Пришлось срочно выпить чаю.
Словом, выйти из дома мне удалось только через сорок пять минут — зато к этому времени мое настроение заметно улучшилось. Лицо, украшенное необходимым минимумом макияжа, сияло свежим румянцем, волосы красивыми локонами падали на плечи, а не торчали в разные стороны, как у ведьмы после полета на метле, лучшее платье было в последнюю минуту спасено нехитрым изобретением — пришитой на скорую руку поверх жирного пятна аппликацией, оторванной от старой блузки, а по ступенькам стучали каблуки маминых замшевых туфель — очень миленьких и почти не ношенных. То, что они мне малость жали, погоды не портило. Единственное, что немного огорчало, — не совсем приличный вид сумочки. В нее, разумеется, не влезло все содержимое рюкзака, с которым я обычно выхожу из дома, а от тех самых необходимых вещей, которые мне все-таки удалось затолкнуть в сумочку, бедолагу раздуло так, что она приобрела почти шарообразную форму. Даже, пожалуй, дикобразную, если уж быть совсем откровенной.
Что ни говори, приятно чувствовать себя красивой с ног до головы! Но особенно приятно, когда всю эту красоту у подъезда ожидает черный лимузин. Я исподтишка огляделась по сторонам, чтобы проверить, не толпятся ли вокруг потрясенные и восхищенные соседи, а среди них — парочка личностей, зависть которых бальзамом пролилась бы на мое исстрадавшееся сердце.
Но ни зевак, ни папарацци поблизости не наблюдалось, если, конечно, не считать бездомной собаки, которая была занята собой, выкусывая из шкуры блох, и, очевидно, именно поэтому отнеслась к моему блистательному выходу с возмутительной индифферентностью.
Задняя дверца лимузина открылась, и вампир вышел мне навстречу.
— Извините, — прощебетала я, — я спешила изо всех сил…
Вампир жестом остановил меня:
— Запомните: никогда не надо извиняться за опоздания — только если вы опоздали на очень важную деловую встречу или пришли на свидание спустя два часа после назначенного времени. Во всех остальных случаях надо вести себя как ни в чем не бывало, и в девяти случаях из десяти вам никто и слова не скажет. И никогда никуда не торопитесь — спешка только отнимает у вас лишнее время.
Он придержал мне дверцу и помог забраться в лимузин.
Плюхнувшись на мягкое и одновременно упругое, изогнутое под удобным углом заднее сиденье, я с восторгом первобытного дикаря принялась рассматривать огромный салон. В Голливуде я не снималась, замуж за нефтяного шейха не выходила и в рядах преступных организаций не состояла, поэтому в такой роскошной машине сидела первый раз. Это был длинный, как змея, лимузин, какие, если верить телевизионным репортажам, даже звезды Голливуда арендуют только на вручение «Оскаров». И тут имелось все, что нужно для жизни человеку — и мини-бар, и телевизор, и телефон… Чего я не увидела, так это ванной и унитаза, но они наверняка скрывались под сиденьями. Где-то далеко впереди на водительском месте, отделенный от салона прозрачной перегородкой, громоздился Али.
Вампир захлопнул за собой дверцу и, вытянувшись вперед, два раза коротко стукнул набалдашником трости в перегородку. Темная глыба кивнула и опустила правую руку к рычагу переключения передач.
Лимузин тронулся с места и поплыл, как океанский лайнер по застывшему в мертвом штиле морю. Непостижимое, таинственное явление! Ведь обычно езда в автомобиле по асфальту в окрестностях нашего дома чревата для пассажиров морской болезнью и телесными повреждениями.
Мой спутник, одетый не менее вычурно, чем в прошлый раз, — белый смокинг, светло-малиновая рубашка, пурпурная бабочка и такой же поясной жилет, сиреневые перчатки и туфли, — посмотрел на часы. Вообще-то, современный писатель, если он не хочет быть осмеянным прогрессивной общественностью, должен проинформировать читателей о марке часов, пробе драгоценного металла, из которого они изготовлены, и, желательно, о количестве бриллиантов, украшающих корпус изделия швейцарских мастеров (о часах, изготовленных в другой стране, даже упоминать неприлично). Но я, увы, не имела возможности хорошенько рассмотреть вампиров хронометр. Да и не стремилась, откровенно говоря, потому что голова моя была занята совсем другими проблемами.
— Опаздываем? — опасливо осведомилась я. Наставления вампира не пошли мне впрок, и я чувствовала себя страшно виноватой, а выглядела, очевидно, совершенно зашуганной, вместо того чтобы считать себя подарком всему свету и смотреться так же.
