На капот и лобовое стекло опало несколько желтых листьев, но их тут же подхватили встречные потоки воздуха и унесли в небытие…
Голощеков и Зинич, в руках которого вместо кейса с деньгами теперь был фибровый чемоданчик, вышли из машины и огляделись.
— Чтобы не мозолить здесь глаза, поезжайте на стоянку к магазину электротоваров, — сказал Голощеков Шедову и направился вглубь рощицы.
— Ты не возьмешь с собой моего парня? — спросил Шедов у Голощекова.
— Пусть пока здесь адаптируется…Со мной пойдет Зинич.
Впереди были слышны голоса, музыка, удары по мячу — это, несмотря на позднюю осень, жил своей жизнью главный стадион России. Они добрались до угла расколовского забора и увидели обрывистый берег. Внизу пенилась довольно быстрая, нешумная речушка. Земля под ногами была сырая, ноги скользили и Голощеков, шедший впереди, дважды чуть было не сорвался вниз. Остановились на небольшой дамбочке, отгораживающей речку от владений Расколова.
— Вот здесь и надо делать закладку, — сказал Голощеков.
— Я думаю, это надо сделать ниже, за валуном, — Зинич направился в сторону серого огромного камня, возвышающегося на гребешке дамбы. Он раскрыл чемоданчик и вытащил все тротиловые брикеты и в один из них вставил запал-замедлитель. Замаскировав место закладки, он размахнулся и бросил пустой чемоданчик в речку. Течение, немного покружив его у прибрежной коряги, подхватило и унесло вниз, за ивовые заросли…
— На сколько ты поставил замедлитель? — спросил Голощеков и посмотрел на часы. — Сейчас 14 40…
— Значит, в 15 40 должно бабахнуть…Плюс-минус пять минут. Кило двести, шума будет много и эта речушка бурным потоком потечет в сторону имения Раскола.
Они вернулись к машине. Шофер, Зинич и Бронислав остались в машине, а Шедов с Голощековым направились в сторону кованных ворот усадьбы Расколова. В руках у Голощеков находился кейс с деньгами. Не доходя до ворот метров пятьдесят, Шедов вытащил из кармана мобильный телефон и связался с Арефьевым. Когда тот отозвался, сказал:
— Направляемся к Расколу, если что, ищи наши трупы в речушке, в которой когда-то Микоян ловил раков.
Потом с Арефьевым переговорил Голощеков.
Они подошли к воротам и поразились их монументальности. Кованые нашлепки четырьмя рядами прошили стальную твердь. Справа — калитка с латунной кнопкой, притаившейся под резиновым козырьком.
— У кого из нас счастливая рука? — спросил Голощеков, глядя на слегка побледневшее лицо Шедова.
— Звони, — сказал тот и механическим жестом дотронулся до левого бока, где томился пистолет.
— Я больше чем уверен, что нас уже засекли, — Голощеков вдавил блестящую кнопку в бетон.
Целую вечность, как им казалось, они ждали отклика. Наконец, почти незаметная створка в калитке открылась и в квадрате показалось лицо молодого усатого охранника. Шедов успел заметить, что человек одет в камуфляжную форму.
— Ждите, — сказал охранник и бесшумно прикрыл окошко.
Калитка неожиданно распахнулась и они попали на асфальтированную площадку. В сопровождении двух человек они миновали ее и поднялись по широкому, из пяти ступеней, крыльцу, и вошли в такие же широкие, под цвет карельской березы, двери. В небольшом холле, с зеркалами, их встретили вооруженные охранники и один из них велел подождать. Стал куда-то звонить. И, видимо, получил разрешение.
— Идите за мной, — сказал охранник и пошел вперед. Но, когда они уже миновали треть холла, шедший позади охранник, поинтересовался — как, мол, насчет стволов?
Шедов поднял обе руки — дескать, я к вашим услугам, обыскивайте.
— Если газовый пистолет вы считаете оружием, я его оставляю на ваше попечение, — Голощеков из кармана брюк извлек газовый «вальтер» и положил его на стол, стоящий впритирку к зеркалу.
Они миновали коридор, по обеим сторонам которого шли двери с большими латунными ручками, по форме напоминавшими львиные головы. Шаги скрадывал толстый, пушистый палас.
Расколов их принял в Ореховой комнате, где кроме двух овальных столов находился большой бильярд. На широкоскулом лице хозяина дома блуждала саркастическая улыбка. По неестественному блеску глаз и, склеротическому румянцу, можно было судить о степени подпития. Да и жест, которым он пригласил гостей садиться, говорил о нарушенной координации…
Они устроились в нарядных, с синей обивкой, креслах. Кейс с деньгами Голощеков держал на коленях, он не спешил. А может, отдалял, ожидаемую реакцию Расколова. Однако, закурив из собственной пачки, Голощеков, как можно сдержаннее, произнес:
— Мы привезли 200 тысяч и это все, что нам удалось наскрести в наших сусеках, — Голощеков, сдерживая волнение, жадно затягивался сигаретой.
