..
Все-таки реакция пока еще не подводила меня: я мгновенно понял, что сейчас этот урод выстрелит; понял не потому, что видел по гримасе, как мои слова его разозлили, понял как боксер, следя за его ногами: Хлеборез перенес тяжесть тела на опорную ногу, чтобы стрелять наверняка, чтобы держать отдачу, которая у ТТ довольно-таки приличная... И, чувствуя горячий ветер пролетевшей рядом с моим ухом пули, я, не дожидаясь, когда он выстрелит во второй раз, отклонился в сторону, шагнул, словно упал, вперед и резким коротким тычком ботинка выбил ему коленную чашечку. Хлеборез накренился вбок, и я, взвившись, тыльной стороной правой ладони нанес ему удар в переносицу, одновременно перехватывая левой рукой его ТТ. Боцман из-за моей спины рванулся к тем троим, что стояли у «патрола», а Муха и Боцман рванули ко второй машине, из которой вдруг посыпались бородатые. Вот тут и сгодился ТТ — рука сама знала, что ей делать, и я навскидку снял одного из троих у «патрола» — тот уже достал из-под полы куртки короткоствольный автомат, готовясь срезать нас с Боцманом. А когда Хлеборез потянулся за своим хваленым кинжалом, я без сожаления перебил ему рукояткой ТТ хребет у основания черепа. Хлеборез ткнулся лицом в землю. Боцман, сбив с ног прямым ударом в переносицу первого кавказца, бросил во второго свой ножичек, и он вонзился ему прямо в глазницу. За моей спиной раздался одиночный выстрел; я оглянулся и увидел, что это Артист уложил одного из чеченцев у второй машины...
Через пару минут все было кончено. Я подошел к своей тачке и осмотрел ее. Там все было в порядке, даже наши спальники лежали в багажном отделении — о лучшем и мечтать не надо было...
Мы повязали тех «чехов», что остались в живых — как-никак материал для следователей. Пусть здешние силовики разбираются, как это у них под самым носом развернулась чеченская мафия, чуть не подмявшая под себя все Поволжье...
На двух машинах мы отправились в центр города. Заехали в УВД, попрощались с Мальцевым и его сотрудниками. Сдали чеченцев, оставили свои показания... Правда, мальцевское начальство собиралось нас придержать до окончания расследования, взять с нас подписку о невыезде, но привезенная Голубковым грамота Совета безопасности сослужила свою службу и здесь: как-никак мы не просто сводили счеты, а выполняли задание чуть ли не самого президента... Все, больше нас ничто не держало в этом городе. Пора было и домой...
Но Боцман предложил всем нам отправиться к Волге.
— Зачем? — удивился Муха. — Купаться вроде бы еще рановато...
— К речникам надо заглянуть... — пояснил Митя, — рыбки бы у них достать. А то неловко с пустыми руками домой возвращаться — мы же все-таки, если помните, на рыбалке были...
* * *
Рыбу, которую я тогда привез домой, мы с Олей закоптили и потом долго еще угощали ею односельчан. Моя ненаглядная женушка попыталась несколько раз завести разговор о том, почему к нам в Затопино приезжали какие-то странные следователи, но я всякий раз уходил от ответа, отговариваясь тем, что это было простым недоразумением.
* * *
Свечи, которые я после возвращения поставил по традиции в нашем маленьком храме в Спас-Заулке, обычного умиротворения мне, как ни странно, не принесли. Я стоял перед алтарем, глядя на лик Пресвятой Девы, Николая Угодника, на святого Георгия Победоносца, на удивительный лик Спасителя, видел, как трепещут в стенах храма огоньки зажженных мною свечей — пять во здравие и две за упокой душ ушедших от нас боевых товарищей, — и не мог понять по облику наших небесных заступников и радетелей, одобряют они меня в этот раз? Презирают? Уж слишком странной и запутанной была вся эта история с нашей неудавшейся волжской рыбалкой. И дело даже не в том, что в конечном счете никаких виновных в пропаже контейнера с бактериологическим оружием, кроме чеченцев, не отыскалось — нет, больше всего мою душу смущало то, что мы чуть было не сложили головы от рук своих же, от таких же спецназовцев, как и мы сами... Они выполняли свой долг, и мы выполняли свой долг, а жизни наши ничего, ни копеечки не стоили! Будь проклята жизнь, в которой может такое быть! Нет, уж лучше я по-честному, как наемник, буду выполнять ту работу, на которую способен я, солдат удачи. Тогда не будет этих никому не нужных мыслей, которые, не спросясь, так и лезут в голову...
Короче, многое из этой неожиданной для всех нас истории так и осталось в темноте. Хотя, положа руку на сердце, непонятного во всем этом ничего не было. Ни для кого из нас.
* * *
...Голубков, когда мы позже с ним встречались, о полигоне «Гамма» старался не говорить. Я только смог из него вытянуть однажды, что лучше всего ни мне, ни моим ребятам о контейнере, с которым нас тогда свела судьба, никогда не вспоминать: так, дескать, надо для высших государственных интересов...
Наверное, Константину Дмитриевичу было виднее... И, судя по всему, о тех контейнерах с бактериологическим оружием так никто никогда ничего и не узнал.
Я бы тоже много дал, чтобы у меня не было этого лишнего знания — но... Судьба, судьба!.. Что ж, не мы ее выбираем, а она нас — и, наверное, так тому и быть.