— Немного. Но это абсолютно не важно. Даже, если вдуматься, неплохо. Вначале всегда бывает ужасная толчея и суета. Однажды в такой давке у княгини Романовской-Рочдельской украли — или, как у вас теперь говорят, сперли — диадему, усыпанную изумрудами и бриллиантами.
— Ужас какой! — охнула я, непритворно потрясенная бедственным положением, в которое попала несчастная княгиня.
— Ужас был потом, когда диадему прислали ей обратно в сафьяновом футляре и с приложенным к нему букетом редких орхидей, каждая из которых стоит не меньше пятисот долларов. В футляре кроме диадемы лежала открытка, а в открытке было написано: «Сударыня, позвольте выразить вам свое восхищение. Ваша красота столь ослепительна, что в ее лучах даже дешевая подделка выглядит драгоценностью». История попала в газеты и наделала много шума.
— Что-то я ничего не слышала об этом. Может, оттого, что последнее время почти не читаю газет…
— Даже если бы и читали… Это случилось в прошлом веке. В тридцать каком-то году, да к тому же в Париже.
Вампир засмеялся, показывая крепкие и белые, хотя и не слишком ровные зубы. Наконец-то я смогла как следует рассмотреть его клыки. И была разочарована — они не торчали, как у хищного животного, и ничем не выделялись на фоне всяких там резцов и моляров.
— А куда мы все-таки едем? — осведомилась я, удовлетворив свое любопытство.
— На Осенний бал вампиров.
Я так и подпрыгнула.
— Ч-что? В-вы хотите с-сказать, что т-там будут од-дни в-в-в…
— Да нет, конечно. Взять, к примеру, вас… Но обычно те из простых смертных, кто попадает на такие балы, понятия не имеют, с кем имеют дело. Иначе нам бы давно пришлось уйти в глухое подполье.
— А разве сейчас вы не в глухом подполье? Разве вы не боитесь света и не встаете из гробов лишь в темное время суток?
Вампир фыркнул:
— Типичный образец неверных представлений о нас! Удивительно, как быстро распространяются и как долго живут глупости! Нет, для вампиров действительно не слишком приятен солнечный свет, но вампиры все-таки люди, как ни странно сие утверждение звучит, и с этим неудобством с давних пор борются. И весьма успешно, должен заметить. Раньше каждый сам придумывал мазь, которую следовало втирать в кожу перед наступлением рассвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Словом, выйти из дома мне удалось только через сорок пять минут — зато к этому времени мое настроение заметно улучшилось. Лицо, украшенное необходимым минимумом макияжа, сияло свежим румянцем, волосы красивыми локонами падали на плечи, а не торчали в разные стороны, как у ведьмы после полета на метле, лучшее платье было в последнюю минуту спасено нехитрым изобретением — пришитой на скорую руку поверх жирного пятна аппликацией, оторванной от старой блузки, а по ступенькам стучали каблуки маминых замшевых туфель — очень миленьких и почти не ношенных. То, что они мне малость жали, погоды не портило. Единственное, что немного огорчало, — не совсем приличный вид сумочки. В нее, разумеется, не влезло все содержимое рюкзака, с которым я обычно выхожу из дома, а от тех самых необходимых вещей, которые мне все-таки удалось затолкнуть в сумочку, бедолагу раздуло так, что она приобрела почти шарообразную форму. Даже, пожалуй, дикобразную, если уж быть совсем откровенной.
Что ни говори, приятно чувствовать себя красивой с ног до головы! Но особенно приятно, когда всю эту красоту у подъезда ожидает черный лимузин. Я исподтишка огляделась по сторонам, чтобы проверить, не толпятся ли вокруг потрясенные и восхищенные соседи, а среди них — парочка личностей, зависть которых бальзамом пролилась бы на мое исстрадавшееся сердце.
Но ни зевак, ни папарацци поблизости не наблюдалось, если, конечно, не считать бездомной собаки, которая была занята собой, выкусывая из шкуры блох, и, очевидно, именно поэтому отнеслась к моему блистательному выходу с возмутительной индифферентностью.
Задняя дверца лимузина открылась, и вампир вышел мне навстречу.
— Извините, — прощебетала я, — я спешила изо всех сил…
Вампир жестом остановил меня:
— Запомните: никогда не надо извиняться за опоздания — только если вы опоздали на очень важную деловую встречу или пришли на свидание спустя два часа после назначенного времени. Во всех остальных случаях надо вести себя как ни в чем не бывало, и в девяти случаях из десяти вам никто и слова не скажет. И никогда никуда не торопитесь — спешка только отнимает у вас лишнее время.
Он придержал мне дверцу и помог забраться в лимузин.
