— Кто стремится сохранить голову, тот не должен предаваться сну беспечности, — объявил Иргаш моджахедам, когда приготовления были окончены. — Эту ночь мы проведем в ожидании.
Ждать пришлось долго.
В три часа стало светать. Наблюдатели, следившие за пустырем и дорогой, периодически делали отмашку, показывая, что вокруг все чисто.
В шестом часу из-за дальних гор выползло солнце. Иргаш уже начал сомневаться, появится ли вообще банда, чтобы присутствовать при расчетах с господином Кумисбаевым.
Однако умение ждать оправдало себя. В шесть пятнадцать наблюдатель, следивший за пустырем, заметил, как возле железной дороги остановились две автомашины. От них через пустырь к забору базы по одному, по два потянулись люди.
Рэкетиры, взрастившие в себе уверенность в безнаказанности, шли через пустырь, переговариваясь и нисколько не маскируясь. Узбекский мешок с деньгами должен был появиться в конторе в половине седьмого, так что им некуда было торопиться. А вот когда приедет, они его тряхнут так, что деньги вывалятся не только из кошелька, но из всех потайных загашников. В конце концов, горячий утюг всегда найдется. Что-что, а трясти своих клиентов джигиты умели.
К забору подходили по одному. Отодвигали в сторону фанеру и пролезали внутрь…
Там их и брали, не давая даже охнуть.
Их было семеро. Ребята лет двадцати-двадцати пяти. Все примерно одного покроя: рослые, с накачанными мускулами, с крепкими шеями. Лица у всех загорелые, ничего не выражавшие. Белые рубахи, довольно чистые, а также серые изрядно потрепанные джинсы были явно приобретены в лавочке секонд-хэнда.
Однообразие кончалось на вооружении. Банда собирала арсенал где только могла. У одного в руках оказалась курковая двустволка — «тулка», у двух других двуствольные «ижи», но у первого со стволами нормального заводского размера, у второго — обрез. Еще два бойца держали в руках «мултыки» — старинные одноствольные ружья, должно быть, служившие их прадедам.
Теперь все семеро, в рубахах с закатанными рукавами, в тюбетейках плюс президент геологического акционерного общества, появившийся чуть позже, стояли на коленях тесной кучкой под прицелом трех автоматов. Они боялись, о чем свидетельствовал острый запах мужского пота.
На земле в пыли лежали их ружья.
Иргаш брал ружья по одному, переламывал стволы, выбрасывал патроны из патронников, потом, держа оружие за дуло, со всего маху хряпал прикладом по бетонному блоку. Отбрасывал обломки и брал следующее.
Покончив с ружьями, Иргаш обратился к казахам с речью:
— Вы совершили большой грех, мусульмане. Такой, что трудно назвать вас правоверными. Вы отступники. Вас развратило безбожие. Вас обуяла алчность. Такое требует наказания по шариату. И оно для вас неизбежно. Начнем с вас, господин президент геологического акционерного общества.
— Я ни при чем, — голос президента звучал слезливо.
— При чем, — сказал Иргаш. — Начнем с того, что живешь ты под чужой фамилией. Пишешься Кумисбаем, а на самом деле ты просто Бокбай.
Президент нервно дернулся. Слова прозвучали звоном пощечины. Кумисбаев, если перевести фамилию на русский, звучит как Серебров, в то же время Бокбай иначе как Говнюков не переведешь. — Теперь признайся, ты у них главный?
Президент испуганно таращил глаза, обливался потом, но в ответ не произнес ни слова.
— Кара, проверь толщину шкуры у шакала.
Кара вынул из ножен большой нож с наборной плексигласовой рукояткой, большим пальцем попробовал остроту лезвия, плотоядно облизнулся и подошел к Кумисбаеву. Легким движением подколол его в бок.
Тот взвизгнул по-поросячьи, и это оскорбило слух мусульманина.
— Сапсем как чушка, — произнес Кара, обращаясь к Андрею.
— Так ты главный? — повторил вопрос Иргаш.
— Нет, не я, амер… Не я…
— А чья это банда?
— Они просто моя крыша. Вы понимаете, сейчас без защиты честному предпринимателю не выжить. Мы боялись, вы нас обманете.
— Так кто у твоей крыши начальник, ты, честный предприниматель?
Кумисбаев молчал. Было видно, что он боится рэкетиров больше, чем своих покупателей.
— Кара, пощекочи его. И посильнее.
Кара шмыгнул носом и с пугающим оскалом замахнулся ножом. Второй тычок пришелся в место, которое уже было помечено пятном крови на рубахе.
Кумисбаев зашелся диким визгом.
— Тихо! — заорал на него Кара. — Сапсем зарежу!
— Кто? — повторил вопрос Иргаш.
— Он! — президент вытянул кривой палец в сторону тощего казаха с редкими шерстинками усов под толстым носом.
Иргаш подошел к главарю, оказавшемуся в середине группы своих приспешников.
— Встань!
Тот поднялся на ноги, поднял голову и зло посмотрел на Иргаша:
— Ты пожалеешь, если хоть кто-то тронет пальцем меня и моих людей.
— Это серьезно? — Иргаш резко ткнул главаря пальцем в глаз. — И что теперь со мной будет?
Главарь взвыл от боли и ярости. Ему хотелось зажать больной глаз рукой, но руки были связаны за спиной. Тогда он склонил голову, пытаясь прижаться больным местом к плечу.
— Как его зовут? — спросил Иргаш одного из казахов, стоявшего на коленях, и пнул его носком сапога.
— Аю — Медведь…
— Значит, если я застрелю дикого зверя, то имею право снять с него шкуру? Как ты насчет этого, Кара?
— Гы-ы, — прогудел Кара, не скрывавший удовольствия, и поиграл ножом под носом у главаря.
— Погоди, может, у него есть людское имя?
— Есть, — поспешил на помощь Кумисбаев. — Он Нурислам.
— Нурислам?! — Иргаш обернулся к Андрею. — Скажи, как это будет по-русски?
— Свет ислама, — перевел Андрей.
— Бокбай! Ты грамотный человек. Скажи, может разбойник, который посягнул на деньги, которые призваны служить вере, жить дальше с таким именем? Может или нет?
— Я не знаю, амер. — Кумисбаев впал в истерику. Он знал, что даже если в живых останется хотя бы один рэкетир, ему не жить. Его зарежут, застрелят, задавят машиной, повесят, но никогда не простят.
— Умолкни! Скажи ты, Кара, какой приговор вынесет суд шариата подлому вору?
— Отрубить руку, — ответил Кара и потер ладони, ожидая, что это поручат сделать ему.
— Руку — слишком сурово. Он собирался стрелять в воинов ислама? Это нехорошо. Кара, сделай так, чтобы грешник не мог повторить ошибки.
Кара схватил правую руку Нурислама, вытянул, прижал к забору и резко рубанул по его большому пальцу ножом.
Хрясь!
Андрей впервые в жизни услыхал треск разрубаемой живой кости. И тут же раздался дикий вопль, полный боли и ужаса.
Молодой парень с нахальной мордой, обычно глядевший на людей, к груди которых приставлял ствол пистолета, с превосходством, вдруг понял страшную истину. Ту, которую емко сформулировала восточная мудрость: «Не хвались собственной силой, всегда найдется кто-то сильнее тебя».
Сколько раз Аю вершил расправу над теми, кто отказывался отстегивать ему свои кровные, трудом заработанные денежки, и вот теперь за попытку повторить много раз удававшийся трюк, ему отбивали охоту тянуть руки к чужому добру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92