Одиннадцать бойцов подвергались нещадным тренировкам в продолжение трех дней. Фрост руководил занятиями сам.
После этого диверсанты погрузились на борт гидроплана, взмыли, пропали из виду. А Марина и Коммачо начали общий марш, пересекая остров по направлению к столице — Сан-Луису.
Приземлившись, — точнее, приводнившись, — они доберутся до города любым способом: на угнанной автомашине, пешком, — верхом, наконец. Войдут в Сан-Луис, а потом…
Фрост обернулся. Гидроплан уже шел на снижение. Сидевший по правому борту возле самого иллюминатора наемник невольно зажмурился, решив, будто крылья вот-вот чиркнут по древесным верхушкам, и операция оборвется, не успев даже развернуться по-настоящему.
Однако ничего не случилось, пилот вполне благополучно миновал кромку тропического леса, и двенадцати футовые сигары поплавков заскользили по атлантической глади, вздымая буруны и брызги.
— Уф! — тихонько, чтобы никто не расслышал, выдавил Фрост. Расстегнул ремень безопасности. Потянулся, хрустя всеми суставами. Встал, прошел в кабину летчика. Поглядел через плечо, обтянутое, невзирая на жару, кожаной курткой.
— Вам не холодно? — иронически осведомился наемник.
— Нет, — невозмутимо парировал пилот. — Кабина, видите ли, не герметизирована. В иных широтах пришлось бы одеться куда основательнее…
Озирая тянувшиеся вдали хребты, Фрост понял, отчего страна эта зовется Монте-Асуль — “Голубые Горы”. Гранитные пики отливали синевой, кое-где зеленела кудрявая шерсть лесов, делавшаяся тем гуще, чем ближе спускалась к подошвам гор.
Боже мой, подумал Фрост. Воевать, проливать человеческую кровь посреди подобной красоты!
Столица отстояла от побережья в сутках пешей ходьбы, населена была народом простым и бесхитростным, настрадавшимся при Эрнесто Рамоне сверх всякой вообразимой меры. Говорят, припомнилось Фросту, что в Монте-Асуль, как и на фиделевской Кубе, даже зубная паста сделалась редкостью, зубы вынужденно чистят хозяйственным, из коровьей и конской падали сваренным мылом. Очень полезно для слизистой оболочки, ничего не скажешь…
Замков, по словам Адольфо, в Сан-Луисе не водилось. Там попросту нечего было воровать.
Гидроплан содрогнулся, притормозил, окончательно застыл на водной глади.
— Здесь достаточно мелко, — улыбнулся летчик. — Можете выпрыгивать и добираться вброд.
Фрост подмигнул и скорчил гримасу.
— В чем дело? — сухо осведомился американец. В том, что машину вел американец, у наемника не оставалось ни малейших сомнений.
— ЦРУ? Верно?
— Н-н-ну… Скажем, я помогаю Коммачо по доброте душевной.
— Нет, братец, по заданию руководства, — улыбнулся Фрост. — Впрочем, это дело ваше — твое собственное и ребяток из Лэнгли. Спасибо. Доставил в целости и не без комфорта. Кстати, долго нужно учиться, чтобы получить пилотские права?
— Учиться — недолго. Но практика потребуется впоследствии немалая.
— Практика везде требуется, — вздохнул Фрост.
Он выглянул из кабины, окинул взором одиннадцать человек, с похвальным терпением дожидавшихся приказа.
— Эдисон! И ты, Кудзихара!
Двое названных наемников отстегнули ремни, поднялись и застыли, готовые действовать.
— Останетесь в машине. Остальным — выпрыгивать и принимать оружие с рук на руки. Постарайтесь как можно меньше ронять и забрызгивать наши стволы. Заниматься разборкой и чисткой недосуг.
Фрост приблизился к распахнувшейся дверце, посмотрел вниз.
— О, Господи, — сказал наемник. — С моим-то слабым сердцем!..
На опушке леса, окаймлявшего проселочную дорогу, диверсанты затаились. Объявив десятиминутный привал, Фрост сызнова перебрал в памяти порядок предстоящих действий.
Проникнуть в столицу. Достичь президентского дворца, который наемник прекрасно помнил по прошлому опыту. Проскользнуть сквозь потайной ход, не обозначенный ни на одном плане, показанный когда-то Фросту самой Мариной. Отыскать Рамона.
И надеяться, что бравый командир кубинских “интернационалистов” очутится либо рядом с диктатором, либо неподалеку.
Если потребуется — убить обоих. Но при возможности — пощадить кубинца. Здесь у Фроста имелся особый расчет.
Наемник тщательно осмотрел проселок. В Монте-Асуль эдакие дороги называют “шоссе”. Воля хозяйская…
Шоссе охраняли четверо. Во всяком случае, трое из них явно были солдатами, облаченными в полную полевую форму. Сказать что-либо определенное о четвертом Фрост не спешил, ибо сия достойная личность, обнаженная до пояса, ни знаков армейского различия, ни оружия при себе не имела. Зато имела увесистую ветвь, усеянную длинными, по-видимому, чрезвычайно прочными колючками.
