Я исполню любое твое желание, сделаю для тебя все, что в человеческих силах. Я одинок и давно потерял вкус к жизни. Ты станешь для меня всем. Захочешь — и кокуры станут частью твоего родного племени. Захочешь, мы нападем на Канахара и ты будешь жить в его замке. Если ты пожелаешь взглянуть на приморские города, мы откочуем к их стенам. Я богат, и мои соплеменники слушаются меня беспрекословно. Мне не надо делить власть со старейшинами, как это приходится делать Фукукану. И всю мою власть я употреблю на то, чтобы доставить тебе удовольствие, чтобы исполнить любой твой каприз. Поверь, тебе ни о чем не придется жалеть, нечего будет желать…
Он говорил и говорил, и Тайтэки чувствовала, как часто колотится ее сердце, цепенеют руки и предательски подкашиваются колени. Страстный, горячечный бред немолодого нанга околдовывал и пьянил ее, и она в смятении ощущала, как волна жаркого румянца заливает ей щеки, шею и грудь. Он не смел, не должен был так говорить! Никому не позволено обращаться с такими речами к чужой невесте! И все же ей почему-то хотелось, чтобы Тамган говорил еще и еще… Быть может, отец был прав и она поторопилась согласиться выйти замуж за Фукукана?..
А Тамган , словно подслушав ее мысли, продолжал:
— Зачем тебе нужен этот мальчишка? Разве он знает, что такое настоящая любовь? Я дам тебе все! Еще не поздно передумать. Имя жениха не произнесено перед посланцами Великого Духа, и Боги Покровители не слышали священных обетов. Ты видишь, шаманы не препятствуют мне говорить тебе о своей любви. Так прими же мою любовь! Скажи одно слово — и ты получишь мужа, готового носить тебя на руках! Ты получишь власть, которой не имела ни одна женщина-степнячка! Скажи заветное слово! Скажи, что ты согласна быть моей женой!
Он не лгал и не хитрил. Не завлекал посулами, которые не мог или не желал бы исполнить. Судя по всему, он сам верил в то, что говорил, и Тайтэки готова была признать, что слова его идут от чистого сердца. Если она выйдет за него замуж, он исполнит обещанное будет носить на руках, беречь как зеницу ока, лелеять как единственного наследника. Если она захочет, он посадит ее выше себя, заставит старейшин признать ее владычицей кокуров и не примет без ее согласия ни единого решения. Улигэрчи пели о подобной всепожирающей страсти, и у девушки не было причин сомневаться в искренности Тамгана. Но эта-то льстившая ей страсть его в то же время и отпугивала Тайтэки. Ей было приятно слушать его негромкий срывающийся от волнения голос, однако при мысли о том, чтобы связать свою жизнь с этим безумцем, готовым, кажется, на все, чтобы заполучить ее, девушкой овладевала паника.
Потупив глаза и прижимая к груди стиснутые в кулачки пальцы, она постаралась утишить биение сердца и громко прошептала:
— Нет. Я не буду твоей женой.
— Подумай, Тайтэки! Я с радостью положу свою жизнь к твоим ногам! Не отвергай мою любовь! Верь мне, никто никогда не полюбит тебя так, как я!..
— Замолчи! — взвизгнула девушка, устыдившись того, что голос ее дрожит и она, дочь нанга, отвечает этому наглецу шепотом, словно в чем-то виновата перед ним. Перед ним, совратителем чужой невесты! — Не смей мне говорить о своей любви! Какое мне до нее дело? Уходи прочь и не мешай мне совершить Полуночное очищение как положено! Чем, ну подумай, чем ты лучше Фукукана? Мрачный надутый старик! — Тайтэки сознавала, что говорит лишнее, но остановиться уже не могла. — Почему ты решил, что стоит тебе сказать несколько ничего не значащих слов, как дочь Ни-бунэ бросится к тебе на шею? С чего ты взял, что я предпочту тебя Фукукану? Мне не нужна твоя любовь, твоя жизнь, твои обещания и клятвы! Я не желаю тебя видеть! Ступай в свой шатер и пей арху — это все же лучше, чем приставать к чужим невестам! — Девушка стянула ворот рубахи, надеясь хоть этим остановить поток слов, льющихся из нее вопреки собственной воле и здравому смыслу, однако бьющая ее дрожь не унималась, и она продолжала выкрикивать: — Ты не уберег двух своих жен и сына и хочешь жениться в третий раз! Боги Покровители смеются над тобой! Великий Дух забыл о тебе! И ты смеешь порочить моего жениха!..
