Набрал номер, почти тут же услышал Сашкин голос:
- Да?
- Саня, привет. Это я. Что у тебя?
- Пока ничего. А у тебя?
- Тоже.
- Ты все еще у Алены? - Сашка сказал это с понятной мне интонацией.
- Все еще.
- Как она там? Надеюсь, у вас счастье?
- Ну... у меня уж точно.
- Поздравляю. Она сейчас рядом?
- На кухне. Готовит завтрак.
- Передай горячий привет. И поцелуй от меня.
- Обязательно. Знаешь, Сань, сегодня я хочу переехать.
- Что так? Не созрел для семейной жизни?
- Не в этом дело. Просто хочу переехать. К себе или к Глинскому. Поскольку мне показалось, что пауза затянулась, спросил: - Ты не возражаешь, если я тоже перееду в мастерскую?
- Ради бога. Это же мастерская твоего друга. Да она и не нужна мне больше.
- Ты разве там уже не ночуешь?
- Зачем?
- Как зачем? А Вадим Павлович?
Сашка помолчав, вздохнул:
- Серый. Знаешь, мне кажется - Вадим Павлович отпал.
- Отпал?
- Да. Во всяком случае, на ближайшее время.
- Почему?
- Потому что он тоже ведь не дурак.
- В смысле?
- В смысле, он давно уже все просек, насчет прокуратуры. Он знает, что нас туда вызывали. Ну и, наверняка, давно уже смылся. От греха подальше.
- Ты уверен?
- Абсолютно уверен.
- Думаешь, он к нам больше не сунется?
- Не знаю, как потом. Но в ближайшее время не сунется.
- Хорошо бы так и было.
- Так и будет.
- Тогда я переезжаю к себе. Если будешь звонить, звони уже мне. Ладно?
- Договорились. Созваниваемся.
- Созваниваемся. - Я положил трубку. И вовремя - почти тут же в комнату вошла Алена.
Алена была в длинном белом махровом халате, который ей очень шел, хотя и делал взрослее. Вообще, Алена выглядела потрясающе. Я сам не верил, что девушка, стоящая сейчас передо мной, может меня терпеть. И уж тем более любить. Но пока все сходилось на этом.
- Привет, - сказал я. - Давно встала?
- Давно. Учти, я уже сделала гренки. И поставила омлет.
- Молодец, Ален, что бы я без тебя делал? Скажи?
- Не знаю. Что-нибудь да делал. Мыться пойдешь?
- Пойду. - Не удержавшись, я снова покосился в окно.
Алена вздохнула:
- Я уже туда смотрела.
- Куда туда?
- Во двор. Утром. Там все спокойно.
Сначала я не понял, что она хотела этим сказать.
- Что значит "там все спокойно"?
- То и значит. Спокойно.
Что-то в ее голосе мне не понравилось. Будто почувствовав это, Алена улыбнулась, мягко обняла за шею, чуть пригнув мою голову, посмотрела в глаза:
- Не сердись. Пожалуйста! Хорошо?
- Я не сержусь. Хотя я не понял твоих слов. В чем дело? Зачем ты смотрела в окно?
- Просто мне показалось: ты чего-то боишься.
- Боюсь?
- Ну, может, я не так выразилась. Опасаешься, остерегаешься.
- Чего остерегаюсь?
Алена отпустила мою шею, сунула руки в карманы:
- Ладно, иди мойся. И приходи завтракать. Прости, что лезу в твои дела.
- Да лезь, пожалуйста. Просто ты вбила себе в голову то, чего нет.
- Нет, так нет. Все. Жду тебя на кухне.
Покончив с туалетом и одевшись, я прошел на кухню. Алена положила мне большой кусок омлета, придвинула чашку кофе. Усевшись и сделав глоток кофе, я спросил:
- Ты вообще как, торопишься?
- Нет. Первую пару я все равно пропустила. Так что времени вагон. Давай, а то остынет.
Мы начали есть. Завтрак проходил в молчании. Наконец я набрался духу и сказал:
- Аленушка, друг мой, знаешь, я сегодня перееду к себе. Если позволишь.