Упомянутому предмету человек сыскал странное и весьма эффективное применение.
В обочину шоссе были вколочены два деревянных столбика. Меж ними, привязанная за ошейник двумя веревками, беспомощно извивалась — даже возможности метаться ей не оставили — рыжеватая собачонка. Не большая, могучая, способная обороняться псина, а маленькая, — наверняка безобидная и безответная тварь.
Человек, с очевидным наслаждением, изо всех сил избивал злополучную собаку своим устрашающим шпицрутеном. За что, почему, какого дьявола? Удары сыпались один за другим. Собака уже вывалила язык и лишь тихонько, бесконечно жалобно взвизгивала.
Парню, подумал Фрост, наверное, просто нравится истязать. Кого угодно… Вот и подыскал удобную жертву…
— Ми нападать? — осведомился швед по имени Свернбьорг: рыжеволосый великан, чьи плечи смахивали на круглые пудовые гири. Пулеметные ленты выглядели на шее исполина чуть ли не дамскими бусами. А сам пулемет, зажатый огромными ручищами, казался купленным в отделе детских игрушек.
— Это мы нападаем, — поправил Фрост. — А ты и еще двое идете в обход, исследуете близлежащий городишко, угоняете грузовик. Тяжелый грузовик, но не слишком. Не междугородный трейлер! Понял?
— Дак дочно, зэр!
— Все равно, едва лишь мы раздобудем себе машину, — сказал Фрост, когда швед и его товарищи скрылись между стволами, — подымется шум. Давайте подымем его чуток раньше… Внимание, отдаю приказ.
Люди навострили слух.
— Эта архимерзопакостная сволочуга, бьющая собаку, достается мне. И только мне! Это моя добыча, понятно?
— Понятно, сэр.
— Тогда сами знаете, как быть и что делать.
Очереди грянули короткие, но меткие. Расстояние было невелико, а времени взять верный прицел доставало в избытке. Трое солдат рухнули, точно подкошенные.
Вооруженный палкой садист обернулся, округлил глаза и застыл, ошеломленный донельзя.
Восемь человек неторопливо близились, держа наперевес внушительные штурмовые винтовки.
— Tu eres, — начал Фрост, у которого от лютого бешенства неожиданно всплыли в памяти глубоко прятавшиеся испанские фразы, — tu eres hijo de malaputa… Hablas ingles?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
После этого диверсанты погрузились на борт гидроплана, взмыли, пропали из виду. А Марина и Коммачо начали общий марш, пересекая остров по направлению к столице — Сан-Луису.
Приземлившись, — точнее, приводнившись, — они доберутся до города любым способом: на угнанной автомашине, пешком, — верхом, наконец. Войдут в Сан-Луис, а потом…
Фрост обернулся. Гидроплан уже шел на снижение. Сидевший по правому борту возле самого иллюминатора наемник невольно зажмурился, решив, будто крылья вот-вот чиркнут по древесным верхушкам, и операция оборвется, не успев даже развернуться по-настоящему.
Однако ничего не случилось, пилот вполне благополучно миновал кромку тропического леса, и двенадцати футовые сигары поплавков заскользили по атлантической глади, вздымая буруны и брызги.
— Уф! — тихонько, чтобы никто не расслышал, выдавил Фрост. Расстегнул ремень безопасности. Потянулся, хрустя всеми суставами. Встал, прошел в кабину летчика. Поглядел через плечо, обтянутое, невзирая на жару, кожаной курткой.
— Вам не холодно? — иронически осведомился наемник.
— Нет, — невозмутимо парировал пилот. — Кабина, видите ли, не герметизирована. В иных широтах пришлось бы одеться куда основательнее…
Озирая тянувшиеся вдали хребты, Фрост понял, отчего страна эта зовется Монте-Асуль — “Голубые Горы”. Гранитные пики отливали синевой, кое-где зеленела кудрявая шерсть лесов, делавшаяся тем гуще, чем ближе спускалась к подошвам гор.
Боже мой, подумал Фрост. Воевать, проливать человеческую кровь посреди подобной красоты!
Столица отстояла от побережья в сутках пешей ходьбы, населена была народом простым и бесхитростным, настрадавшимся при Эрнесто Рамоне сверх всякой вообразимой меры. Говорят, припомнилось Фросту, что в Монте-Асуль, как и на фиделевской Кубе, даже зубная паста сделалась редкостью, зубы вынужденно чистят хозяйственным, из коровьей и конской падали сваренным мылом. Очень полезно для слизистой оболочки, ничего не скажешь…
Замков, по словам Адольфо, в Сан-Луисе не водилось. Там попросту нечего было воровать.
Гидроплан содрогнулся, притормозил, окончательно застыл на водной глади.
