После того как отдохнет, я попробую снова.
– Не волнуйся, мы его убедим, – негромко рассмеялся Байрон.
Громко топая ногами, вернулся Риззет.
– А все-таки с трейлером было удобнее, – сказал он. – Здесь даже вздохнуть – и то негде.
– Через несколько часов мы будем на Родии, – отозвался Байрон. – Скоро прыжок.
– Знаю. – Риззет нахмурился. – Подумать только! Я останусь на Родии до конца своей жизни. Я не жалуюсь, я рад, что остался жив. Но какой глупый конец!
– Это еще не конец, – негромко сказал Байрон.
Риззет внимательно посмотрел на него.
– Вы думаете, можно начать все сначала? Что ж, для вас это еще возможно. Но не для меня. Я слишком стар, и ничего у меня не осталось. Я никогда не увижу Лингейн. Эта мысль удручает меня больше всего. Там я родился и прожил всю жизнь. В другом месте я не человек. Вы молоды, вы забудете о Нефелосе.
– Родная планета – это еще не весь мир, Теодор. За последние столетия люди так этого и не поняли, а зря. Все планеты – наша родина.
– Может быть. Если бы существовала планета повстанцев…
– Планета повстанцев существует, Теодор.
– Мне не до шуток, Байрон, – резко сказал Риззет.
– Я не шучу, Такая планета есть, и я знаю, где она находится. Я мог догадаться об этом неделю назад, да и любой из нас мог. Все факты налицо. Они были передо мной, но я их не видел. Лишь на четвертой планете, когда мы победили Джонти, меня осенило. Помните, он говорил, что мы никогда не попадем на пятую звезду без его помощи? Вы помните его слова?
– В точности? Нет.
– А я запомнил. Он сказал: «В среднем на одну звезду приходится семьдесят кубических световых лет. Если вы будете искать методом проб и ошибок, вероятность двести пятьдесят квадриллионов к одному, что вы пролетите дальше миллиарда миль от любой звезды». От любой ! Именно в этот момент я догадался. Я даже услышал, как что-то щелкнуло у меня в голове.
– У меня ничего не щелкает, – сказал Риззет. – Может быть, объясните подробнее?
– Я тоже ничего не понимаю, – призналась Артемизия.
– Разве вы не видите, что и для Джилберта вероятность была не больше? Вы помните его рассказ? Ударил метеорит, и курс корабля изменился. После серии прыжков он оказался внутри планетной системы. Такое совпадение настолько невероятно, что его можно не принимать во внимание.
– Значит, это все-таки рассказ безумца, и никакой планеты повстанцев нет…
– Но есть одно условие, при котором такое точное попадание корабля становится гораздо более вероятным. И в этом случае Джилберт не только мог, он должен был попасть прямо к звезде с планетной системой!
– То есть?
– Вы помните рассуждения Автарха? Двигатели корабля Джилберта не были повреждены, и поэтому сила толчка осталась прежней. Иными словами, длина прыжков не изменилась. Изменилось лишь его направление – таким образом, что корабль оказался в туманности. Но такая интерпретация фактов совершенно невероятна!
– Что же тогда, по-вашему, произошло на самом деле?
– А то, что не менялась ни сила, ни направление ! Никаких резонов считать, что направление изменилось, фактически нет. Это же просто предположение! Что, если корабль по-прежнему следовал своим курсом? Он летел к планетной системе – там он и оказался. И теория вероятности тут ни при чем.
– Но ведь он летел…
– …на Родию. И оказался там. Настолько просто, что даже не верится, да?
– Но тогда планета повстанцев где-то совсем рядом с домом? Этого не может быть! – воскликнула Артемизия.
– Почему не может быть? Она где-то в родийской системе… Есть два способа спрятать что-нибудь: убрать с глаз долой, засунуть куда-нибудь подальше, например, в глубины туманности, или же наоборот – выставить на всеобщее обозрение, прямо перед носом у тех, кто ищет, так, чтобы они даже не догадывались об этом.
Вспомните, что случилось с Джилбертом после приземления на планету повстанцев. Он вернулся па Родию живым и объяснил это тем, что повстанцы не хотели рисковать: поиски пропавшего корабля могли привести тиранитов слишком близко к их планете. Но зачем же его оставили в живых? Достаточно было вернуть корабль с телом Джилберта – они достигли бы той же цели, а у Джилберта не осталось бы шансов проговориться, что он, кстати, и сделал.
Может существовать лишь одно объяснение. Планета повстанцев – в системе Родии, а Джилберт – Хинриад Где еще с таким уважением отнесутся к жизни Хинриада? Только на Родии.
Артемизия судорожно стиснула руки.
– Но если то, что ты говоришь, правда, значит, отцу грозит ужасная опасность.
– Да, и уже в течение двадцати лет, – согласился Байрон. – Хотя, наверное, не та, о которой ты думаешь. Джилберт однажды пожаловался мне, как трудно притворяться шутом и ни на что не годным человеком. Притворяться постоянно: и перед друзьями, и когда остаешься один. Конечно, насчет себя он несколько преувеличил: например, с тобой, Арта, он оставался самим собой. Он открылся Автарху и даже мне, после самого непродолжительного знакомства.
Но, думается мне, имея перед собой действительно великую цель, можно и в самом деле прожить всю жизнь, скрывая свое истинное «я» под маской. Не раскрываясь даже перед любимой дочерью, склоняя ее к ненавистному браку, притворяясь слабоумным – только бы не повредить делу своей жизни.