Он хотел еще что-то сказать, но вскочивший с места Расколов перечеркнул его намерения. Полился бурный поток матерщины, отборной площадной грязи. Не выбирая выражений, он орал изо всех сил и, казалось, еще мгновение и его огромный квадратный лоб расколется на две части и из него выпрыгнут огненные чертики…
— Вы, суки, хотите, чтобы братва меня оттрахала? — Мать-перемать. — Если бы эти бабки были моими личными, я бы еще мог подождать, когда вы там раскорячитесь, а так — луидоры на бочку и никаких форс-мажоров! — Расколов мясистой ладонью стукнул по крышке кейса, который Голощеков уже положил на стол, чтобы начать расчет, — и снова мать-перемать и еще раз и еще… — Сколько здесь?
— Я уже сказал: 200 штук, — лицо Голощекова приняло землистый оттенок. — Мой шеф передает тебе свои извинения и обещает в ближайшее время рассчитаться сполна.
— Заткнись, шестерка! Мой шеф, мой шеф! — Расколов скорчил гримасу, явно нарываясь на скандал. — За это время с меня трижды снимут скальп и скажут, что так это и было.
Голощеков держался на последнем рубеже самолюбия. Он не терпел столь унизительных заносов.
Шедов незаметно отстегнул среднюю пуговицу на плаще. От вида Расколова его мутило. Когда образовался крошечный зазор в разговоре, он подчеркнуто отстранено заметил:
— Криками и угрозами ситуацию не поправишь… Нужен конструктив…
— Чего, чего? — взревел Расколов и двинулся на Шедова. Схватив бильярдный кий, он угрожающе оскалил зубы и сделал кием широкий замах. Шедов, сам завзятый бильярдист, прекрасно понимал, что значит 450-граммовая свинчатка, вделанная в державный конец кия…Однако он не шелохнулся, лишь вместе с креслом немного отодвинулся от стола, обеспечивая пространство для своей правой руки. И когда расколов уже опускал кий на голову своего гостя, Шедов из-под полы плаща продемонстрировал «глок», дуло которого смотрело прямо в живот хозяина дома. А вернее, в стрелку шелкового, свисающего до самого гульфика галстука. И Расколов, хоть и был пьян и распален дурью, однако, угрозу быть застреленным не проигнорировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Голощеков и Зинич, в руках которого вместо кейса с деньгами теперь был фибровый чемоданчик, вышли из машины и огляделись.
— Чтобы не мозолить здесь глаза, поезжайте на стоянку к магазину электротоваров, — сказал Голощеков Шедову и направился вглубь рощицы.
— Ты не возьмешь с собой моего парня? — спросил Шедов у Голощекова.
— Пусть пока здесь адаптируется…Со мной пойдет Зинич.
Впереди были слышны голоса, музыка, удары по мячу — это, несмотря на позднюю осень, жил своей жизнью главный стадион России. Они добрались до угла расколовского забора и увидели обрывистый берег. Внизу пенилась довольно быстрая, нешумная речушка. Земля под ногами была сырая, ноги скользили и Голощеков, шедший впереди, дважды чуть было не сорвался вниз. Остановились на небольшой дамбочке, отгораживающей речку от владений Расколова.
— Вот здесь и надо делать закладку, — сказал Голощеков.
— Я думаю, это надо сделать ниже, за валуном, — Зинич направился в сторону серого огромного камня, возвышающегося на гребешке дамбы. Он раскрыл чемоданчик и вытащил все тротиловые брикеты и в один из них вставил запал-замедлитель. Замаскировав место закладки, он размахнулся и бросил пустой чемоданчик в речку. Течение, немного покружив его у прибрежной коряги, подхватило и унесло вниз, за ивовые заросли…
— На сколько ты поставил замедлитель? — спросил Голощеков и посмотрел на часы. — Сейчас 14 40…
— Значит, в 15 40 должно бабахнуть…Плюс-минус пять минут. Кило двести, шума будет много и эта речушка бурным потоком потечет в сторону имения Раскола.
Они вернулись к машине. Шофер, Зинич и Бронислав остались в машине, а Шедов с Голощековым направились в сторону кованных ворот усадьбы Расколова. В руках у Голощеков находился кейс с деньгами. Не доходя до ворот метров пятьдесят, Шедов вытащил из кармана мобильный телефон и связался с Арефьевым. Когда тот отозвался, сказал:
— Направляемся к Расколу, если что, ищи наши трупы в речушке, в которой когда-то Микоян ловил раков.
Потом с Арефьевым переговорил Голощеков.