Плечи Тамгана поникли, и девушка, зажав рот руками, отшатнулась от нанга, неожиданно ставшего похожим на потушенный факел, покинутую хозяевами юрту, подстреленную птицу, которая, ломая крылья, падает наземь… В голове Тайтэки всплыл рассказ Алиар о том, как нанг кокуров, узнав о смерти второй жены, в неистовстве изрубил юрту и едва не искалечил дюжину нукеров, повисших у него на руках, дабы не лишил он себя жизни в припадке бессильной ярости. Говорят, горе помутило тогда разум Тамгана и четверо суток его держали связанным по рукам и ногам, ибо он никого не узнавал и, верно, изошел бы черной желчью, не выпусти из него шаман дурную кровь.
Что же наделала она неосторожными своими словами? Не вернется ли к нему вновь безумие? Тайтэки попятилась от угрюмо молчащего нанга, кусая губы от жалости и страха и в то же время убеждая себя, что поступила правильно. Чары, навеянные страстной речью Тамгана, рассеялись, и теперь она отчетливо понимала, что едва ли он в самом деле мог полюбить ее с одного взгляда — они встречались и раньше, но вид ее не производил на него особого впечатления. Скорее всего Тамган хотел взять ее в жены, дабы заполнить пустоту, образовавшуюся в его жизни после смерти второй жены. Он придумал свою любовь, но при чем здесь она, Тайтэки? Пусть влюбляется в кого угодно, ей совершенно не нужен сумасшедший муж. Кто будет отрицать, что его в самом деле преследуют несчастья, если первая жена и сын его умерли от мора, пронесшегося по Вечной Степи лет шесть-семь назад, а вторая жена…
— Напрасно ты отвергла меня. — Тамган поднял голову и устремил на девушку тяжелый, неподвижный взгляд, от которого мурашки побежали у нее по спине. — Ты все равно будешь моей. Рано или поздно. В одном ты права: Боги Покровители ополчились против меня. Великий Дух забыл обо мне. Так почему бы и мне не забыть о жалости и милосердии? Почему бы силой не взять у жестокосердной судьбы то, чего она не пожелала дать мне добром?..
Голос Тамгана был глух и бесстрастен, и это испугало Тайтэки куда больше, нежели вспышка гнева, которую она ожидала.
— Как смеешь ты угрожать мне, дочери Нибунэ, невесте Фукукана?! — вопросила девушка звенящим от негодования и плохо скрытого страха голосом. — Ступай прочь, иначе я позову нукеров! И хоть ты и нанг, они прогонят тебя с Кургана Предков хлыстами! Эй, шаманы! Подите сюда! Не пора ли наконец начать церемонию очищения?
Заметив приближающихся шаманов и следовавших за ними по пятам девушек-невест, Тамган повернулся и вышел из освещенного кострами круга. Еще несколько мгновений Тайтэки могла видеть его удаляющуюся фигуру, а затем нанг кокуров канул во тьме, сгустившейся вокруг Кургана Предков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Он говорил и говорил, и Тайтэки чувствовала, как часто колотится ее сердце, цепенеют руки и предательски подкашиваются колени. Страстный, горячечный бред немолодого нанга околдовывал и пьянил ее, и она в смятении ощущала, как волна жаркого румянца заливает ей щеки, шею и грудь. Он не смел, не должен был так говорить! Никому не позволено обращаться с такими речами к чужой невесте! И все же ей почему-то хотелось, чтобы Тамган говорил еще и еще… Быть может, отец был прав и она поторопилась согласиться выйти замуж за Фукукана?..
А Тамган , словно подслушав ее мысли, продолжал:
— Зачем тебе нужен этот мальчишка? Разве он знает, что такое настоящая любовь? Я дам тебе все! Еще не поздно передумать. Имя жениха не произнесено перед посланцами Великого Духа, и Боги Покровители не слышали священных обетов. Ты видишь, шаманы не препятствуют мне говорить тебе о своей любви. Так прими же мою любовь! Скажи одно слово — и ты получишь мужа, готового носить тебя на руках! Ты получишь власть, которой не имела ни одна женщина-степнячка! Скажи заветное слово! Скажи, что ты согласна быть моей женой!
Он не лгал и не хитрил. Не завлекал посулами, которые не мог или не желал бы исполнить. Судя по всему, он сам верил в то, что говорил, и Тайтэки готова была признать, что слова его идут от чистого сердца. Если она выйдет за него замуж, он исполнит обещанное будет носить на руках, беречь как зеницу ока, лелеять как единственного наследника. Если она захочет, он посадит ее выше себя, заставит старейшин признать ее владычицей кокуров и не примет без ее согласия ни единого решения. Улигэрчи пели о подобной всепожирающей страсти, и у девушки не было причин сомневаться в искренности Тамгана. Но эта-то льстившая ей страсть его в то же время и отпугивала Тайтэки. Ей было приятно слушать его негромкий срывающийся от волнения голос, однако при мысли о том, чтобы связать свою жизнь с этим безумцем, готовым, кажется, на все, чтобы заполучить ее, девушкой овладевала паника.
