Ясно: опасность грозила оттуда.
— Кру!.. — раздалось над отмелью. Не нахальное грубое! воронье «карр», а мелодичный глуховатый призывный крик чёрного ворона. Но от этого звука шерсть на беличьей спинке поднялась и мелко задрожала.
— Кру, — так же мягко отозвался другой голос из леса поблизости.
Две большие чёрные птицы описали плавный круг над отмелью. Они немножко опоздали. Ну что же? И одной белки вон там на отмели, с них хватит.
Ещё круг! И ещё. Пониже…
— Кру! — Чёрная птица опустилась на отмель. Неторопливо шагнула к маленькому тельцу, распростёртому на песке. Медленными важными движениями она больше походила не на разбойника, а на доктора, который собирается осмотреть больного.
Но вдруг важная птица споткнулась от неожиданности и, взмахнув крыльями, даже отскочила на шаг. Раздалось отчаянное стрекотание. Другая белка, тёмно-дымчатая, молнией кинулась от ближней ёлки прямо на ворона.
— Кру! — повторил тот озадаченно, словно хотел сказать: «Ничего подобного видеть не приходилось!».
Но тут же в ответ прозвучало другое «кру», уже не удивлённо, а зловеще. Оно означало:
— Не обращай внимания. Этой нахалкой я сама займусь.
И вторая чёрная птица опустилась на песок позади Дымки.
Дымка стояла над неподвижной Черноглазкой, точно обнимая её дрожащими лапками. Шерсть на спинке её поднялась, было заметно, как маленькое испуганное сердце то колотилось со всей силой, то замирало. Чёрные глаза, не отрываясь, следили за каждым движением врагов. Было понятно: отступать Дымка не собиралась.
Два бандита на одного измученного перепуганного зверька!
Откуда ждать спасения?
Из-за крутого поворота речушки показался небольшой неуклюжий плот. Тройка мальчишек на нём действовала шестами очень неумело: плот слушался течения больше, чем своих капитанов, вертелся, куда и как ему хотелось. Но мальчуганов это только веселило. Плот крутился, они смеялись, всё шло отлично.
— А что я говорил? Что говорил?! — весело кричал высокий мальчуган в синей рубашке, стоящий на переднем конце плота. — До берёзовой рощи скорехонько доплывём, а там грибы… Полные корзинки наберём, посмотришь, Сенька. И домой. Здорово!
— Да, а корзинки-то придётся на горбе тащить, — отозвался другой мальчуган в розовой рубашке, — река-то…
Но первый мальчик перебил его:
— К берегу правь! К берегу! — отчаянно закричал он, хватаясь за шест. — Не видишь? Сожрут они её!
Одного взгляда на отмель было достаточно. Мальчуганы дружно заработали шестами.
— Сожрут! Сожрут! — отчаянно повторил мальчик в синей рубашке, изо всех сил загребая воду. Но плот вдруг завертелся на одном месте: зацепился за корягу, торчавшую из воды как раз против отмели.
На минуту мальчики забыли про шесты и плот. Неподвижные от изумления, они наблюдали, что творилось на берегу.
— Кру, — проговорил первый ворон и опять шагнул ближе. Но это был хитрый ход: он явно следил не за белкой, а за тем, что было позади неё, и отвлекал её внимание.
Дымка вздрогнула и, отчаянно вереща, прыгнула навстречу врагу. Ворон, точно испуганный, попятился.
В ту же минуту его подруга молча налетела сзади. Ещё мгновение — и храбрая белочка получила бы смертельный удар клювом по голове. Супругам-разбойникам достались бы две жертвы.
Но в это мгновение…
— Сожрут! — отчаянно крикнул высокий мальчик. — Прыгай, ребята!
Три всплеска, три сильных броска были ответом.
— Кыш, кыш! Вот я тебя! — вопили мальчуганы, дружно загребая воду сажёнками.
— Кру! Кру! — был недовольный ответ. Птицы взмыли вверх. Вон там, на сухой берёзе, можно переждать. Может быть, уйдут, не оставят их без вкусного завтрака?
Дымка заметила мальчуганов, лишь когда они крича выбежали из воды на отмель.
Ещё враги!
Минуту она стояла неподвижно над тельцем Черноглазки. Казалось, она готова на борьбу и с этими новыми врагами. Но затем не выдержала, с громким криком страха и горя кинулась к соседней ёлке. С жалобным и яростным стрекотаньем она металась по нижней ветке. Бусинки-глаза с ужасом следили: новые враги нагибаются над родным тельцем там, на песке…
Эти-то уж наверняка съедят!
Худенький мальчик в розовой рубашке осторожно поднял Черноглазку.
— Мёртвая! — проговорил он. — Заклевали. Ух вы!
Подхватив с отмели порядочную гальку, он что есть силы запустил ею в сухую берёзу.
— Кру, — ответили разбойники и, поднявшись, неохотно перелетели немного подальше.
— Мёртвая! — почти со слезами повторил мальчик. Но старший нагнулся и положил руку на неподвижное тельце.
