Ястреб сам был голоден и зол. Широкими кругами плыл он над своими охотничьими владениями. Вот пробежала мышь, вспорхнула маленькая пичужка… Ястребу этого было мало. Но вот на куче хвороста появился странный зверёк. Похож на зайчонка, только цвет не подходит. Но ястребу нужно мясо, а у зверька оно есть, тёплое, нежное.
С земли было не заметно, что ястреб двинул крыльями, он уже больше не парил в вышине, он нёсся вниз, как стрела, со страшной быстротой, всё ближе, ближе…
Скорей, скорей бы спрятаться маленькому глупому крольчонку, ведь это смерть спускается к нему на сильных крыльях. Но Десятый не знал этого. Он хорошо пригрелся на солнышке и только собрался повернуться к нему другим боком, как вдруг с соседнего дерева сорвалась большая птица, белая с чёрным, и молнией пролетела через полянку над самым крольчонком.
— Чок, чок… прячься, дурачок! — крикнула она на своём языке, да так громко, что Десятый вздрогнул и опрометью кинулся вниз между прутьями хвороста. И тут же над ним свистнули другие крылья, жёлтые с чёрным. Острые когти ястреба успели рвануть тонкую голубую шкурку у самого хвостика, несколько шерстинок закружилось в воздухе, но крольчонок уже был в безопасности.
Он не мог повернуться и зализать ранку, как это сделала бы кошка, спина у него не такая гибкая. Он только забрался в прохладное место поглуше, но тут же задрожал ещё сильнее, потому что наверху, над самой головой, раздался такой грохот, какого ему слышать ещё не приходилось.
— Попал! Попал! — крикнул кто-то весело и звонко. — Вот он ястреб, под кустом лежит! Не будет больше наших цыплят таскать!
— Теперь и лесной народ обрадуется, — ответил второй голос. — А ты, Витя, слыхал, как сорока кричала? Это она знать дала тому, кого ястреб ловил.
— А что она ему сказала?
— Чок, чок, прячься, дурачок! Сорока всегда тревогу бьёт, как ястреба приметит. Дескать, спасайся кто может. Только вот кого это она спасала — не знаю. А он не иначе как в эту кучу запрятался.
Люди ещё поговорили, походили вокруг хвороста, поворошили его. Им очень хотелось узнать, кого же ловил в нём разбойник-ястреб?
Но Десятый не шелохнулся в дальнем углу кучи: кто его знает, зачем ходят и дёргают хворостинки. Он начинал понимать, что жизнь в лесу не простая штука.
Ранка на спине зажила быстро, от неё остался только маленький белый шрам. Десятый посидел, посидел в хворосте и опять стал из него выбираться на прогулку, но уже осторожнее: сначала нос высунет, подёргает им в разные стороны — не предвидится ли опасности? И больше всего пугался, заслышав крик сороки. Он так и не понял, что лучшими его друзьями в лесу как раз и оказались сорока и ёж: два раза выручали его из смертельной беды.
Однако лесная жизнь, хотя и полная тревог, шла крольчонку на пользу. Он сделался крепче и сильнее, чем его братцы и сестрицы, а голубая шёрстка так и блестела от сытости. И всё же ему чего-то недоставало. Вкусная трава уже не радовала его, солнечный свет не грел так приятно, как раньше, и крольчонок заскучал. Не весело жить одному.
В этот день ему было особенно не по себе. Он вяло, нехотя прыгал по знакомой тропинке, скусывал травинки и тут же их бросал. И вдруг из-за поворота, откуда обычно выкатывался старый знакомец ёж, выскочил и присел от неожиданности кто-то…
Крольчонок тоже присел, и минуту они, не двигаясь, смотрели друг на друга. Этот «кто-то» был очень похож на Десятого. И не удивительно: это был самый настоящий заяц, только ростом побольше и шкурка у него не голубая, как у кролика, а рыжеватая.
Ещё минута, и Десятый высоко подпрыгнул и радостно кинулся к незнакомцу. Тот тоже прыгнул ему навстречу. Но что же? Острые зубы рыжего так и впились в ухо крольчонка. Он бил его передними лапами, подпрыгивал и ударял острыми когтями задних лап.
Зайцы и кролики — враги. При встрече они нападают друг на друга. Заяц был старше и сильнее и потому напал первый.
Избитый, оглушённый, искусанный крольчонок мячиком катался по земле. Едва он приподнимался, как сильный удар снова опрокидывал его. Наконец, и сам противник на минуту остановился передохнуть и Десятому удалось вскочить.
Не помня себя от страха, он кинулся во всю силу лапок по тропинке. А рыжий нёсся за ним и на ходу старался ещё укусить и ударить его ногами.
Они миновали место, где когда-то крольчонок вывалился из корзинки. Тропинка повернула вверх, и они бежали по ней всё дальше.
Вот и домик на горке. Увидев его, заяц на всём ходу высоко подпрыгнул, перевернулся и юркнул в кусты. Но наш малыш этого не видел. Задыхаясь, он кинулся к отверстию в заборе, проскочил через двор, забежал в сарай и упал, в тёмном дальнем углу его.
Послышались шаги, голоса… Крольчонок не в силах был пошевелиться. Он только слабо вздрогнул, когда маленькие руки схватили его и крепко, но ласково прижали к груди.
— Дядя Степан, он вернулся! — закричала девочка. — Дядя Степан, он вернулся! Десятый!
— Иринка, куда ты? Ведь все ещё спят.
— Не спят, не спят. То есть кролики не спят. Надо же посмотреть, как там Десятый. Может, его обижает кто.
Иринкины косички запрыгали: ходить тихо она не умела.
Девочка была права: крольчата не спали. Они собрались в кучку, дёргали носиками и в упор разглядывали гостя. Десятый прижался к сетке, окружавшей кроличий двор, и тоже дёргал носиком, а если кто подходил ближе — так громко хлопал задней лапой по земле, что крольчата отскакивали.
— Ну, чего ты боишься? — уговаривала его огорчённая Иринка. — Они просто хотят с тобой подружиться. Ты почему такой сердитый?
Но крольчонок не был сердитым. Ему ещё не забылся рыжий неприятель, который вчера выгнал его из леса. Десятый фыркал, топал и не желал слушать Иринкиных уговоров. И сетка его огорчала. Там, в лесу, можно было бежать куда хочешь. И Десятый, повернувшись к кроликам спиной, вдруг отчаянно заработал лапами. Он решил подкопаться под сетку.
— Брось, не копай! В лесу тебя опять заяц залягает, — смеялся Витя. — Я в окошко на чердаке видел, как он от зайца улепётывал. Трус твой Десятый, вот он кто. Недаром кроликов трусами зовут.
— Не трус! Не трус! — кричала Иринка. — Это он просто очень торопился. Соскучился по своим братикам. — Она чуть не заплакала, но вовремя вспомнила, что Витька тогда ещё больше дразниться будет.
Между тем крольчатам надоело смотреть на новенького, и они разбежались по всему дворику кто куда.
Время шло, и дело наладилось. Десятый весело носился по дворику с другими кроликами и даже соглашался иногда съесть морковку, сидя на коленях у Иринки. Удовольствие портил только Витя.
— Трус у труса на коленках сидит! Трус у труса на коленках сидит! — распевал он при этом и тут же начинал прыгать, представляя, как Десятый удирал от зайца.
За себя Иринка ещё не так обижалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52