Потупив глаза и прижимая к груди стиснутые в кулачки пальцы, она постаралась утишить биение сердца и громко прошептала:
— Нет. Я не буду твоей женой.
— Подумай, Тайтэки! Я с радостью положу свою жизнь к твоим ногам! Не отвергай мою любовь! Верь мне, никто никогда не полюбит тебя так, как я!..
— Замолчи! — взвизгнула девушка, устыдившись того, что голос ее дрожит и она, дочь нанга, отвечает этому наглецу шепотом, словно в чем-то виновата перед ним. Перед ним, совратителем чужой невесты! — Не смей мне говорить о своей любви! Какое мне до нее дело? Уходи прочь и не мешай мне совершить Полуночное очищение как положено! Чем, ну подумай, чем ты лучше Фукукана? Мрачный надутый старик! — Тайтэки сознавала, что говорит лишнее, но остановиться уже не могла. — Почему ты решил, что стоит тебе сказать несколько ничего не значащих слов, как дочь Ни-бунэ бросится к тебе на шею? С чего ты взял, что я предпочту тебя Фукукану? Мне не нужна твоя любовь, твоя жизнь, твои обещания и клятвы! Я не желаю тебя видеть! Ступай в свой шатер и пей арху — это все же лучше, чем приставать к чужим невестам! — Девушка стянула ворот рубахи, надеясь хоть этим остановить поток слов, льющихся из нее вопреки собственной воле и здравому смыслу, однако бьющая ее дрожь не унималась, и она продолжала выкрикивать: — Ты не уберег двух своих жен и сына и хочешь жениться в третий раз! Боги Покровители смеются над тобой! Великий Дух забыл о тебе! И ты смеешь порочить моего жениха!..
Плечи Тамгана поникли, и девушка, зажав рот руками, отшатнулась от нанга, неожиданно ставшего похожим на потушенный факел, покинутую хозяевами юрту, подстреленную птицу, которая, ломая крылья, падает наземь… В голове Тайтэки всплыл рассказ Алиар о том, как нанг кокуров, узнав о смерти второй жены, в неистовстве изрубил юрту и едва не искалечил дюжину нукеров, повисших у него на руках, дабы не лишил он себя жизни в припадке бессильной ярости. Говорят, горе помутило тогда разум Тамгана и четверо суток его держали связанным по рукам и ногам, ибо он никого не узнавал и, верно, изошел бы черной желчью, не выпусти из него шаман дурную кровь.
Что же наделала она неосторожными своими словами? Не вернется ли к нему вновь безумие? Тайтэки попятилась от угрюмо молчащего нанга, кусая губы от жалости и страха и в то же время убеждая себя, что поступила правильно. Чары, навеянные страстной речью Тамгана, рассеялись, и теперь она отчетливо понимала, что едва ли он в самом деле мог полюбить ее с одного взгляда — они встречались и раньше, но вид ее не производил на него особого впечатления. Скорее всего Тамган хотел взять ее в жены, дабы заполнить пустоту, образовавшуюся в его жизни после смерти второй жены. Он придумал свою любовь, но при чем здесь она, Тайтэки? Пусть влюбляется в кого угодно, ей совершенно не нужен сумасшедший муж. Кто будет отрицать, что его в самом деле преследуют несчастья, если первая жена и сын его умерли от мора, пронесшегося по Вечной Степи лет шесть-семь назад, а вторая жена…
— Напрасно ты отвергла меня. — Тамган поднял голову и устремил на девушку тяжелый, неподвижный взгляд, от которого мурашки побежали у нее по спине. — Ты все равно будешь моей. Рано или поздно. В одном ты права: Боги Покровители ополчились против меня. Великий Дух забыл обо мне. Так почему бы и мне не забыть о жалости и милосердии? Почему бы силой не взять у жестокосердной судьбы то, чего она не пожелала дать мне добром?..
Голос Тамгана был глух и бесстрастен, и это испугало Тайтэки куда больше, нежели вспышка гнева, которую она ожидала.
— Как смеешь ты угрожать мне, дочери Нибунэ, невесте Фукукана?! — вопросила девушка звенящим от негодования и плохо скрытого страха голосом. — Ступай прочь, иначе я позову нукеров! И хоть ты и нанг, они прогонят тебя с Кургана Предков хлыстами! Эй, шаманы! Подите сюда! Не пора ли наконец начать церемонию очищения?
Заметив приближающихся шаманов и следовавших за ними по пятам девушек-невест, Тамган повернулся и вышел из освещенного кострами круга. Еще несколько мгновений Тайтэки могла видеть его удаляющуюся фигуру, а затем нанг кокуров канул во тьме, сгустившейся вокруг Кургана Предков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122