Аминь...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Все-таки реакция пока еще не подводила меня: я мгновенно понял, что сейчас этот урод выстрелит; понял не потому, что видел по гримасе, как мои слова его разозлили, понял как боксер, следя за его ногами: Хлеборез перенес тяжесть тела на опорную ногу, чтобы стрелять наверняка, чтобы держать отдачу, которая у ТТ довольно-таки приличная... И, чувствуя горячий ветер пролетевшей рядом с моим ухом пули, я, не дожидаясь, когда он выстрелит во второй раз, отклонился в сторону, шагнул, словно упал, вперед и резким коротким тычком ботинка выбил ему коленную чашечку. Хлеборез накренился вбок, и я, взвившись, тыльной стороной правой ладони нанес ему удар в переносицу, одновременно перехватывая левой рукой его ТТ. Боцман из-за моей спины рванулся к тем троим, что стояли у «патрола», а Муха и Боцман рванули ко второй машине, из которой вдруг посыпались бородатые. Вот тут и сгодился ТТ — рука сама знала, что ей делать, и я навскидку снял одного из троих у «патрола» — тот уже достал из-под полы куртки короткоствольный автомат, готовясь срезать нас с Боцманом. А когда Хлеборез потянулся за своим хваленым кинжалом, я без сожаления перебил ему рукояткой ТТ хребет у основания черепа. Хлеборез ткнулся лицом в землю. Боцман, сбив с ног прямым ударом в переносицу первого кавказца, бросил во второго свой ножичек, и он вонзился ему прямо в глазницу. За моей спиной раздался одиночный выстрел; я оглянулся и увидел, что это Артист уложил одного из чеченцев у второй машины...
Через пару минут все было кончено. Я подошел к своей тачке и осмотрел ее. Там все было в порядке, даже наши спальники лежали в багажном отделении — о лучшем и мечтать не надо было...
Мы повязали тех «чехов», что остались в живых — как-никак материал для следователей. Пусть здешние силовики разбираются, как это у них под самым носом развернулась чеченская мафия, чуть не подмявшая под себя все Поволжье...
На двух машинах мы отправились в центр города. Заехали в УВД, попрощались с Мальцевым и его сотрудниками. Сдали чеченцев, оставили свои показания... Правда, мальцевское начальство собиралось нас придержать до окончания расследования, взять с нас подписку о невыезде, но привезенная Голубковым грамота Совета безопасности сослужила свою службу и здесь: как-никак мы не просто сводили счеты, а выполняли задание чуть ли не самого президента... Все, больше нас ничто не держало в этом городе. Пора было и домой...
Но Боцман предложил всем нам отправиться к Волге.
— Зачем? — удивился Муха. — Купаться вроде бы еще рановато...
— К речникам надо заглянуть... — пояснил Митя, — рыбки бы у них достать. А то неловко с пустыми руками домой возвращаться — мы же все-таки, если помните, на рыбалке были...
* * *
Рыбу, которую я тогда привез домой, мы с Олей закоптили и потом долго еще угощали ею односельчан. Моя ненаглядная женушка попыталась несколько раз завести разговор о том, почему к нам в Затопино приезжали какие-то странные следователи, но я всякий раз уходил от ответа, отговариваясь тем, что это было простым недоразумением.
* * *
Свечи, которые я после возвращения поставил по традиции в нашем маленьком храме в Спас-Заулке, обычного умиротворения мне, как ни странно, не принесли. Я стоял перед алтарем, глядя на лик Пресвятой Девы, Николая Угодника, на святого Георгия Победоносца, на удивительный лик Спасителя, видел, как трепещут в стенах храма огоньки зажженных мною свечей — пять во здравие и две за упокой душ ушедших от нас боевых товарищей, — и не мог понять по облику наших небесных заступников и радетелей, одобряют они меня в этот раз? Презирают? Уж слишком странной и запутанной была вся эта история с нашей неудавшейся волжской рыбалкой. И дело даже не в том, что в конечном счете никаких виновных в пропаже контейнера с бактериологическим оружием, кроме чеченцев, не отыскалось — нет, больше всего мою душу смущало то, что мы чуть было не сложили головы от рук своих же, от таких же спецназовцев, как и мы сами... Они выполняли свой долг, и мы выполняли свой долг, а жизни наши ничего, ни копеечки не стоили! Будь проклята жизнь, в которой может такое быть! Нет, уж лучше я по-честному, как наемник, буду выполнять ту работу, на которую способен я, солдат удачи. Тогда не будет этих никому не нужных мыслей, которые, не спросясь, так и лезут в голову...
Короче, многое из этой неожиданной для всех нас истории так и осталось в темноте. Хотя, положа руку на сердце, непонятного во всем этом ничего не было. Ни для кого из нас.
* * *
...Голубков, когда мы позже с ним встречались, о полигоне «Гамма» старался не говорить. Я только смог из него вытянуть однажды, что лучше всего ни мне, ни моим ребятам о контейнере, с которым нас тогда свела судьба, никогда не вспоминать: так, дескать, надо для высших государственных интересов...
Наверное, Константину Дмитриевичу было виднее... И, судя по всему, о тех контейнерах с бактериологическим оружием так никто никогда ничего и не узнал.
Я бы тоже много дал, чтобы у меня не было этого лишнего знания — но... Судьба, судьба!.. Что ж, не мы ее выбираем, а она нас — и, наверное, так тому и быть.
Аминь...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69