— Здесь достаточно мелко, — улыбнулся летчик. — Можете выпрыгивать и добираться вброд.
Фрост подмигнул и скорчил гримасу.
— В чем дело? — сухо осведомился американец. В том, что машину вел американец, у наемника не оставалось ни малейших сомнений.
— ЦРУ? Верно?
— Н-н-ну… Скажем, я помогаю Коммачо по доброте душевной.
— Нет, братец, по заданию руководства, — улыбнулся Фрост. — Впрочем, это дело ваше — твое собственное и ребяток из Лэнгли. Спасибо. Доставил в целости и не без комфорта. Кстати, долго нужно учиться, чтобы получить пилотские права?
— Учиться — недолго. Но практика потребуется впоследствии немалая.
— Практика везде требуется, — вздохнул Фрост.
Он выглянул из кабины, окинул взором одиннадцать человек, с похвальным терпением дожидавшихся приказа.
— Эдисон! И ты, Кудзихара!
Двое названных наемников отстегнули ремни, поднялись и застыли, готовые действовать.
— Останетесь в машине. Остальным — выпрыгивать и принимать оружие с рук на руки. Постарайтесь как можно меньше ронять и забрызгивать наши стволы. Заниматься разборкой и чисткой недосуг.
Фрост приблизился к распахнувшейся дверце, посмотрел вниз.
— О, Господи, — сказал наемник. — С моим-то слабым сердцем!..
На опушке леса, окаймлявшего проселочную дорогу, диверсанты затаились. Объявив десятиминутный привал, Фрост сызнова перебрал в памяти порядок предстоящих действий.
Проникнуть в столицу. Достичь президентского дворца, который наемник прекрасно помнил по прошлому опыту. Проскользнуть сквозь потайной ход, не обозначенный ни на одном плане, показанный когда-то Фросту самой Мариной. Отыскать Рамона.
И надеяться, что бравый командир кубинских “интернационалистов” очутится либо рядом с диктатором, либо неподалеку.
Если потребуется — убить обоих. Но при возможности — пощадить кубинца. Здесь у Фроста имелся особый расчет.
Наемник тщательно осмотрел проселок. В Монте-Асуль эдакие дороги называют “шоссе”. Воля хозяйская…
Шоссе охраняли четверо. Во всяком случае, трое из них явно были солдатами, облаченными в полную полевую форму. Сказать что-либо определенное о четвертом Фрост не спешил, ибо сия достойная личность, обнаженная до пояса, ни знаков армейского различия, ни оружия при себе не имела. Зато имела увесистую ветвь, усеянную длинными, по-видимому, чрезвычайно прочными колючками.
Упомянутому предмету человек сыскал странное и весьма эффективное применение.
В обочину шоссе были вколочены два деревянных столбика. Меж ними, привязанная за ошейник двумя веревками, беспомощно извивалась — даже возможности метаться ей не оставили — рыжеватая собачонка. Не большая, могучая, способная обороняться псина, а маленькая, — наверняка безобидная и безответная тварь.
Человек, с очевидным наслаждением, изо всех сил избивал злополучную собаку своим устрашающим шпицрутеном. За что, почему, какого дьявола? Удары сыпались один за другим. Собака уже вывалила язык и лишь тихонько, бесконечно жалобно взвизгивала.
Парню, подумал Фрост, наверное, просто нравится истязать. Кого угодно… Вот и подыскал удобную жертву…
— Ми нападать? — осведомился швед по имени Свернбьорг: рыжеволосый великан, чьи плечи смахивали на круглые пудовые гири. Пулеметные ленты выглядели на шее исполина чуть ли не дамскими бусами. А сам пулемет, зажатый огромными ручищами, казался купленным в отделе детских игрушек.
— Это мы нападаем, — поправил Фрост. — А ты и еще двое идете в обход, исследуете близлежащий городишко, угоняете грузовик. Тяжелый грузовик, но не слишком. Не междугородный трейлер! Понял?
— Дак дочно, зэр!
— Все равно, едва лишь мы раздобудем себе машину, — сказал Фрост, когда швед и его товарищи скрылись между стволами, — подымется шум. Давайте подымем его чуток раньше… Внимание, отдаю приказ.
Люди навострили слух.
— Эта архимерзопакостная сволочуга, бьющая собаку, достается мне. И только мне! Это моя добыча, понятно?
— Понятно, сэр.
— Тогда сами знаете, как быть и что делать.
Очереди грянули короткие, но меткие. Расстояние было невелико, а времени взять верный прицел доставало в избытке. Трое солдат рухнули, точно подкошенные.
Вооруженный палкой садист обернулся, округлил глаза и застыл, ошеломленный донельзя.
Восемь человек неторопливо близились, держа наперевес внушительные штурмовые винтовки.
— Tu eres, — начал Фрост, у которого от лютого бешенства неожиданно всплыли в памяти глубоко прятавшиеся испанские фразы, — tu eres hijo de malaputa… Hablas ingles?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33