые почки, чтобы узнать, кто мы, откуда взялись и как умудрились построить обитаемую станцию в океане на такой глубине.
Питт снова посмотрел на «Олд Герт» и затем широким жестом обвел рукой вокруг себя.
— Мы годами хранили наш проект в тайне, и вот вся секретность насмарку, — пробормотал он, внезапно рассердившись.
— Ну, ты тут ни при чем.
— Лучше было мне оставить их подыхать там, чем ставить под угрозу наш проект.
— Кого ты хочешь провести? — рассмеялся Джиордино. — Я видел, как ты подбирал на улице раненых собак и вез их к ветеринару. Ты даже платил по счетам за их лечение, хотя это не ты их сбил. Ты большой добряк, приятель. К черту секретный проект. Ты спас бы этих людей, даже если бы они были больны бешенством, проказой и черной оспой.
— Неужели меня так просто раскусить?
Поддразнивающий взгляд Джиордино смягчился.
— Я был тем парнем, который поставил тебе синяк под глазом в детском саду, ты же помнишь, а ты в отместку расквасил мне нос бейсбольной битой. Я знаю тебя лучше, чем твоя собственная мать. Внешне ты можешь казаться мерзким ублюдком, но внутри ты ужасно чувствительный.
Питт посмотрел вниз на Джиордино.
— Ты, конечно, понимаешь, что эта игра в добрых самаритян грозит нам кучей неприятностей от адмирала Сэндекера и Министерства обороны.
— Это уж как пить дать. Кстати, адмирал легок на помине. Связисты только что получили шифровку. Адмирал сейчас на пути в Вашингтон. Его самолет приземлится через два часа. Вряд ли это можно назвать заблаговременным предупреждением. Мне приказано подготовить аппарат к всплытию на поверхность и встретить адмирала.
— Он, должно быть, спятил, — задумчиво прознес Питт.
— Готов поспорить, что его неожиданный визит как-то связан с этим диким возмущением.
Питт утвердительно кивнул и улыбнулся.
— Тогда нам уже нечего терять, и мы можем открыть занавес перед нашими гостями.
— Абсолютно нечего, — согласился Джиордино. — Как только адмирал узнает про историю с британским аппаратом, он прикажет держать их под стражей до тех пор, пока мы так или иначе не свернем весь проект.
Питт повернулся и пошел к круглой двери-люку. Рядом с ним шагал Джиордино. Лет шестьдесят тому назад куполообразная камера могла бы быть архитектурной фантазией об ангаре для будущего летательного аппарата, но эта конструкция не укрывала никакого воздушного судна от дождя, снега или летнего солнца. Пластиковые стены камеры, армированные углеродными и керамическими волокнами, укрывали глубоководный вездеход на глубине 5400 метров от поверхности моря. Кроме «Олд Герт», на выровненном полу камеры находился огромный, похожий на трактор аппарат, верхняя часть которого представляла собой сигарообразный герметичный корпус. Рядом с ним бок о бок стояли два аппарата меньшего размера, напоминавшие тупорылые ядерные подлодки, у которых вырезали центральные части корпуса и соединили нос с кормой. Несколько мужчин и одна женщина суетились вокруг этих аппаратов, проверяя и налаживая бортовые системы.
Питт шел по узкому цилиндрическому туннелю, выглядящему как обыкновенная дренажная труба, и миновал два отсека с куполообразными и сводчатыми потолками. Нигде не было видно ни прямых углов, ни острых кромок. Все внутренние поверхности были закруглены, чтобы сама их форма могла надежно противостоять огромному внешнему давлению водных масс.
Они вошли в небольшую, спартански обставленную столовую. Единственный длинный стол и стоявшие рядом с ним стулья были отштампованы из алюминия, а камбуз был не больше, чем кухня вагона-ресторана. Два члена экипажа станции стояли по обе стороны двери, не спуская глаз с нежеланных гостей.
Планкетт, Салазар и Стаси собрались в кучку у противоположного конца стола и вполголоса переговаривались между собой, когда Питт и Джиордино вошли в столовую. Их голоса сразу оборвались на полуслове, и они подозрительно взглянули на двух незнакомцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157