А Дзокки разобрался бы во всем в течение нескольких часов.
— Палуцци прав, — согласился Калвиери и тоже сел в кресло у окна. — Дзокки один командовал Римской организацией; сейчас в организации царит полный беспорядок — хаос. Сабрина сама в этом убедилась. Придется немало потрудиться, чтобы все здесь наладить.
— Ну что же, хоть что-нибудь хорошее получится из всей этой истории, — заметил Грэхем, холодно взглянув на Калвиери.
Некоторое время все сидели молча.
— Сабрина говорила, вы знакомы с Каросом? — прервал Колчинский затянувшуюся паузу.
Калвиери кивнул:
— Да, когда-то я с ним общался, но исключительно на деловой основе. Таких, как он, я не переношу. Он — типичный капиталист, жадный, уважающий только силу. Из-за таких, как он, наше так называемое свободное общество разъедает воровство и коррупция.
— Не читайте нам лекций, Калвиери, — оборвал его Грэхем. — Расскажите-ка лучше о братьях Франча. Вы их тоже знаете, и тоже только на деловой основе?
Калвиери, почувствовав иронию в голосе Грэхема, улыбнулся:
— Да, я знаю о них, но никогда с близнецами не общался.
Зазвонил телефон, Сабрина взяла трубку.
— Это вас, Тони.
Когда Калвиери закончил разговор, лицо его было бледнее мела.
— Что случилось? — встревоженно спросил Колчинский.
— Синьора Пизани застрелили, — еле выговорил Калвиери.
— Как это произошло?
— Подробностей пока не знаю. Известно только то, что в дом Пизани пробрался вооруженный человек в маске и убил его, Рокко и еще четырех «бригадистов». Просто не могу поверить в то, что произошло. Я разговаривал с Пизани всего несколько часов назад. Мне надо немедленно поехать на место происшествия. Мы должны провести собственное расследование. Но есть только одна зацепка: известно, что сообщник убийцы — чернокожий. С вами я по-прежнему буду сотрудничать, в этом плане ничего не изменилось. И синьор Пизани этого хотел. Договорюсь с кем-нибудь из руководителей организации, чтобы он за всем проследил, но пока я сам должен быть там.
— Когда вы собираетесь вернуться? — спросил Колчинский.
— Надеюсь, к утру. — Калвиери вынул записную книжку из кармана, вырвал листок и, написав номер телефона покойного Пизани, передал Колчинскому: — Я буду по этому номеру, если понадоблюсь.
Подождав, пока Калвиери уйдет, Колчинский плюхнулся в свободное кресло у окна:
— Чернокожий сообщник! Нетрудно догадаться, кто бы это мог быть, — пробормотал он.
— Но почему убили именно Пизани? — пожал плечами Палуцци. — О нападении на завод этот человек узнал только на следующий день из передачи по радио.
— Но Янг-то не знал, что Пизани не виноват в смерти профессора, — пояснила Сабрина, — вот и охотился на него, все правильно.
— В таком случае он, наверное, собирается уничтожить весь комитет, — заметил Палуцци, — а нам это совсем не нужно.
— Не понимаю, что вас так тревожит, — спросил Грэхем Палуцци. — Прекрасно, если Янг уберет всех руководителей — в «бригадах» начнется настоящий хаос.
— Упаси Бог! Я изучил всех членов комитета вдоль и поперек, что, надо сказать, потребовало немалых усилий. Если придут новые люди, все опять придется начинать сначала. К тому же мы лишимся нашего осведомителя. А это невосполнимая потеря, особенно учитывая пост, который он занимает.
Грэхем поднялся и пошел было к двери, потом резко повернулся лицом к Палуцци. Глаза его сверкали, как молнии.
— Опять, в который раз, повторяется старая история? Лучше черт, которого мы знаем... Вместо того чтобы сломать хребет всему комитету, вы идете другим путем, куда более легким: пусть уж они все остаются на месте, потому что мы можем держать их под контролем, ну а уж если кто-нибудь из них нарушит «правила», пусть пеняет на себя. По-моему, вы просто потворствуете «Красным бригадам»...
— Я понимаю ваше возмущение, но...
— Да ну? Вы на это способны? — перебил Грэхем Палуцци, не скрывая сарказма. — Быть может, и ваших близких террористы убили ради какой-то «высокой цели», которую эти скоты даже сами понять до конца не могут.
— Майк!
— Не вмешивайся, Сабрина, — прорычал Грэхем, продолжая смотреть прямо в глаза Палуцци; но девушка не хотела молчать.
