— Я воспользуюсь этим шансом, сэр, — на сей раз в голосе его послышалось некоторое чувство. — И, надеюсь, сэр, — он повернулся к полковнику Уоррингтону, — на вашу снисходительность. Ведь я не предполагал, что в действиях моих содержится что-то запретное.
— Не рассчитывайте ни на какую снисходительность с моей стороны! — рявкнул полковник. — Если имело место нарушение дисциплины, вы будете строго наказаны, можете не сомневаться!
— Я признаюсь в нарушении дисциплины, — угрюмо согласился надзиратель. — Но я хотел сказать — здесь и сейчас, что не имел ни малейшего понятия…
Смит раздраженно щелкнул пальцами.
— Факты!.. Давайте факты! — приказал он. — О чем вы не имели понятия, нас в данный момент не интересует.
— Значит так, сэр, — Моррисон снова откашлялся. — Когда арестованного Самаркана привезли в тюрьму и я поместил его в камеру, он сказал мне, что страдает болезнью сердца, мол, во время ареста с ним случился сердечный приступ, и теперь он боится следующего, который непременно убьет его…
— Минутку, — прервал надзирателя Смит. — Полицейский офицер, руководивший арестом, подтверждает это?
— Да, сэр, — ответил полковник Уоррингтон, поворачиваясь в кресле и роясь в каких-то бумагах на столе. — Когда офицер предъявил ему ордер на арест, Самаркан почувствовал слабость и попросил налить ему немного коньяку из графина на столе. Просьбу арестованного выполнили, и потом он вместе с офицером спустился к полицейской машине. Его отвезли сначала на Боу-стрит, а потом доставили сюда в соответствии с чьими-то инструкциями.
— Моими, — сказал Смит. — Продолжайте, Моррисон.
— Заключенный сказал мне, — продолжал надзиратель более уверенным голосом, — что страдает еще… по-моему, это звучало как «апоплексия»…
— Может, каталепсия? — предположил я, начиная постепенно догадываться в чем дело.
— Вот-вот, сэр! Каталепсия! Он сказал, что боится быть похороненным заживо и просил меня об одной услуге: чтобы в случае его внезапной смерти я сходил к одному его другу и взял у того шприц и какое-то снадобье, которое исключит всякую возможность пробуждения в гробу после погребения.
— Вы не имели права разговаривать с заключенным! — прогрохотал полковник Уоррингтон.
— Знаю, сэр. Но, согласитесь, обстоятельства были слишком необычными. Во всяком случае, он умер ночью от сердечного приступа, как засвидетельствовал тюремный врач. Вечером мне удалось отпроситься у начальства на два часа, и я сходил за шприцем и маленькой ампулой с какой-то желтой дрянью.
— Вы поняли, Петри? — вскричал Найланд, и глаза его загорелись от возбуждения. — Вы поняли?
— Конечно!
— Но это не все, — продолжал Моррисон. — Я принес в тюрьму шприц и наполнил его жидкостью из ампулы. Тело заключенного лежало в морге, и мне ничего не стоило на минутку проскользнуть туда, поскольку дверь не была заперта. Мне не особо нравилось это дело, но все закончилось очень скоро. Я выбросил шприц и пробирку за стену на улицу, как мне было велено.
— В каком именно месте?
— За моргом.
— Именно там они и ждали! — возбужденно вскричал я. — Здание морга стоит на отшибе, и для человека, прячущегося на улице, ничего не стоит перебросить через стену веревочную лестницу!
— Но, мой дорогой сэр, — раздраженно прервал меня начальник тюрьмы, — даже если допустить такую возможность, я не могу поверить, что мертвое тело — и тяжелое к тому же — можно поднять по веревочной лестнице! Однако тело заключенного Самаркана исчезло из морга прошлой ночью — я убедился в этом самолично!
Смит знаком велел мне молчать, и я прекрасно понял, что человеку с таким складом ума, как у полковника, будет непросто поверить в удивительную правду. Но для меня все обстоятельства этого дела теперь не представляли никакой загадки.
Я знал, что доктор Фу Манчи знал секрет изготовления препарата, вызывающего у человека искусственную каталепсию, по всем признакам неотличимую от смерти.
Безусловно, этот неизвестный науке препарат содержался в коньяке (если в графине вообще был коньяк), который Самаркан выпил во время ареста. «Желтая дрянь», упомянутая Моррисоном являлась противоядием (еще один секрет блестящего китайского доктора). «Мертвеца» никто не поднимал по веревочной лестнице — он сам взобрался по ней!
— Итак, Моррисон. — резко сказал Найланд Смит. — До сих пор вы вели себя благоразумно. Теперь признайтесь чистосердечно: сколько вам заплатили за работу?
— Двадцать фунтов, сэр, — просто ответил надзиратель. — И я поступил так только потому, что не видел вреда в своих действиях. Заключенный умер, и я лишь выполнил его предсмертную просьбу.
— А кто заплатил вам?
Похоже, мы подошли к самому щекотливому вопросу: лицо Моррисона заметно изменилось. Он замялся на мгновение, и полковник Уоррингтон с грохотом опустил кулак на стол. Надзиратель обреченно вздохнул и медленно проговорил:
— Мне стыдно признаться, сэр, но за годы службы в армии — в Каире — я пристрастился к наркотику.
— К опиуму? — уточнил Смит.
— Нет, сэр. К гашишу.
— Боже милостивый! Продолжайте.
— В Сохо, недалеко от Флит-стрит, есть местечко, где можно купить гашиш, и я захожу туда иногда. Мистер Самаркан тоже появлялся там с разными людьми, вероятно постояльцами «Нью-Лувра». Там я и познакомился с ним.
— Точный адрес заведения? — повелительно спросил Найланд Смит.
— Кафе «Египет». Но гашиш продается только наверху, а туда пускают лишь тех, кто лично знаком с Исмаилом.
— Кто такой Исмаил?
— Владелец кафе. Греческий еврей из Салоников. Обычно посетителей провожала наверх старуха, но в последние несколько месяцев ее изредка заменяла молодая женщина.
— Как она выглядит? — нетерпеливо спросил я.
— У нее очень красивые глаза. Это все, что я могу сказать, поскольку она носит яшмак.* Прошлой ночью прислуживали две женщины, обе с закрытыми лицами.
«Две женщины!»
Надежда и страх теснились в моей груди. К великому своему несчастью, я знал, что Карамани вновь находится в руках китайского доктора. Может ли кафе «Египет» являться местом ее заточения?
ГЛАВА XXIV
КАФЕ «ЕГИПЕТ»
Я видел, что Найланд Смит считает побег заключенного событием маловажным по сравнению с открытием, на которое оно натолкнуло нас. Мы могли смело рассчитывать найти в кафе в Сохо если не штаб-квартиру Си Фана, то по крайней мере место, регулярно посещаемое доктором Фу Манчи. Подобное заведение, конечно же, было весьма удобным для встреч уроженцев Востока — и хитроумный китайский доктор мог пользоваться им для установления связи с нужными ему людьми.
В прошлом для этой цели он использовал курильню в Ист-Энде, а позже — заведение, известное под названием Лавка Радости. До сих пор Сохо оставался вне радиуса деятельности доктора Фу Манчи, но то, что последний все-таки распространил свое влияние на него, вовсе не представлялось удивительным, поскольку Сохо — это лондонский Монмартр, район, полный загадок и тайн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56