— Стукает! Сердце стукает! — крикнул он радостно. — Оживеет! Холодная только очень.
— Оживеет! — повторил маленький. — Ништо. Я погрею.
Проворно расстегнув мокрую рубашку, он сунул неподвижную белку за пазуху. Дымка ответила на это грустным цоканьем. «Съели!» — вероятно, значило это на беличьем языке.
— Ожив?ла! — вдруг радостно крикнул маленький. — Ворохнулась! Ой, ещё!
От теплоты ребячьего тела Черноглазка пришла в себя. Она слабо зашевелилась под розовой рубашкой.
— Пищит! — в восторге прошептал мальчик, — носом меня щекотит!
— Как бы не куснула! — с сомненьем проговорил старший. — Вынь её, Сашок, поглядим.
Черноглазка заметалась от ужаса в руках Сашка, но укусить не пробовала. Она снова жалобно пискнула. Дымка в ответ отчаянно заверещала, но спрыгнуть на землю не решалась.
— Дай! — Коляка протянул руки.
— Я её к той на ветку посажу. Что будет.
Осторожно он поднёс вырывающуюся белочку к ёлке. Прикосновение лапок к стволу совершило чудо. Черноглазка сразу молнией взвилась на ветку, где ждала её Дымка. Та с писком кинулась ей навстречу. Мальчики смотрели не шевелясь, не смея вздохнуть.
Белочки встретились на середине ветки.
На минуту остановились, мордочка к мордочке, точно перешепнулись.
— Лижет её! — шёпотом проговорил Сашок. — Гляди! Точно маленькую. В голову!
В увлечении он переступил с ноги на ногу, на земле что-то хрустнуло. Черноглазка отскочила от матери, кинулась вверх по стволу и исчезла из глаз.
— Спугнул! — укоризненно проговорил Коляка. — Сейчас и та тоже…
Но у Дымки были свои соображения: она не собиралась отступать сразу. Она прыгала по ветке, распушив хвост и взъерошив шёрстку на спинке. Снизу мальчикам хорошо было видно, как горели её чёрные глаза. Она нагибалась, точно желая лучше рассмотреть онемевших от изумления мальчуганов, и сердито верещала на них во всю мочь маленького горлышка.
— Это она чего же? — не выдержал Сенька, третий мальчуган в белой майке.
Коляка обеими руками зажал рот, чтобы не расхохотаться.
— Ругает! — объявил он шёпотом. — Нас! По-своему, по-беличьему. Ты что, не разобрал? Во как понятно выговаривает!
Круглые глаза Сеньки ещё округлились.
— А она, она… что выговаривает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Кру!.. — раздалось над отмелью. Не нахальное грубое! воронье «карр», а мелодичный глуховатый призывный крик чёрного ворона. Но от этого звука шерсть на беличьей спинке поднялась и мелко задрожала.
— Кру, — так же мягко отозвался другой голос из леса поблизости.
Две большие чёрные птицы описали плавный круг над отмелью. Они немножко опоздали. Ну что же? И одной белки вон там на отмели, с них хватит.
Ещё круг! И ещё. Пониже…
— Кру! — Чёрная птица опустилась на отмель. Неторопливо шагнула к маленькому тельцу, распростёртому на песке. Медленными важными движениями она больше походила не на разбойника, а на доктора, который собирается осмотреть больного.
Но вдруг важная птица споткнулась от неожиданности и, взмахнув крыльями, даже отскочила на шаг. Раздалось отчаянное стрекотание. Другая белка, тёмно-дымчатая, молнией кинулась от ближней ёлки прямо на ворона.
— Кру! — повторил тот озадаченно, словно хотел сказать: «Ничего подобного видеть не приходилось!».
Но тут же в ответ прозвучало другое «кру», уже не удивлённо, а зловеще. Оно означало:
— Не обращай внимания. Этой нахалкой я сама займусь.
И вторая чёрная птица опустилась на песок позади Дымки.
Дымка стояла над неподвижной Черноглазкой, точно обнимая её дрожащими лапками. Шерсть на спинке её поднялась, было заметно, как маленькое испуганное сердце то колотилось со всей силой, то замирало. Чёрные глаза, не отрываясь, следили за каждым движением врагов. Было понятно: отступать Дымка не собиралась.
Два бандита на одного измученного перепуганного зверька!
Откуда ждать спасения?
Из-за крутого поворота речушки показался небольшой неуклюжий плот. Тройка мальчишек на нём действовала шестами очень неумело: плот слушался течения больше, чем своих капитанов, вертелся, куда и как ему хотелось. Но мальчуганов это только веселило. Плот крутился, они смеялись, всё шло отлично.
— А что я говорил? Что говорил?! — весело кричал высокий мальчуган в синей рубашке, стоящий на переднем конце плота. — До берёзовой рощи скорехонько доплывём, а там грибы… Полные корзинки наберём, посмотришь, Сенька. И домой. Здорово!
— Да, а корзинки-то придётся на горбе тащить, — отозвался другой мальчуган в розовой рубашке, — река-то…
Но первый мальчик перебил его:
— К берегу правь! К берегу! — отчаянно закричал он, хватаясь за шест. — Не видишь? Сожрут они её!