— Все не можешь простить себе то, как ты поступил в Ливии, да? — Сабрина встала и подошла к Грэхему. — И потому придираешься к другим, мстишь им за свою ошибку. Но никакой ошибки не было. Не прерывай меня, я давно хотела тебе об этом сказать. Когда ты поступил в «Дельту», ты знал, на что идешь. И Керри тоже знала. Поэтому она и просила тебя перейти на работу в офис. Но ты отказался, потому что на такой работе не выдержал бы и пяти минут. Ты же прирожденный оперативник. И Керри это прекрасно понимала. Она, может, тебе об этом никогда не говорила, но в глубине души знала, что ты прав. Потому она и оставалась с тобой, ведь так? Так что в Ливии ты принял правильное решение. Я уверена, Керри тоже хотела, чтобы ты поступил именно так. Почему ты не хочешь в этом признаться? Посмотри правде в глаза, Майк!
Грэхем сжал кулаки, и на какое-то мгновение Сабрине показалось, что он ее сейчас ударит. Но он выскочил из комнаты, хлопнув дверью.
Колчинский печально покачал головой и потер лицо руками.
— Что ты наделала, Сабрина! Зачем ты вывела его из себя? Нам только ссоры сейчас не хватает.
— Но это надо было сказать, Сергей, — оправдывалась Сабрина.
— Для такого разговора можно было выбрать более подходящее время. — Колчинский со злостью ударил кулаком по ручке кресла. — Зачем ты сыплешь соль на его раны? Надо же быть более чуткой к товарищу. Знаешь ведь, как дороги ему Керри и сын.
— Знаю не меньше вашего! Но стоит упомянуть их имена, как вы сразу же переводите разговор на другое. А хорошо ли это? Только усугубляете его вину. А надо помочь Майку справиться с этим чувством. Оно и так его постоянно гложет.
Колчинский глубоко вздохнул и кивнул на телефон:
— Может, закажете нам еще кофе?
Сабрина присела на кровать, сняла трубку и спросила Фабио, заказывать ли кофе для него.
— Спасибо, не откажусь. И что-нибудь поесть, если можно. Я ужасно проголодался, — ответил Палуцци.
Сабрина заказала три кофе, бутерброды, потом, повесив трубку, обратилась к Колчинскому:
— Вы ведь знаете, что я права, Сергей.
— Давайте прекратим этот разговор.
В дверь постучали. В комнату вошел незнакомый человек и передал Палуцци какую-то папку.
— Кто это был? — спросил Колчинский, когда посыльный ушел.
— Один из служащих нашего управления, — пояснил майор. — У меня несколько групп задействовано по этому делу, каждая занимается своим участком. Принесли от них донесения.
— Удалось что-нибудь выяснить? — спросила Сабрина.
Майор просмотрел документы и ответил:
— Тюремному надзирателю показали фотографию вертолета «Газель»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Палуцци прав, — согласился Калвиери и тоже сел в кресло у окна. — Дзокки один командовал Римской организацией; сейчас в организации царит полный беспорядок — хаос. Сабрина сама в этом убедилась. Придется немало потрудиться, чтобы все здесь наладить.
— Ну что же, хоть что-нибудь хорошее получится из всей этой истории, — заметил Грэхем, холодно взглянув на Калвиери.
Некоторое время все сидели молча.
— Сабрина говорила, вы знакомы с Каросом? — прервал Колчинский затянувшуюся паузу.
Калвиери кивнул:
— Да, когда-то я с ним общался, но исключительно на деловой основе. Таких, как он, я не переношу. Он — типичный капиталист, жадный, уважающий только силу. Из-за таких, как он, наше так называемое свободное общество разъедает воровство и коррупция.
— Не читайте нам лекций, Калвиери, — оборвал его Грэхем. — Расскажите-ка лучше о братьях Франча. Вы их тоже знаете, и тоже только на деловой основе?
Калвиери, почувствовав иронию в голосе Грэхема, улыбнулся:
— Да, я знаю о них, но никогда с близнецами не общался.
Зазвонил телефон, Сабрина взяла трубку.
— Это вас, Тони.
Когда Калвиери закончил разговор, лицо его было бледнее мела.
— Что случилось? — встревоженно спросил Колчинский.
— Синьора Пизани застрелили, — еле выговорил Калвиери.
— Как это произошло?
— Подробностей пока не знаю. Известно только то, что в дом Пизани пробрался вооруженный человек в маске и убил его, Рокко и еще четырех «бригадистов». Просто не могу поверить в то, что произошло. Я разговаривал с Пизани всего несколько часов назад. Мне надо немедленно поехать на место происшествия. Мы должны провести собственное расследование. Но есть только одна зацепка: известно, что сообщник убийцы — чернокожий. С вами я по-прежнему буду сотрудничать, в этом плане ничего не изменилось. И синьор Пизани этого хотел. Договорюсь с кем-нибудь из руководителей организации, чтобы он за всем проследил, но пока я сам должен быть там.
— Когда вы собираетесь вернуться? — спросил Колчинский.
— Надеюсь, к утру. — Калвиери вынул записную книжку из кармана, вырвал листок и, написав номер телефона покойного Пизани, передал Колчинскому: — Я буду по этому номеру, если понадоблюсь.