Алена поставила чашку с кофе, посмотрела исподлобья:
- Ты обиделся?
- Да нет, просто хватит кайфовать. Мне. А тебе пропускать первые пары. Да и вообще, надо работать. Так ведь?
- Так. А как же то?
- Что "то"?
Алена встала, подошла к окну. Сказала, не оборачиваясь:
- Ну, то. Чего ты опасаешься.
- Откуда ты взяла, что я чего-то опасаюсь?
Наскоро допив кофе, я подошел к ней, обнял за плечи. Сказал, слегка прикасаясь губами к ее затылку:
- Алена, я ничего не опасаюсь. Запомни это раз и навсегда.
- Опасаешься. Все ведь видно невооруженным глазом.
- Что "все"?
- Все. По утрам ты тщательно разглядываешь двор. Когда мы идем к машине, незаметно оглядываешься. В машине непрерывно следишь, кто едет сзади. И вообще, ты все время будто чего-то ждешь. Так, будто за тобой кто-то гонится. Я понимаю, по каким-то причинам ты не хочешь об этом говорить. Но пойми: я за тебя боюсь. Очень боюсь.
Я молчал, не зная, что ей сказать. Алена повернулась ко мне:
- Сереженька, может, ты все же просветишь меня, что происходит? Пожалуйста! Я тебя очень прошу!
Я подумал: кажется, я должен объяснить ей, в чем дело. Хотя бы вкратце.
- Хорошо. Если тебя это так уж интересует, последнюю неделю за мной и Сашкой охотились.
- Охотились? Кто?
- Нехорошие дяденьки. Но больше они охотиться за нами не будут.
- Точно не будут?
- Точно.
- А что значит "нехорошие дяденьки"?
- Ну, нехорошие дяденьки. И все. Совсем нехорошие.
- Это какие-то бандиты? Уголовники?
- Алена, какая разница? - Я провел рукой по ее волосам. - Бандиты они, уголовники, не имеет значения.
- Сергей, ты что-то скрываешь?
- Ничего я не скрываю.
- Скрываешь. Как ты не можешь понять: я за тебя боюсь.
- И зря, ничего не бойся. Одевайся, и я отвезу тебя. А вечером позвоню, и куда-нибудь сходим.
- Хорошо. Но смотри, если ты меня обманул.
- О чем ты. Все будет в полном порядке, обещаю.
Я засунул в сумку вещи, подождал, пока оденется Алена, и, спустившись с ней вниз, отвез в институт. Потом подъехал к своему дому, оставил машину на обычном месте и поднялся к себе.
Признаться, я не исключал, что Вадим Павлович или его люди попробуют в мое отсутствие проникнуть в квартиру. Но когда я вошел, все вещи были на своих местах и вообще было ясно: мою квартиру никто не трогал.
Тень
От раздумий, а также от утомительного "сидения на телефоне" Рахманова отвлек появившийся Жильцов. Два дня, проведенные в клинике, позволили Жильцову найти двух свидетелей, санитарку и бывшего пациента, опознавших Крыжко. Изучив предъявленную фотографию, оба свидетеля показали: человека, изображенного на снимке, они видели три года назад среди пациентов.
Таким образом, факт пребывания Крыжа в клинике можно было считать установленным.
Изложив все это, Жильцов спросил:
- Андрей Викторович, как допросы? Все то же?
- Все то же. Никаких новостей.
- Понятно...
Оба посидели молча. Нет, подумал Рахманов, он должен разобраться в истории с собакой. И понять, почему пес не давал Лотареву убрать этюдник. Спросил:
- Виталий, ты разбираешься в собаках?
- В собаках? Вы имеете в виду породы?
- Нет, собачью психику.
Жильцов засмеялся:
- Проводником я не работал. Так, на общем уровне - туда-сюда. А что?
- Да вот, понимаешь, не могу объяснить сам себе: почему собака лаяла на человека.
- Что за собака?
- Сторожевая. С базы "Рыболов Сенежья".
- Это та, которую пристрелили?
- Она самая.
- А человек?
- Один из наших свидетелей. Художник Лотарев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67