Георгию Николаевичу было пятьдесят пять лет, а его жене Зинаиде Константиновне — на три года меньше. У них было двое детей — старший сын Александр и двадцатишестилетняя дочь Валентина, которая с мужем и двумя малолетними детьми жила в Твери.
По случаю приезда брата домой из армии, в отпуск, о чем тот заблаговременно уведомил телеграммой, Валентина вместе с детьми, трехлетней Светой и шестилетним Игорем, приехала в гости к родителям, чтобы повидаться с Александром. С годами любовь Валентины к брату становилась все крепче. Он был частью её далёкого безоблачного и чистого детства.
Предстоящая встреча родственников была омрачена одним неприятным обстоятельством. На старости лет отец, Георгий Николаевич, завёл себе сорокалетнюю любовницу и этого увлечения от жены не скрывал. Когда Зинаида Константиновна, обманутая в лучших своих чувствах, начинала его ругать, осуждать за легкомыслие, то Георгий Николаевич, не считая нужным оправдываться, заявлял, что у них с любовницей очень серьёзные отношения и он, по-видимому, будет вынужден с женой развестись и навсегда перейти жить к любовнице.
Зинаида Константиновна не желала оставаться одна. Более трех десятков лет прожив с мужем, вырастив детей, она привыкла к нему, знала все его слабости, положительные стороны. О другом мужчине она не мечтала и не хотела терять то, что имела.
Хотела она того или нет, но с каждым днём её отношения с мужем становились все холоднее, натянутее. Все говорило о близости неизбежной развязки. Своим горем Зинаида Константиновна поделилась с дочкой. Та вместе с матерью поплакала, но ничего дельного, чтобы родители смогли сохранить супружеский союз, посоветовать не сумела. Валентине жалко было и мать, и отца, запутавшегося в своих чувствах к женщинам. Конечно, отец был не прав, обижая мать, и Валентина его про себя осуждала. Но кроме как морально она мать ничем не могла поддержать.
Вот в такое напряжённое для семьи время Александр приехал домой к своим родителям. По случаю этого события Георгий Николаевич отлучаться из дома не стал, а поэтому, когда Александр вошёл в квартиру, все его родственники оказались в сборе. Слезы радости, улыбки были на лицах присутствующих. Обнимая и целуя родных людей, Александр забыл на время о том грузе, который постоянно давил на его душу и сердце. Он за долгие годы впервые позволил себе расслабиться и искренне улыбался.
Обнимая отца и нежно его похлопывая ладонью по спине, Александр ласково пошутил:
— Ты у меня, папа, прямо гвардеец.
— Стараюсь, сынок, перед годами позиций не сдавать, — довольный его похвалой, ответил отец. Он явно любовался сыном.
Нежно обняв мать за плечи, внимательно оглядев её, Александр сочувственно заметил:
— А ты, мама, что-то сильно сдала, поседела.
— Боялась, что тебя в Афганистане или в Чечне убьют. Почти каждую ночь молилась за тебя и, как видишь, не зря.
— Нельзя, мама, так себя изводить.
— Когда, Саша, у тебя будет такой неугомонный сын, как ты у меня, тогда поймёшь, почему вы с женой начнёте седеть.
— Мне, мама, некогда жениться, может, я вообще никогда не буду иметь времени для такого мероприятия.
— Зато другие время имеют и все успевают, — пробормотала Зинаида Константиновна. Встретившись взглядом с глазами мужа, умолявшими её не развивать дальше свою мысль, она замолчала.
Не заметив этого молчаливого разговора родителей, Александр обнял сестру, расцеловал её в обе щеки.
— Какая ты красивая стала. Видать, замужество тебе на пользу пошло. А племянники какие у меня шустрые, — по очереди беря их на руки и высоко поднимая над головой, отметил он.
Очутившись на полу после путешествия к потолку, племянники, не сговариваясь, спрятались от незнакомого дяди за спину матери.
Когда первые минуты радости встречи улеглись, сын развязал свой рюкзак, стал доставать из него подарки и передавать их родственникам. Отцу он подарил кавказский кинжал в ножнах и полевой бинокль. Вручая подарки, Александр сказал:
— Обрати внимание, папа, что кинжал старинной работы, его ножны сделаны из серебра. Какой на них красивый орнамент!
Полюбовавшись кинжалом, Георгий Николаевич рассудил:
— Как я понимаю, ты мне подарил музейную редкость.
— Ты не ошибся, отец, — легко согласился сын.
— И где же ты достал такого красавца?
— Военный трофей. Как ты понимаешь, его владелец носил кинжал с собой не для красоты, а чтобы резать и убивать Иванов, но ему меньше повезло, чем мне.