Подождав, пока Калвиери уйдет, Колчинский плюхнулся в свободное кресло у окна:
— Чернокожий сообщник! Нетрудно догадаться, кто бы это мог быть, — пробормотал он.
— Но почему убили именно Пизани? — пожал плечами Палуцци. — О нападении на завод этот человек узнал только на следующий день из передачи по радио.
— Но Янг-то не знал, что Пизани не виноват в смерти профессора, — пояснила Сабрина, — вот и охотился на него, все правильно.
— В таком случае он, наверное, собирается уничтожить весь комитет, — заметил Палуцци, — а нам это совсем не нужно.
— Не понимаю, что вас так тревожит, — спросил Грэхем Палуцци. — Прекрасно, если Янг уберет всех руководителей — в «бригадах» начнется настоящий хаос.
— Упаси Бог! Я изучил всех членов комитета вдоль и поперек, что, надо сказать, потребовало немалых усилий. Если придут новые люди, все опять придется начинать сначала. К тому же мы лишимся нашего осведомителя. А это невосполнимая потеря, особенно учитывая пост, который он занимает.
Грэхем поднялся и пошел было к двери, потом резко повернулся лицом к Палуцци. Глаза его сверкали, как молнии.
— Опять, в который раз, повторяется старая история? Лучше черт, которого мы знаем... Вместо того чтобы сломать хребет всему комитету, вы идете другим путем, куда более легким: пусть уж они все остаются на месте, потому что мы можем держать их под контролем, ну а уж если кто-нибудь из них нарушит «правила», пусть пеняет на себя. По-моему, вы просто потворствуете «Красным бригадам»...
— Я понимаю ваше возмущение, но...
— Да ну? Вы на это способны? — перебил Грэхем Палуцци, не скрывая сарказма. — Быть может, и ваших близких террористы убили ради какой-то «высокой цели», которую эти скоты даже сами понять до конца не могут.
— Майк!
— Не вмешивайся, Сабрина, — прорычал Грэхем, продолжая смотреть прямо в глаза Палуцци; но девушка не хотела молчать.
— Все не можешь простить себе то, как ты поступил в Ливии, да? — Сабрина встала и подошла к Грэхему. — И потому придираешься к другим, мстишь им за свою ошибку. Но никакой ошибки не было. Не прерывай меня, я давно хотела тебе об этом сказать. Когда ты поступил в «Дельту», ты знал, на что идешь. И Керри тоже знала. Поэтому она и просила тебя перейти на работу в офис. Но ты отказался, потому что на такой работе не выдержал бы и пяти минут. Ты же прирожденный оперативник. И Керри это прекрасно понимала. Она, может, тебе об этом никогда не говорила, но в глубине души знала, что ты прав. Потому она и оставалась с тобой, ведь так? Так что в Ливии ты принял правильное решение. Я уверена, Керри тоже хотела, чтобы ты поступил именно так. Почему ты не хочешь в этом признаться? Посмотри правде в глаза, Майк!
Грэхем сжал кулаки, и на какое-то мгновение Сабрине показалось, что он ее сейчас ударит. Но он выскочил из комнаты, хлопнув дверью.
Колчинский печально покачал головой и потер лицо руками.
— Что ты наделала, Сабрина! Зачем ты вывела его из себя? Нам только ссоры сейчас не хватает.
— Но это надо было сказать, Сергей, — оправдывалась Сабрина.
— Для такого разговора можно было выбрать более подходящее время. — Колчинский со злостью ударил кулаком по ручке кресла. — Зачем ты сыплешь соль на его раны? Надо же быть более чуткой к товарищу. Знаешь ведь, как дороги ему Керри и сын.
— Знаю не меньше вашего! Но стоит упомянуть их имена, как вы сразу же переводите разговор на другое. А хорошо ли это? Только усугубляете его вину. А надо помочь Майку справиться с этим чувством. Оно и так его постоянно гложет.
Колчинский глубоко вздохнул и кивнул на телефон:
— Может, закажете нам еще кофе?
Сабрина присела на кровать, сняла трубку и спросила Фабио, заказывать ли кофе для него.
— Спасибо, не откажусь. И что-нибудь поесть, если можно. Я ужасно проголодался, — ответил Палуцци.
Сабрина заказала три кофе, бутерброды, потом, повесив трубку, обратилась к Колчинскому:
— Вы ведь знаете, что я права, Сергей.
— Давайте прекратим этот разговор.
В дверь постучали. В комнату вошел незнакомый человек и передал Палуцци какую-то папку.
— Кто это был? — спросил Колчинский, когда посыльный ушел.
— Один из служащих нашего управления, — пояснил майор. — У меня несколько групп задействовано по этому делу, каждая занимается своим участком. Принесли от них донесения.
— Удалось что-нибудь выяснить? — спросила Сабрина.
Майор просмотрел документы и ответил:
— Тюремному надзирателю показали фотографию вертолета «Газель»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72