Плюхнувшись на мягкое и одновременно упругое, изогнутое под удобным углом заднее сиденье, я с восторгом первобытного дикаря принялась рассматривать огромный салон. В Голливуде я не снималась, замуж за нефтяного шейха не выходила и в рядах преступных организаций не состояла, поэтому в такой роскошной машине сидела первый раз. Это был длинный, как змея, лимузин, какие, если верить телевизионным репортажам, даже звезды Голливуда арендуют только на вручение «Оскаров». И тут имелось все, что нужно для жизни человеку — и мини-бар, и телевизор, и телефон… Чего я не увидела, так это ванной и унитаза, но они наверняка скрывались под сиденьями. Где-то далеко впереди на водительском месте, отделенный от салона прозрачной перегородкой, громоздился Али.
Вампир захлопнул за собой дверцу и, вытянувшись вперед, два раза коротко стукнул набалдашником трости в перегородку. Темная глыба кивнула и опустила правую руку к рычагу переключения передач.
Лимузин тронулся с места и поплыл, как океанский лайнер по застывшему в мертвом штиле морю. Непостижимое, таинственное явление! Ведь обычно езда в автомобиле по асфальту в окрестностях нашего дома чревата для пассажиров морской болезнью и телесными повреждениями.
Мой спутник, одетый не менее вычурно, чем в прошлый раз, — белый смокинг, светло-малиновая рубашка, пурпурная бабочка и такой же поясной жилет, сиреневые перчатки и туфли, — посмотрел на часы. Вообще-то, современный писатель, если он не хочет быть осмеянным прогрессивной общественностью, должен проинформировать читателей о марке часов, пробе драгоценного металла, из которого они изготовлены, и, желательно, о количестве бриллиантов, украшающих корпус изделия швейцарских мастеров (о часах, изготовленных в другой стране, даже упоминать неприлично). Но я, увы, не имела возможности хорошенько рассмотреть вампиров хронометр. Да и не стремилась, откровенно говоря, потому что голова моя была занята совсем другими проблемами.
— Опаздываем? — опасливо осведомилась я. Наставления вампира не пошли мне впрок, и я чувствовала себя страшно виноватой, а выглядела, очевидно, совершенно зашуганной, вместо того чтобы считать себя подарком всему свету и смотреться так же.
— Немного. Но это абсолютно не важно. Даже, если вдуматься, неплохо. Вначале всегда бывает ужасная толчея и суета. Однажды в такой давке у княгини Романовской-Рочдельской украли — или, как у вас теперь говорят, сперли — диадему, усыпанную изумрудами и бриллиантами.
— Ужас какой! — охнула я, непритворно потрясенная бедственным положением, в которое попала несчастная княгиня.
— Ужас был потом, когда диадему прислали ей обратно в сафьяновом футляре и с приложенным к нему букетом редких орхидей, каждая из которых стоит не меньше пятисот долларов. В футляре кроме диадемы лежала открытка, а в открытке было написано: «Сударыня, позвольте выразить вам свое восхищение. Ваша красота столь ослепительна, что в ее лучах даже дешевая подделка выглядит драгоценностью». История попала в газеты и наделала много шума.
— Что-то я ничего не слышала об этом. Может, оттого, что последнее время почти не читаю газет…
— Даже если бы и читали… Это случилось в прошлом веке. В тридцать каком-то году, да к тому же в Париже.
Вампир засмеялся, показывая крепкие и белые, хотя и не слишком ровные зубы. Наконец-то я смогла как следует рассмотреть его клыки. И была разочарована — они не торчали, как у хищного животного, и ничем не выделялись на фоне всяких там резцов и моляров.
— А куда мы все-таки едем? — осведомилась я, удовлетворив свое любопытство.
— На Осенний бал вампиров.
Я так и подпрыгнула.
— Ч-что? В-вы хотите с-сказать, что т-там будут од-дни в-в-в…
— Да нет, конечно. Взять, к примеру, вас… Но обычно те из простых смертных, кто попадает на такие балы, понятия не имеют, с кем имеют дело. Иначе нам бы давно пришлось уйти в глухое подполье.
— А разве сейчас вы не в глухом подполье? Разве вы не боитесь света и не встаете из гробов лишь в темное время суток?
Вампир фыркнул:
— Типичный образец неверных представлений о нас! Удивительно, как быстро распространяются и как долго живут глупости! Нет, для вампиров действительно не слишком приятен солнечный свет, но вампиры все-таки люди, как ни странно сие утверждение звучит, и с этим неудобством с давних пор борются. И весьма успешно, должен заметить. Раньше каждый сам придумывал мазь, которую следовало втирать в кожу перед наступлением рассвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63