Одного взгляда на отмель было достаточно. Мальчуганы дружно заработали шестами.
— Сожрут! Сожрут! — отчаянно повторил мальчик в синей рубашке, изо всех сил загребая воду. Но плот вдруг завертелся на одном месте: зацепился за корягу, торчавшую из воды как раз против отмели.
На минуту мальчики забыли про шесты и плот. Неподвижные от изумления, они наблюдали, что творилось на берегу.
— Кру, — проговорил первый ворон и опять шагнул ближе. Но это был хитрый ход: он явно следил не за белкой, а за тем, что было позади неё, и отвлекал её внимание.
Дымка вздрогнула и, отчаянно вереща, прыгнула навстречу врагу. Ворон, точно испуганный, попятился.
В ту же минуту его подруга молча налетела сзади. Ещё мгновение — и храбрая белочка получила бы смертельный удар клювом по голове. Супругам-разбойникам достались бы две жертвы.
Но в это мгновение…
— Сожрут! — отчаянно крикнул высокий мальчик. — Прыгай, ребята!
Три всплеска, три сильных броска были ответом.
— Кыш, кыш! Вот я тебя! — вопили мальчуганы, дружно загребая воду сажёнками.
— Кру! Кру! — был недовольный ответ. Птицы взмыли вверх. Вон там, на сухой берёзе, можно переждать. Может быть, уйдут, не оставят их без вкусного завтрака?
Дымка заметила мальчуганов, лишь когда они крича выбежали из воды на отмель.
Ещё враги!
Минуту она стояла неподвижно над тельцем Черноглазки. Казалось, она готова на борьбу и с этими новыми врагами. Но затем не выдержала, с громким криком страха и горя кинулась к соседней ёлке. С жалобным и яростным стрекотаньем она металась по нижней ветке. Бусинки-глаза с ужасом следили: новые враги нагибаются над родным тельцем там, на песке…
Эти-то уж наверняка съедят!
Худенький мальчик в розовой рубашке осторожно поднял Черноглазку.
— Мёртвая! — проговорил он. — Заклевали. Ух вы!
Подхватив с отмели порядочную гальку, он что есть силы запустил ею в сухую берёзу.
— Кру, — ответили разбойники и, поднявшись, неохотно перелетели немного подальше.
— Мёртвая! — почти со слезами повторил мальчик. Но старший нагнулся и положил руку на неподвижное тельце.
— Стукает! Сердце стукает! — крикнул он радостно. — Оживеет! Холодная только очень.
— Оживеет! — повторил маленький. — Ништо. Я погрею.
Проворно расстегнув мокрую рубашку, он сунул неподвижную белку за пазуху. Дымка ответила на это грустным цоканьем. «Съели!» — вероятно, значило это на беличьем языке.
— Ожив?ла! — вдруг радостно крикнул маленький. — Ворохнулась! Ой, ещё!
От теплоты ребячьего тела Черноглазка пришла в себя. Она слабо зашевелилась под розовой рубашкой.
— Пищит! — в восторге прошептал мальчик, — носом меня щекотит!
— Как бы не куснула! — с сомненьем проговорил старший. — Вынь её, Сашок, поглядим.
Черноглазка заметалась от ужаса в руках Сашка, но укусить не пробовала. Она снова жалобно пискнула. Дымка в ответ отчаянно заверещала, но спрыгнуть на землю не решалась.
— Дай! — Коляка протянул руки.
— Я её к той на ветку посажу. Что будет.
Осторожно он поднёс вырывающуюся белочку к ёлке. Прикосновение лапок к стволу совершило чудо. Черноглазка сразу молнией взвилась на ветку, где ждала её Дымка. Та с писком кинулась ей навстречу. Мальчики смотрели не шевелясь, не смея вздохнуть.
Белочки встретились на середине ветки.
На минуту остановились, мордочка к мордочке, точно перешепнулись.
— Лижет её! — шёпотом проговорил Сашок. — Гляди! Точно маленькую. В голову!
В увлечении он переступил с ноги на ногу, на земле что-то хрустнуло. Черноглазка отскочила от матери, кинулась вверх по стволу и исчезла из глаз.
— Спугнул! — укоризненно проговорил Коляка. — Сейчас и та тоже…
Но у Дымки были свои соображения: она не собиралась отступать сразу. Она прыгала по ветке, распушив хвост и взъерошив шёрстку на спинке. Снизу мальчикам хорошо было видно, как горели её чёрные глаза. Она нагибалась, точно желая лучше рассмотреть онемевших от изумления мальчуганов, и сердито верещала на них во всю мочь маленького горлышка.
— Это она чего же? — не выдержал Сенька, третий мальчуган в белой майке.
Коляка обеими руками зажал рот, чтобы не расхохотаться.
— Ругает! — объявил он шёпотом. — Нас! По-своему, по-беличьему. Ты что, не разобрал? Во как понятно выговаривает!
Круглые глаза Сеньки ещё округлились.
— А она, она… что выговаривает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52