Во-первых, почему ты поехал в Тибет один, без меня?
– К этому меня вынудили обстоятельства, – отозвался Чиун, отставляя в сторону тарелку с рисом.
– Но ведь у вас с Болдбатором Ханом был другой уговор! Ты должен был отыскать бунджи-ламу, а отнюдь не отвозить ее в Лхасу.
– Да, верно. Поездку в Лхасу я предпринял, чтобы расплатиться со старыми долгами.
– Слушаю, – решил поторопить учителя Римо.
– Я много рассказывал тебе о роде Синанджу, о принадлежавших к нему мастерах, об императорах и властителях, которым они служили. Единственной страной, которая очень редко пользовалась их услугами, был Тибет. А ведь, казалось бы, род Синанджу мог бы найти много выгодных заказов у здешних настоятелей, которые вечно плели интриги. Так, во всяком случае, считал мастер Поджи, получивший свой первый заказ от тибетского настоятеля. Правда, настоятель этот был не тибетцем, а китайцем, регентом некоего далай-ламы, отличавшегося несговорчивым нравом. Он не желая повиноваться своему челе, то есть наставнику. Решено было тихо убрать этого ламу и найти вместо него другого, более покладистого.
Чиун закрыл глаза, как бы воскрешая в своей памяти прошлое.
– В награду за убийство коварный настоятель обещал мастеру Поджи мешочек золота. Сговорились они тайно, в темном уголке Поталы. Глухой ночью Поджи прокрался во дворец и направился к опочивальне далай-ламы. Тот спал на своей кровати, закрывшись с головой, словно чего-то опасался. В глубине души Поджи несказанно обрадовался, ибо это сильно упрощало задачу. Взобравшись на кровать, мастер одним движением раскроил череп под одеялом. И все было хорошо. Так по крайней мере он думал.
На следующий день, когда тело покойного далай-ламы обрядили для похорон, мастер Поджи получил обещанное золото. Будучи еще новичком в своем деле, он поспешил посмотреть на лицо своей жертвы.
Глаза Чиуна помрачнели.
– Я, кажется, понял, что случилось, – тихо произнес Римо.
– Это был ребенок, Римо. Поджи убил ребенка. А это, ты знаешь, худший грех, который только может совершить мастер. И хотя Поджи не питал никакого злого умысла, именно его рука нанесла смертельный удар милому ребенку. В безудержном гневе мастер порешил настоятеля, являвшегося орудием Китая, который уже тогда стремился захватить Тибет. В глубоком раскаянии Поджи поклялся искупить свою великую вину перед Тибетом, но ему так и не представилось возможности. И вот долг переходил от мастера к мастеру, пока такая возможность не представилась. Я заплатил этот долг, отправившись на спасение бунджи.
– Но она умерла.
Чиун скорчил гримасу.
– Это не моя вина. Да и не в том дело: долг был заплачен. К тому же бунджи не умерла. Она просто перешла в новое, возможно, более достойное тело.
– Но ты же не веришь во всю эту чушь!
– Я не желаю обсуждать свои верования, – сухо отрезал Чиун.
– Хорошо. Тогда поговорим о Гонпо Джигме.
Чиун согласно кивнул.
– Ты мне уже сказал, что знаешь значение тибетского слова Джигме. Это означает «Не-Ведающий-Страха». Странно, не правда ли, что это имя довольно распространено среди такого мирного народа?
– Уже усек, – нетерпеливо перебил Римо. – А что значит Гонпо?
Чиун испытующе взглянул на своего ученика.
– Неужели не можешь угадать?
– Нет.
– Даже после того, как вдруг обнаружилось, что Тибет тебе хорошо знаком, хотя ты никогда и не бывал в этой величественной стране?
– Дежа вю.
Чиун погладил бороду.
– Я не знаю этого выражения.
– Смит мне все объяснил. Иногда чувствуешь, будто ты уже бывал в каком-то месте, хотя на самом деле никогда там не был. Именно такое ощущение я и испытывал. В этом нет ничего странного.
– Ничего подобного, – раздраженно перебил Чиун. – Смит не прав. Гонпо – хорошо известный в Тибете бог. Его так же называют Мазакалой.
– Кажется, я уже слышал это имя, – протянул Римо.
– Есть и еще одно имя для Гонпо. Гораздо более употребительное. Ты не можешь угадать его, Римо?
– Я не разбираюсь в тибетских богах.
– Забудь про Тибет Я говорю о Гонпо, которого порой называют Разрушителем. Гонпо-Разрушитель.
Только тут Уильямса осенило.
– Ты хочешь сказать, что Гонпо – одно из имен Шивы?
– Именно! Люди верят, что Разрушитель Шива живет на горе Кайласа. На эту гору взбираются многие паломники, но никто не смеет подняться на самую вершину. Что скажешь, Римо?
– Что ж, это доказывает, что я не Шива и не его воплощение. Я вырос в Ньюарке. И никогда не слышал о горе Кайласа.
– Вовсе это ничего не доказывает! Тибетцы признали в тебе Гонпо. А когда ты летел над горой Кайласой, то ты не мог оторвать глаз от ее ужасной вершины.
– Это была гора с ущельями, недалеко от Индии?
Чиун кивнул.
– Разве это не доказывает, что ты одержим духом Шивы?
– Одержим? То же самое мне сказала девушка-кочевница: «Ты одержим богом».
– Среди тибетцев есть мистики, которых называют «пово». Когда они впадают в транс, в их тела вселяются души тех или иных богов и говорят их устами. Без сомнения, эта женщина увидела, что в тебе проявляется дух Шивы.
– Бред какой-то! Как раз в такие офигенные чудеса и верила Скуирелли Чикейн.
– Если какой-нибудь болван верит, что солнце восходит каждый день, это еще не значит, что солнце будет пренебрегать своими обязанностями только ради того, чтобы позлить этого болвана, – сказал Чиун.
Римо, насупившись, скрестил руки на груди.
– Что бы ты там ни говорил, я все равно ни во что не верю. Ни в реинкарнацию, ни в бунджи-лам, ни в Шиву или Гонпо, ни во что!
– Имеешь право, – огрызнулся Чиун. – Разговор этот завел ты, а не я. А теперь сам злишься на меня за мои объяснения.
Римо надолго замолчал. В затянувшихся сумерках его суровое лицо постепенно смягчилось. Смягчилось и лицо Чиуна. Оба расслабились.
– Может, когда-нибудь я заберусь на Кайласу и осмотрю вершину, – задумчиво протянул Уильямс. – Чтобы окончательно разрешить этот вопрос.
– Конечно, ты можешь это сделать, сын мой, – медленно проговорил Чиун. – Но сперва хорошенько подумай. Если Шива и в самом деле там обитает, кто спустится с Кайласы в твоем облике?
Ученик не нашелся с ответом.
Он только сказал:
– Для меня лишь одно несомненно. Скуирелли Чикейн отнюдь не была реинкарнацией бунджи-ламы. Так, всего-навсего лучистоглазая любительница покайфовать, да к тому же еще и одержимая манией величия.
– Для человека, который заявляет, что не верит ни во что, кроме своей настырности, ты слишком самоуверен, – заявил мастер Синанджу.
– Если Скуирелли Чикейн все же вернется, – отозвался Римо, – пусть на этот раз она ищет нас, а не мы ее.
– Не призывай такой беды на наши головы, – предостерег Чиун. – В этой жизни одной такой, как Скуирелли Чикейн, больше чем достаточно.
И во все еще не сгустившихся сумерках они улыбнулись друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69