— Товарищ генерал, — закричал я, пытаясь заглушить «вертушку», — я тот самый Пастухов, который вышел в эфир. Рядом со мной — мои друзья. Так что все в порядке, здесь боевиков нет!
Генерал в сопровождении своей свиты двинулся в нашу сторону и, сделав несколько шагов, остановился. Теперь нас разделяло всего с десяток метров.
Пилот вертолета наконец заглушил мотор, и вокруг нас повисла неприятная и плотная, давящая своей неожиданностью тишина.
— Где контейнер? — хмуро оглядев нашу команду, спросил генерал.
— В КамАЗе, рядом с вами! — Я махнул рукой в сторону сарая.
Капитан и генерал многозначительно переглянулись. Потом генерал-майор мельком посмотрел на стоящий в глубине сарая КамАЗ и приказал:
— Капитан, проверьте!
— Жариков, Марочкин — вперед! — крикнул капитан.
Из его взвода выбежали два сержанта и, на ходу натягивая противогазы, побежали к грузовику. Через пару минут они вернулись.
— Там все в порядке! — отрапортовал один из сержантов.
Капитан кивнул и вопросительно посмотрел на генерала. Тот безразлично скользнул по нашим физиономиям своими скользкими гадючьими глазами и приказал:
— Выставить охрану у контейнера. Оружие и трупы собрать. Я распоряжусь насчет спецтранспорта. И разберитесь с этими... — Генерал небрежно махнул в нашу сторону рукой и, резко повернувшись, пошел в окружении охраны к бронетранспортеру.
— Не нравится мне этот пузатый индюк... — негромко процедил мне Док.
— Да, тут что-то не так... — шепнул я ему в ответ.
Конечно, никто из нас не ждал особых благодарностей за сделанное. Но чтобы так — ни здрасте, ни спасибо — это уже совсем по-хамски. Я честно попытался поставить себя на место генерала и представить, как сам бы отнесся к тому, что кто-то за меня сделал всю грязную работу... По-любому выходило, что хоть на какое-то минимальное чувство благодарности за помощь мы могли рассчитывать. Суки.
— Жариков! Отделение к сараю! — тем временем начал распоряжаться капитан. — Марочкин, бери людей, пройди по территории и собери всех убитых в одно место. Заодно и трофеи подберете.
— Куда их? — недовольно спросил сержант. Было видно, что ему не нравится выступать в роли похоронной команды.
— Да хотя бы возле сарая сложи, — поморщился капитан. — И гляди, чтобы ни один патрон твои не пропустили, лично проверю!
Черноусый демонстративно не обращал на нас никакого внимания. Мы все по-прежнему стояли в тесном окружении из двадцати вооруженных автоматами солдат и были вынуждены ждать своей очереди; в данной ситуации нам ничего другого не оставалось.
— Тарасов, давай этих к цистернам! — наконец повернулся в нашу сторону капитан.
— Руки! — приказал нам рыжеватый, крепко сбитый сержант и для убедительности мотнул стволом своего автомата вверх.
— Ничего себе заявочки! Ты что, капитан, сдурел, что ли? — возмутился Артист. — Мы вам на тарелочке этот контейнер преподнесли, а вы с нами как с преступниками?..
— Капитан, мы что, арестованы? — спросил я.
— Молчать! — крикнул черноусый. — Тарасов, что встал, веди их!
— Эй, сначала разберись, а потом кричи... — подал голос Муха.
— А мы уже разобрались, — ухмыльнулся капитан. В комплекте с ухоженными усами и молодым розовощеким лицом его ухмылка показалась мне особенно наглой. — Вы пособники террористов. Пойманы с поличным. Так что с вами все ясно: в расход!
— Эй, капитан, не бери грех на душу, — сказал я. — Ты же прекрасно знаешь, что все не так. Потом, когда все всплывет, тебе так вставят за нас, что мало не покажется. И генерал твой тебя покрывать не станет, уж поверь мне на слово, я на своем веку таких навидался... Между прочим, я сам когда-то в капитанах ходил.
— Я выполняю приказ, — отрезал капитан. — Если вы служили в войсках, вы должны быть в курсе, что это такое — не выполнить приказ при проведении боевой операции. И, честно говоря, мне вы до лампочки. Кто вы, что — какая мне разница? Давай, Тарасов, выполняй!
— Кому сказано, руки! — Сержант сильно двинул мне «калашом» под ребра.
— Ладно, капитан, ты еще пожалеешь, что был таким послушным бараном, — сказал я, стараясь не показать виду, что у меня в глазах потемнело от удара.
Пришлось поднять руки, чтобы нас не забили тут же, на месте: нужно было время, чтобы разобраться в новой ситуации и принять единственно правильное решение. Нас, подталкивая автоматами в спины, повели к стоящим неподалеку ржавым бакам. У меня было всего несколько минут. Я еще не понимал, что происходит, но в том, что в конце этого короткого пути нас, скорее всего, ждет неминуемый расстрел, — у меня уже никаких сомнений не было.
— Извините, ребята, что втянул вас в это дерьмо... — сказал Док.
Никто ему не ответил: и так было ясно, что в нынешней ситуации Док так же не виноват, как, скажем, я, потащивший всех на эту рыбалку. Лишь Артист, как всегда, не смог удержаться.
— Такова жизнь! — с фальшивым пафосом вздохнул он. — Вот она, судьба — грозно топочет сапогами за нашими спинами!..
Он оглянулся, и мы обменялись взглядами.
«Что будем делать?» — прочел я в его бедовых глазах.
«Не знаю...» — только это Артист, пожалуй, мог увидеть в ответ.
Между прочим, командир — настоящий, конечно, командир — на такой ответ просто не имеет права...
3
Судьба Алексея Иконникова почти ничем не отличалась от судеб десятков тысяч других таких же, как и он, советских офицеров, с той лишь разницей, что в конечном счете его, а не десятков пять других офицеров, характер, склонность к авантюрам, установка на жизнь привели его туда, откуда назад уже не было хода.
Начинал Иконников, как обычно, с офицерского училища. Закончил его с красным дипломом, получил специальность военного инженера и был распределен по собственному желанию (получившим красный диплом предоставлялась такая возможность) в войска химзащиты, дислоцировавшиеся в Восточной Германии. Когда после непродуманного горбачевского соглашения с немцами мы в считанные месяцы выводили свои части оттуда, майор Иконников в первый раз за все время своей беспорочной службы совершил некие проступки, за которые, узнай о них компетентные органы, он получил бы лет пять с конфискацией. Но тогда никому не было дела до него: материальную часть разворовывали направо и налево; Иконников, будучи начальником тыла инженерного полка, знал, где, что и как можно списать без особого риска, а затем продать местным торгашам по бросовой цене. Так, к немцам ушло несколько мощных «уралов», десятки тысяч шерстяных одеял, пятнадцать тонн бензина и полный техкомплект ремонтной мастерской...
На той сделке Алексей Николаевич заработал почти сто пятьдесят тысяч марок. Иконников предусмотрительно не повез все эти деньги домой — большую часть он положил под проценты в местный банк, в полной уверенности, что у него когда-нибудь появится возможность найти им достойное применение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69