— А где же твои родители?
— Работают у пана.
— Принеси мне кружку воды, пить охота, — попросил солдат.
— Вон в колодце ведро висит, пейте.
— Из ведра неудобно.
— Дверь заперта на замок, — хитрил мальчик.
— Подумаешь, замок! Я могу его открыть без ключа.
— Нет, не надо, мне от мамы попадёт.
Я слышал этот разговор. Заподозрил: полицейский! Значит, он тут не один. Что же предпринять? Стрелять? Нет, горячиться не следует.
Солдат с недовольным видом вытянул из колодца ведро и, отпив несколько глотков воды, удалился.
По приставной лестнице я взобрался на чердак к Ростиславу, разбудил его и рассказал о происшедшем.
— Ну и что? — недоумевал брат.
— Пойми, это же не красноармеец, а подосланный. По всему видно. Уж очень ему хотелось проверить, кто скрывается в доме.
— Как же быть? Надо уходить, пока не поздно, — предложил Ростислав.
— На всякий случай приготовимся к обороне.
Я спустился вниз и, посмотрев в окно, увидел во дворе Зигмунда, плюгавенького шуцмана из Невиркова. Ростислав, Жорж и я в 1940 году работали с ним на строительстве железобетонного моста через реку Горынь возле села Горбакова. Мы тогда жили в общежитии, наши койки стояли рядом. Он ремонтировал пианино, рояли, костёльные органы. Знал немецкий язык. Где обитал и чем занимался этот человек в последнее время и с какой целью появился в этой глуши, я не знал.
Зигмунд напился воды и, ничего не добившись от Саши, исчез.
Я поднялся к Ростиславу. Он был взволнован.
— Коля, я говорил тебе, что нужно уходить, а теперь поздно, мы погибли…
— Что случилось?
— Посмотри в щель…
В сосновой посадке копошились полицейские, среди них был и «красноармеец», который заходил во двор. Каратели окружали дом.
— Хотят взять нас живьём! — сорвалось с уст Ростислава.
— Стрелять без промаха! — скомандовал я. — Если меня ранят — пристрели…
Брат недоумевающе уставился на меня. Его лицо со впалыми щеками побледнело. Я понял: он не оставит меня ни живым, ни мёртвым.
Полицейские проникли во двор, потребовали у Саши ключ от замка. Мальчик плакал, но не признавался, где спрятан ключ.
Сильный удар потряс дом. Каратели выбили дверь и ворвались в комнату.
— Где же они спрятались? — со злостью крикнул шуцман. — Сам видел его в окне, о, крест божий, видел! Видел!
— Если видел — под землёй сыщем! Спустились в подвал.
— И здесь нет! — растерялись. :— Давай на чердак!
— Подожди, на чердак — я сам! — вызвался старший группы Кравчук.
Наступил роковой момент. Я стоял возле чердачного отверстия, сжимая в руках трёхлинейку. Напряжение нервов — предельное!
Из люка показалась фуражка, потом голова подымавшегося Кравчука. Наши взгляды встретились. От неожиданности предатель вздрогнул, наставил на меня пистолет.
— Опоздал, получай!
Я спустил курок. Тело Кравчука с грохотом полетело вниз.
Ростислав сквозь щель стрелял по метавшимся во дворе полицейским.
Затрещали оконные рамы, зазвенели стёкла. Увидев труп главаря, каратели бросились кто куда.
Молниеносно перезарядив винтовку, я выстрелил в полицейского, пробегавшего коридорчиком.
— За мной, Ростислав! — увлёк я брата.
Прыгнув вниз, я схватил наган Кравчука и открыл из него огонь. Полицейские залегли.
Я выпрыгнул в окно и тут же припал к земле. Вслед за мной прыгнул брат. Каратели наседали. Отстреливаясь от них, мы отползали к поросли. Вражеские пули свистели над головой.
— Кончаются патроны! — испугался Ростислав.
— Стреляй с расчётом! До кустов уже недалеко! — подбодрил я брата.
Разгадав наш замысел, полицейские стали отсекать нас от кустов. И кто знает, чем бы кончилась эта схватка, если бы Жорж не подоспел с пулемётом. Отец и Владимир били по врагу из винтовок!
По моей щеке сбежала слеза, и я не стыдился её, потому что испытывал священное чувство братства, убедился в великой силе преданности и самопожертвования наших спасителей.
Итак, мы снова вместе!
Каратели отступили и скрылись за кустарниками, оставив убитых.
— Ну что, дети, попались в ловушку? — посмеивался отец после боя. — А я ведь предупреждал: разведайте местность получше.
— Мы все предусмотрели, но они нас перехитрили, — наперебой оправдывались мы. — Вот наши трофеи: винтовка и пистолет.
— Молодцы! — похвалил отец. — Может, добьём подлецов? Устроим засаду на Жерновской дороге?
— Правильно! — согласились все.
— Тогда — бегом! — отец первым устремился к кустам.
На опушке залегли цепью. День угасал, а полицейские не показывались. Но вот по дороге протарахтела пароконная телега, покрытая одеялом. За ней следовал староста села и дочь кулака из Гачана, видимо, любовница убитого полицейского.
— Этих не трогать! — предостерёг отец. — Вслед за ними пойдут шуцманы, вот и ударим.
Но полицейские не появлялись. Позднее мы узнали: после того как пулемёт Жоржа рассеял их, они в панике разбежались и ночью поодиночке пробирались в Межиричи. Вот почему мы не дождались их.
Среди населения быстро распространился слух о стычке партизан с карателями. Называли большое количество убитых полицейских, говорили о «крупном партизанском отряде», даже не подозревая, что он состоял всего лишь из четырёх человек. Один уверял, будто он сам видел партизанские пушки и бронемашины.
— Ох, и силища! — качал головой. Крестьяне ликовали:
— По заслугам получили лакеи, шкуры продажные!…
После боя семья Никифора Янчука покинула родной хутор и переселилась к нам в землянку.
ДОПРОС
Однажды, присев у костра поближе к отцу, Никифор Яковлевич спросил:
— Как нам быть дальше, Владимир Степанович? У Саши здоровье сдаёт, болит нога, ходит он с трудом, да и женщинам не легко. Мы только вас сковываем.
— Куда же вы денетесь? — не сразу уловил отец смысл вопроса.
— Перейдём к родственникам. Вам развяжем руки и ребёнка спасём.
Решение Янчука в той обстановке было разумным. Но меня огорчало то, что должна уйти Тамара. И я просил её остаться с нами.
Девушка посмотрела на отца и мать, увидела на их лицах растерянность и своим ответом успокоила родителей:
— Каково им будет без меня?… Пойду. Вот когда устроимся на новом месте, может, вернусь.
Больше я не настаивал. Весь вечер мы провели с Тамарой наедине, мечтая о будущем… Кончится война, пойдём учиться, будем работать… Какая заманчивая перспектива вставала перед нами!…
Глубокой ночью сердечно прощались две семьи.
— Оружие можно взять с собой? — спросил Никифор Яковлевич.
— Сам об этом подумал, — отозвался отец. — Обе винтовки ваши, а вот ещё револьвер и патроны.
Жорж и я проводили Янчуков до хутора Каменки и там простились.
— Коля! — позвала меня Тамара.
Я подошёл. Мы стояли друг против друга.
— Мне тяжело будет без тебя, — сквозь слёзы вымолвила Тамара. — Кругом враги, а мы одинокие… Но я верю, Коля, разлучаемся ненадолго… Будь счастлив!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48