Матери Александр подарил нарядный костюм. Пока Зинаида Константиновна его разглядывала, он успел достать из рюкзака две небольшого размера иконы. Подав их ей, он произнёс:
— Мама, выбери себе одну, а другую я подарю Лидии Степановне.
Кто такая Лидия Степановна, Зинаида Константиновна, как и все члены семьи Махновских, знала, а поэтому дополнительных разъяснений не требовалось. Рассматривая иконы — одну с изображением Иисуса Христа, другую с Николаем Угодником, она с подозрением в голосе поинтересовалась у сына:
— Уж не святой ли храм ты ограбил?
— Такое подозрение меня обижает. Иконы я нашёл в рюкзаке одного боевика.
— А чего ему вздумалось их там носить, когда они должны находиться в красном углу дома, чтобы можно было перед ними молиться? — настойчиво расспрашивала мать.
— Старинные иконы в серебряной оправе для наёмника составляют ценный капитал. Наёмники свою добычу всегда носили с собой. Точно так же поступал и тот, у кого я их забрал. Думаю, он рассчитывал впоследствии их продать.
— Разве иконами можно торговать?
— Владелец иконы был мусульманином, а как ты знаешь, они другой веры, чем мы.
— Надо было эти иконы отдать в местную православную церковь, — запоздало посоветовала мать.
— Я так и хотел поступить, но из моего доброго намерения ничего не получилось. В Грозном я пришёл в церковь. Священника не оказалось на месте — боевики взяли его в заложники. Один из церковнослужителей, посмотрев мои иконы, сказал, что они не были похищены из их церкви и он не знает, кому принадлежали, но убеждён, что их владелец — частное лицо. Священнослужитель отказался их взять для своей церкви, пояснив, что иконы дорогие и, узнав о них, боевики все равно их заберут. Боевики если не убивали славян, то забирали у них все, что представляло ценность. Вот почему мне пришлось распорядиться судьбой икон по своему усмотрению.
— Иконы не должны принадлежать людям с грязными мыслями, кто бы это ни был по вере: христианин или мусульманин. В таком случае Богу все равно кого наказывать. Вот он и покарал бандита твоими руками. — Перекрестившись три раза, Зинаида Константиновна, обратясь лицом к иконе, попросила: — Господи, прости моего сына за его грехи. — Она оставила себе икону с изображением Иисуса Христа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
По случаю приезда брата домой из армии, в отпуск, о чем тот заблаговременно уведомил телеграммой, Валентина вместе с детьми, трехлетней Светой и шестилетним Игорем, приехала в гости к родителям, чтобы повидаться с Александром. С годами любовь Валентины к брату становилась все крепче. Он был частью её далёкого безоблачного и чистого детства.
Предстоящая встреча родственников была омрачена одним неприятным обстоятельством. На старости лет отец, Георгий Николаевич, завёл себе сорокалетнюю любовницу и этого увлечения от жены не скрывал. Когда Зинаида Константиновна, обманутая в лучших своих чувствах, начинала его ругать, осуждать за легкомыслие, то Георгий Николаевич, не считая нужным оправдываться, заявлял, что у них с любовницей очень серьёзные отношения и он, по-видимому, будет вынужден с женой развестись и навсегда перейти жить к любовнице.
Зинаида Константиновна не желала оставаться одна. Более трех десятков лет прожив с мужем, вырастив детей, она привыкла к нему, знала все его слабости, положительные стороны. О другом мужчине она не мечтала и не хотела терять то, что имела.
Хотела она того или нет, но с каждым днём её отношения с мужем становились все холоднее, натянутее. Все говорило о близости неизбежной развязки. Своим горем Зинаида Константиновна поделилась с дочкой. Та вместе с матерью поплакала, но ничего дельного, чтобы родители смогли сохранить супружеский союз, посоветовать не сумела. Валентине жалко было и мать, и отца, запутавшегося в своих чувствах к женщинам. Конечно, отец был не прав, обижая мать, и Валентина его про себя осуждала. Но кроме как морально она мать ничем не могла поддержать.
Вот в такое напряжённое для семьи время Александр приехал домой к своим родителям. По случаю этого события Георгий Николаевич отлучаться из дома не стал, а поэтому, когда Александр вошёл в квартиру, все его родственники оказались в сборе. Слезы радости, улыбки были на лицах присутствующих. Обнимая и целуя родных людей, Александр забыл на время о том грузе, который постоянно давил на его душу и сердце. Он за долгие годы впервые позволил себе расслабиться и искренне улыбался.
