Интуиция тоже ничего мне не подсказывала. После второго удара я мог проваляться без сознания и десять минут, и тридцать. Во всяком случае, стоило попробовать поискать забинтованного во дворе – там я, по крайней мере, мог рассчитывать на помощь Чехова.
Но когда я попытался покинуть палату, оказалось, что нервный пациент уже обо всем позаботился – дверь была заперта, а ключ исчез. Просто для проформы я включил в палате свет и убедился, что вместе с ключом исчезли и мои отмычки.
Уже начиная злиться, я вспомнил про окно. Но и здесь меня ждал неприятный сюрприз – окно в палате было забрано снаружи почти незаметной, но очень прочной решеткой!
Единственное, что мне оставалось, – это поискать какие-нибудь улики в самой палате, но, увы, и это не привело ни к какому результату. Беглец не оставил после себя ни клочка бумаги, ни носового платка, ни даже грязного носка. Все, что мне досталось, – это дурацкая голубая пижама.
Сбросив ее на пол, я повалился на кровать, не снимая ботинок, и решил хорошенько выспаться. Во-первых, при ударах по черепу сон – необходимая составляющая лечения, во-вторых, в моем положении оставалось утешаться классической пословицей о мудрости утра.
Заснуть мне удалось быстро – измученный мозг нуждался в отдыхе. Зато с пробуждением было сложнее. Я так разоспался, что даже тормошение и шлепки по щекам не сразу привели меня в чувство.
Наконец я проснулся и, отталкивая чужие бесцеремонные руки, сел. Меня окружали какие-то люди. Было светло, и я решил, что уже наступил день. Но почти сразу же сообразил, что это горит лампочка над головой.
Я уже более осмысленно взглянул на окружавших меня мужчин. Их было трое. Башка у меня трещала, и я плохо улавливал их лица, но мне показалось, что все они были высокими и плечистыми. Впрочем, это, может быть, оттого, что я смотрел на них снизу вверх.
– Вы кто? – спросил я охрипшим со сна голосом.
Они проигнорировали мой вопрос и вполголоса заговорили между собой.
– Леший, кто это такой? – спросил один. – Ведь нам сказали, что здесь будет Бухгалтер…
– Да кто его знает, – неуверенно произнес второй. – Может быть, ему уже сменили рожу?
– Ну да! – не поверил первый. – Этот и комплекцией побольше. Не может быть, чтобы это был Бухгалтер!
– Вы, ребята, наверное, ошиблись дверью, – сочувственно сказал я. – Бухгалтерия на первом этаже.
– Заткнись! – посоветовали мне. – Тебя пока ни о чем не спрашивают.
Тот, которого называли Лешим, наклонил в раздумье голову и глубокомысленно заметил:
– И голос у него совсем другой, заметили?
– Да говорю же я, что это не Бухгалтер! – горячась, выкрикнул первый.
– А кто же это тогда? – удивился Леший и в упор уставился на меня.
– Давайте у него спросим! – предложил третий, который до сих пор молчал, и тут же обратился ко мне, не слишком заботясь о церемониях: – Слышь, чмо, ты кто такой?
– Ребята, – сказал я, преодолевая дурноту, подступающую к горлу, – с удовольствием с вами побеседую, но давайте будем немного вежливее.
– Чего он сказал? – подозрительно спросил Леший.
– Крутит чего-то, – объяснил третий, заметно на меня обидевшись.
Тем временем я проделывал в уме несложные заключения – раз эти люди проникли сюда с улицы, значит, пациент, которого, кажется, зовут Бухгалтером, уже скрылся. Вероятнее всего, Чехов не устоял перед искушением проследить за ним. Следовательно, помочь мне некому, и придется отдуваться самому. Учитывая мое плохое самочувствие и неприкрытую агрессивность загадочной троицы, отдуваться будет непросто.
Впрочем, незваные гости тоже не теряли времени даром. В их крутых головах происходил медленный, но неотвратимый мыслительный процесс, в результате которого родилась веская мысль:
– Он у нас заговорит!
Это сказал тот, что казался активнее и сердитее всех. Он ловко выхватил откуда-то из своих одежд пистолет и подступил ко мне поближе.
– Только не здесь, Тофик! – быстро сказал Леший.
Постепенно я стал различать их физиономии. Вооруженный Тофик был по-модному небрит, смугловат и черноволос. Наверняка у него были постоянные недоразумения с московской милицией по поводу национальной принадлежности. Впрочем, он мог быть просто татарином с потомственной московской пропиской. Его приятель Леший уже перешагнул сорокалетний порог, о чем свидетельствовало его обрюзгшее лицо, украшенное двумя неровными белыми шрамами, идущими от левого виска к углу челюсти. Третий, самый молчаливый, имени которого я так и не узнал, имел нездоровый, землистый цвет лица и привычку беспрестанно почесываться – по-моему, он страдал привыканием к некоторым лечебным препаратам, исключенным из номенклатуры Министерства здравоохранения. Проще говоря – наркоман.
– Тогда берем его с собой? – уточнил этот тип, заходя ко мне в тыл.
– Ребята, если я исчезну, в больнице немедленно поднимется переполох! – предупредил я.
– А нам плевать! – хвастливо заявил Тофик.
Я еще как-то пытался удержать их от необдуманного шага.
– Все, что вас интересует, я могу сказать и здесь, – объявил я. – Если вы ищете парня, который лежал в этой палате, так он уехал. И, по-моему, больше не вернется.
– Куда уехал? – нервно спросил Леший. – Как он выглядел?
– Он был по самую макушку обвязан бинтами, – изобразил я. – Такая круглая белая голова. Напоминает кочан капусты. Вы именно его ищете?
– Он смеется над нами, Леший! – с горечью в голосе разъяснил Тофик.
– Смеется? – с сомнением произнес Леший и печально добавил: – У Щуки ему будет не до смеха.
– Ребята, я и не думал смеяться! – попытался я оправдаться. – И Щука мне ваша без надобности. Вот тот парень – с капустной головой, – тот действительно упоминал какую-то Щуку…
– Идиот! – укоризненно сказал Леший. – Щука – мужчина. От фамилии Щукин.
– Не повезло ему поменять фамилию. Представляете, как было бы здорово, если фамилия вашего шефа была бы Акулов?
– Что он там базарит? – подозрительно спросил бандит с землистым лицом.
– Это он от страха, – объяснил Леший и похлопал меня по плечу. – Поднимайся! Пора ехать…
– Но я вас предупредил, что не могу никуда ехать, – сказал я, цепляясь за спинку кровати. – Мое присутствие необходимо в клинике. Утром меня ждет ответственная операция.
– Могила тебя ждет, – мрачно предрек наркоман у меня за спиной. – Учти, я держу тебя на мушке!
– И я тоже! – поспешил отметиться ревнивый Тофик.
Я с уважением покосился на темнеющие в их руках стволы и подмигнул Лешему.
– А тебе пистолет пока не доверяют? – посетовал я.
Он смерил меня долгим взглядом и сдержанно сказал:
– Напрашиваешься на неприятности, парень! Видно, мало тебя били!
Замечание было настолько несправедливым, что я даже онемел от возмущения. Леший, обрадованный моим молчанием, приободрился и опять потребовал, чтобы я собирался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76