— К вам, советник, это не относится. Пойдемте со мной. И ты, Кармен, тоже. Нам надо поговорить.
Втроем они поднялись по лестнице прямо в апартаменты Вайнтрауба. Фрэнки-Болан велел адвокату и Кармену сесть, а сам, скрестив руки на груди, стал у двери.
— Хватит ломать комедию, — без всяких прелюдий заявил он. — Раз уж мы все здесь, я жду от вас правды.
— Что вы хотите сказать? — спросил, заметно нервничая, Ларри.
— Я хочу сказать, что это я убрал братьев Балдасерра. Они никогда не входили в этот задрипанный домишко, и их совсем не интересовал Томми Сантелли.
— Тогда для чего же вы...
— Вот мы как раз к этому и подходим. Каждый из присутствующих здесь прекрасно понимает, что убийца Томми был своим человеком в доме. Убийца мог свободно ходить повсюду, включая и рабочий кабинет хозяина. Именно поэтому он смог без труда воткнуть Сантелли нож в горло. Одним словом, убийца тот, кто прекрасно осведомлен обо всем, что делается в доме. Он знал, когда и куда ему идти. Я считаю, что это дело ваших рук, джентльмены. Но, если хотите, я с интересом выслушаю ваши возражения.
Кармен Редди опустил голову и уставился на кончики своих туфлей. Советник, напротив, поудобнее устроился в кресле и скрестил руки на груди. Наконец он вздохнул и спросил:
— Почему вы не стали выяснять это внизу при всех?
Болан, казалось, не услышал вопрос — он пристально смотрел на Редди.
— Итак, Кармен, что ты скажешь о моих выводах?
Кармен, как и Марио, не поднимая глаз, смущенно пробормотал:
— Да, это я ударил его ножом.
— Вы, советник, подтверждаете слова Кармена?
Вайнтрауб вздохнул так тяжело, словно вот-вот собирался отдать Богу душу:
— Да, все верно, мы оба сговорились убрать его. Надо сказать, что этот мерзавец Томми уже давно бесил нас, обращаясь с нами, как с собаками. К тому же он переводил все деньги на свой собственный счет. Вчера вечером после того, что случилось во Флориде, мы посовещались и решили избавиться от него. Если бы вы знали всю правду, вы бы...
— Мне совершенно наплевать на ваши рассуждения, — холодно прервал его Болан. — Это семейные дела. Скажите мне только, удалось ли вам договориться вчера вечером?
Оба заговорщика быстро переглянулись.
— Не совсем, — ответил Ларри. — Но мы уже давно говорили о таком исходе и знали, что когда-нибудь кому-то из нас придется взять на себя это грязное дело. В этом смысле мы действительно договорились.
— В таком случае вы неплохо провернули дельце, Ларри, — согласился Фрэнки.
— Тогда почему же вы захотели поговорить только с нами двумя?
Болан пожал плечами:
— Вы видели реакцию Марио? Вот я и подумал: а где уверенность в том, что и другие не последуют его примеру? Вы же прекрасно знаете, советник: меня послали сюда совсем не для того, чтобы спасать вашего капо, и уж вовсе не для того, чтобы я занимался его людьми. Меня направили сюда, чтобы спасти капитал. Готовы ли вы выслушать мой вывод?
— О чем вы говорите?
— О выводе, к которому я пришел, если вы, советник, предпочитаете такую формулировку.
Вайнтрауб вздохнул, криво взглянул на своего напарника и тихо сказал:
— Я думаю, что уже знаю его.
— Вот и прекрасно. А теперь принесите-ка мне бухгалтерские книги.
Фрэнки по классу своей работы значительно превосходил любого Черного Туза, который действовал от имени и во имя всемогущей «Коммиссионе».
Сейчас он взорвет этот дом изнутри, выдавая свои действия за «спасение капитала»!
Глава 12
Расчетные книги походили на сказку! Просто изумительные книги, в которых к радости Мака Болана перечислялись поступления денег в течение нескольких последних месяцев. Всего в них было взято на учет не меньше сорока миллионов долларов, причем деньги систематически переводились в слитки золота и серебра. В общем, так, пустячок!
Большинство денег поступило от различных организаций мафии, разбросанных по всей стране, но добрая четверть от сорока миллионов поступила, казалось, из вполне легальных источников доходов.
Болану не следовало проявлять слишком большую заинтересованность, поэтому он ограничился лишь тем, что буркнул, обращаясь к Вайнтраубу:
— То, что здесь записано, соответствует действительности или все это липа?
— Это не только соответствует действительности, но еще и вполне законно, по крайней мере, на бумаге.
— Ну а как насчет суммы, которую Сантелли положил себе в карман?
Адвокат пожал плечами:
— Понадобится целая бригада опытнейших экспертов и месяцы работы, чтобы вскрыть фальсификацию счетов. В общем, я считаю, что около десяти процентов...
— Это намек на то, что вы хотите сказать, что подозреваете вашего покойного хозяина в том, что он снимал сливки с этой суммы?
— Я не подозреваю, я просто уверен. Подлог этот тщательно замаскирован, и вам ничего не удастся обнаружить в этих книгах. Свои деньги он передавал липовым биржевым маклерам и постоянно играл на колебаниях курса. К тому же в делах подобного рода утаить десять процентов — сущий пустяк.
— И, надо полагать, он вкладывал их в дело в виде инвестиции?
— Разумеется, ведь речь идет о его личных средствах.
— Вы совершенно уверены, что в учетных книгах Сантелли не удастся обнаружить мошенничества?
— Абсолютно убежден! Даже я здесь ничего не найду, хотя и был в курсе реальных доходов Томми. Просто случилось так, что мне известны подлинные цифры, которые совсем не соответствуют тем колоссальным вложениям, которые он делал якобы из «своего кармана».
— Вы имели доступ к его текущему счету?
— К официальным текущим счетам — да, но к тем, которые он утаивал, — нет. Они попадали ко мне в руки только тогда, когда нужно было составить месячный отчет для наших «акционеров».
— И тогда вы видели подлинные счета?
Вайнтрауб криво усмехнулся:
— Слава Богу, да. Иначе я бы слишком рисковал, работая для него. Такие дела слишком опасны, и мне совсем не улыбалась перспектива стать трупом. Я всегда предпочитал, чтобы такая участь досталась ему.
— Я вижу, вы очень добры к покойному.
Адвокат внезапно посерьезнел и, поразмыслив секунду, ответил:
— Знаете, было время, когда мы прекрасно понимали друг друга. Я говорю не только о себе, потому что тогда и все остальные ценили Томми. Ну а потом его новое дело нам все испортило: он увидел слишком много денег, и у него закружилась голова. Все дело в том, что эти сорок миллионов долларов представляют собой инвестированный капитал, но они должны принести раз в сто больше. Вот это-то окончательно лишило его разума.
— Мне вовсе не нужны такие детали, я и знать-то их не должен, — мирно заметил Болан, — просто...
— Я прекрасно это знаю и потому никак не возьму в толк, зачем вы задаете подобные вопросы.
— Желательно, чтобы я знал всю подноготную этого дела. Вот почему мы с вами так мило беседуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33