Обнимая отца и нежно его похлопывая ладонью по спине, Александр ласково пошутил:
— Ты у меня, папа, прямо гвардеец.
— Стараюсь, сынок, перед годами позиций не сдавать, — довольный его похвалой, ответил отец. Он явно любовался сыном.
Нежно обняв мать за плечи, внимательно оглядев её, Александр сочувственно заметил:
— А ты, мама, что-то сильно сдала, поседела.
— Боялась, что тебя в Афганистане или в Чечне убьют. Почти каждую ночь молилась за тебя и, как видишь, не зря.
— Нельзя, мама, так себя изводить.
— Когда, Саша, у тебя будет такой неугомонный сын, как ты у меня, тогда поймёшь, почему вы с женой начнёте седеть.
— Мне, мама, некогда жениться, может, я вообще никогда не буду иметь времени для такого мероприятия.
— Зато другие время имеют и все успевают, — пробормотала Зинаида Константиновна. Встретившись взглядом с глазами мужа, умолявшими её не развивать дальше свою мысль, она замолчала.
Не заметив этого молчаливого разговора родителей, Александр обнял сестру, расцеловал её в обе щеки.
— Какая ты красивая стала. Видать, замужество тебе на пользу пошло. А племянники какие у меня шустрые, — по очереди беря их на руки и высоко поднимая над головой, отметил он.
Очутившись на полу после путешествия к потолку, племянники, не сговариваясь, спрятались от незнакомого дяди за спину матери.
Когда первые минуты радости встречи улеглись, сын развязал свой рюкзак, стал доставать из него подарки и передавать их родственникам. Отцу он подарил кавказский кинжал в ножнах и полевой бинокль. Вручая подарки, Александр сказал:
— Обрати внимание, папа, что кинжал старинной работы, его ножны сделаны из серебра. Какой на них красивый орнамент!
Полюбовавшись кинжалом, Георгий Николаевич рассудил:
— Как я понимаю, ты мне подарил музейную редкость.
— Ты не ошибся, отец, — легко согласился сын.
— И где же ты достал такого красавца?
— Военный трофей. Как ты понимаешь, его владелец носил кинжал с собой не для красоты, а чтобы резать и убивать Иванов, но ему меньше повезло, чем мне.
Матери Александр подарил нарядный костюм. Пока Зинаида Константиновна его разглядывала, он успел достать из рюкзака две небольшого размера иконы. Подав их ей, он произнёс:
— Мама, выбери себе одну, а другую я подарю Лидии Степановне.
Кто такая Лидия Степановна, Зинаида Константиновна, как и все члены семьи Махновских, знала, а поэтому дополнительных разъяснений не требовалось. Рассматривая иконы — одну с изображением Иисуса Христа, другую с Николаем Угодником, она с подозрением в голосе поинтересовалась у сына:
— Уж не святой ли храм ты ограбил?
— Такое подозрение меня обижает. Иконы я нашёл в рюкзаке одного боевика.
— А чего ему вздумалось их там носить, когда они должны находиться в красном углу дома, чтобы можно было перед ними молиться? — настойчиво расспрашивала мать.
— Старинные иконы в серебряной оправе для наёмника составляют ценный капитал. Наёмники свою добычу всегда носили с собой. Точно так же поступал и тот, у кого я их забрал. Думаю, он рассчитывал впоследствии их продать.
— Разве иконами можно торговать?
— Владелец иконы был мусульманином, а как ты знаешь, они другой веры, чем мы.
— Надо было эти иконы отдать в местную православную церковь, — запоздало посоветовала мать.
— Я так и хотел поступить, но из моего доброго намерения ничего не получилось. В Грозном я пришёл в церковь. Священника не оказалось на месте — боевики взяли его в заложники. Один из церковнослужителей, посмотрев мои иконы, сказал, что они не были похищены из их церкви и он не знает, кому принадлежали, но убеждён, что их владелец — частное лицо. Священнослужитель отказался их взять для своей церкви, пояснив, что иконы дорогие и, узнав о них, боевики все равно их заберут. Боевики если не убивали славян, то забирали у них все, что представляло ценность. Вот почему мне пришлось распорядиться судьбой икон по своему усмотрению.
— Иконы не должны принадлежать людям с грязными мыслями, кто бы это ни был по вере: христианин или мусульманин. В таком случае Богу все равно кого наказывать. Вот он и покарал бандита твоими руками. — Перекрестившись три раза, Зинаида Константиновна, обратясь лицом к иконе, попросила: — Господи, прости моего сына за его грехи. — Она оставила себе икону с изображением Иисуса Христа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127