Они подошли к воротам и поразились их монументальности. Кованые нашлепки четырьмя рядами прошили стальную твердь. Справа — калитка с латунной кнопкой, притаившейся под резиновым козырьком.
— У кого из нас счастливая рука? — спросил Голощеков, глядя на слегка побледневшее лицо Шедова.
— Звони, — сказал тот и механическим жестом дотронулся до левого бока, где томился пистолет.
— Я больше чем уверен, что нас уже засекли, — Голощеков вдавил блестящую кнопку в бетон.
Целую вечность, как им казалось, они ждали отклика. Наконец, почти незаметная створка в калитке открылась и в квадрате показалось лицо молодого усатого охранника. Шедов успел заметить, что человек одет в камуфляжную форму.
— Ждите, — сказал охранник и бесшумно прикрыл окошко.
Калитка неожиданно распахнулась и они попали на асфальтированную площадку. В сопровождении двух человек они миновали ее и поднялись по широкому, из пяти ступеней, крыльцу, и вошли в такие же широкие, под цвет карельской березы, двери. В небольшом холле, с зеркалами, их встретили вооруженные охранники и один из них велел подождать. Стал куда-то звонить. И, видимо, получил разрешение.
— Идите за мной, — сказал охранник и пошел вперед. Но, когда они уже миновали треть холла, шедший позади охранник, поинтересовался — как, мол, насчет стволов?
Шедов поднял обе руки — дескать, я к вашим услугам, обыскивайте.
— Если газовый пистолет вы считаете оружием, я его оставляю на ваше попечение, — Голощеков из кармана брюк извлек газовый «вальтер» и положил его на стол, стоящий впритирку к зеркалу.
Они миновали коридор, по обеим сторонам которого шли двери с большими латунными ручками, по форме напоминавшими львиные головы. Шаги скрадывал толстый, пушистый палас.
Расколов их принял в Ореховой комнате, где кроме двух овальных столов находился большой бильярд. На широкоскулом лице хозяина дома блуждала саркастическая улыбка. По неестественному блеску глаз и, склеротическому румянцу, можно было судить о степени подпития. Да и жест, которым он пригласил гостей садиться, говорил о нарушенной координации…
Они устроились в нарядных, с синей обивкой, креслах. Кейс с деньгами Голощеков держал на коленях, он не спешил. А может, отдалял, ожидаемую реакцию Расколова. Однако, закурив из собственной пачки, Голощеков, как можно сдержаннее, произнес:
— Мы привезли 200 тысяч и это все, что нам удалось наскрести в наших сусеках, — Голощеков, сдерживая волнение, жадно затягивался сигаретой.
Он хотел еще что-то сказать, но вскочивший с места Расколов перечеркнул его намерения. Полился бурный поток матерщины, отборной площадной грязи. Не выбирая выражений, он орал изо всех сил и, казалось, еще мгновение и его огромный квадратный лоб расколется на две части и из него выпрыгнут огненные чертики…
— Вы, суки, хотите, чтобы братва меня оттрахала? — Мать-перемать. — Если бы эти бабки были моими личными, я бы еще мог подождать, когда вы там раскорячитесь, а так — луидоры на бочку и никаких форс-мажоров! — Расколов мясистой ладонью стукнул по крышке кейса, который Голощеков уже положил на стол, чтобы начать расчет, — и снова мать-перемать и еще раз и еще… — Сколько здесь?
— Я уже сказал: 200 штук, — лицо Голощекова приняло землистый оттенок. — Мой шеф передает тебе свои извинения и обещает в ближайшее время рассчитаться сполна.
— Заткнись, шестерка! Мой шеф, мой шеф! — Расколов скорчил гримасу, явно нарываясь на скандал. — За это время с меня трижды снимут скальп и скажут, что так это и было.
Голощеков держался на последнем рубеже самолюбия. Он не терпел столь унизительных заносов.
Шедов незаметно отстегнул среднюю пуговицу на плаще. От вида Расколова его мутило. Когда образовался крошечный зазор в разговоре, он подчеркнуто отстранено заметил:
— Криками и угрозами ситуацию не поправишь… Нужен конструктив…
— Чего, чего? — взревел Расколов и двинулся на Шедова. Схватив бильярдный кий, он угрожающе оскалил зубы и сделал кием широкий замах. Шедов, сам завзятый бильярдист, прекрасно понимал, что значит 450-граммовая свинчатка, вделанная в державный конец кия…Однако он не шелохнулся, лишь вместе с креслом немного отодвинулся от стола, обеспечивая пространство для своей правой руки. И когда расколов уже опускал кий на голову своего гостя, Шедов из-под полы плаща продемонстрировал «глок», дуло которого смотрело прямо в живот хозяина дома. А вернее, в стрелку шелкового, свисающего до самого гульфика галстука. И Расколов, хоть и был пьян и распален дурью, однако, угрозу быть застреленным не проигнорировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47