– Но… Неужели ты думаешь?.. – потрясение выдохнула Артемизия.
– Арта, это единственное разумное объяснение. Он правит уже более двадцати лет. Все это время Родия постоянно усиливалась за счет территорий, передаваемых ей тиранитами. Тираниты считают, что с таким Правителем они в безопасности. В течение двадцати лет он готовит восстание, оставаясь в их глазах совершенно безвредным.
– Ваше предположение, Байрон, может оказаться такой же фатальной ошибкой, как, скажем, моя вера в Автарха.
– Это не предположение. Я сказал в последнем разговоре с Джонти, что это он, а не Правитель выдал моего отца, потому что мой отец не настолько глуп, чтобы поверить Правителю. Но дело в том, что именно так и поступил мой отец. Джилберт подслушал разговор моего отца с Правителем, из которого узнал о роли Джонти в заговоре. Он мог узнать об этом только таким путем.
Но палка имеет два конца. Мы думали, что мой отец работает на Джонти и пытается заручиться поддержкой Хинрика. Однако с таким же успехом можно предположить, что Ранчер работал на Правителя и старался предотвратить преждевременное восстание на Лингейне, которое могло свести на нет два десятилетия тщательной подготовки.
Почему, вы думаете, мне было так важно спасти корабль Аратапа, когда Джилберт замкнул двигатели? Не ради себя. Не думал я и том, что Аратап освободит меня. Я не думал даже о тебе, Арта. Надо было спасать Правителя. Он самый важный человек среди нас. Бедный Джилберт так и не понял этого…
Риззет покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Не волнуйся, мы его убедим, – негромко рассмеялся Байрон.
Громко топая ногами, вернулся Риззет.
– А все-таки с трейлером было удобнее, – сказал он. – Здесь даже вздохнуть – и то негде.
– Через несколько часов мы будем на Родии, – отозвался Байрон. – Скоро прыжок.
– Знаю. – Риззет нахмурился. – Подумать только! Я останусь на Родии до конца своей жизни. Я не жалуюсь, я рад, что остался жив. Но какой глупый конец!
– Это еще не конец, – негромко сказал Байрон.
Риззет внимательно посмотрел на него.
– Вы думаете, можно начать все сначала? Что ж, для вас это еще возможно. Но не для меня. Я слишком стар, и ничего у меня не осталось. Я никогда не увижу Лингейн. Эта мысль удручает меня больше всего. Там я родился и прожил всю жизнь. В другом месте я не человек. Вы молоды, вы забудете о Нефелосе.
– Родная планета – это еще не весь мир, Теодор. За последние столетия люди так этого и не поняли, а зря. Все планеты – наша родина.
– Может быть. Если бы существовала планета повстанцев…
– Планета повстанцев существует, Теодор.
– Мне не до шуток, Байрон, – резко сказал Риззет.
– Я не шучу, Такая планета есть, и я знаю, где она находится. Я мог догадаться об этом неделю назад, да и любой из нас мог. Все факты налицо. Они были передо мной, но я их не видел. Лишь на четвертой планете, когда мы победили Джонти, меня осенило. Помните, он говорил, что мы никогда не попадем на пятую звезду без его помощи? Вы помните его слова?
– В точности? Нет.
– А я запомнил. Он сказал: «В среднем на одну звезду приходится семьдесят кубических световых лет. Если вы будете искать методом проб и ошибок, вероятность двести пятьдесят квадриллионов к одному, что вы пролетите дальше миллиарда миль от любой звезды». От любой ! Именно в этот момент я догадался. Я даже услышал, как что-то щелкнуло у меня в голове.
– У меня ничего не щелкает, – сказал Риззет. – Может быть, объясните подробнее?
– Я тоже ничего не понимаю, – призналась Артемизия.
– Разве вы не видите, что и для Джилберта вероятность была не больше? Вы помните его рассказ? Ударил метеорит, и курс корабля изменился. После серии прыжков он оказался внутри планетной системы. Такое совпадение настолько невероятно, что его можно не принимать во внимание.
– Значит, это все-таки рассказ безумца, и никакой планеты повстанцев нет…
– Но есть одно условие, при котором такое точное попадание корабля становится гораздо более вероятным. И в этом случае Джилберт не только мог, он должен был попасть прямо к звезде с планетной системой!
– То есть?
– Вы помните рассуждения Автарха? Двигатели корабля Джилберта не были повреждены, и поэтому сила толчка осталась прежней. Иными словами, длина прыжков не изменилась. Изменилось лишь его направление – таким образом, что корабль оказался в туманности. Но такая интерпретация фактов совершенно невероятна!
– Что же тогда, по-вашему, произошло на самом деле?
– А то, что не менялась ни сила, ни направление ! Никаких резонов считать, что направление изменилось, фактически нет. Это же просто предположение! Что, если корабль по-прежнему следовал своим курсом? Он летел к планетной системе – там он и оказался. И теория вероятности тут ни при чем.
– Но ведь он летел…
– …на Родию. И оказался там. Настолько просто, что даже не верится, да?
– Но тогда планета повстанцев где-то совсем рядом с домом? Этого не может быть! – воскликнула Артемизия.
– Почему не может быть? Она где-то в родийской системе… Есть два способа спрятать что-нибудь: убрать с глаз долой, засунуть куда-нибудь подальше, например, в глубины туманности, или же наоборот – выставить на всеобщее обозрение, прямо перед носом у тех, кто ищет, так, чтобы они даже не догадывались об этом.
Вспомните, что случилось с Джилбертом после приземления на планету повстанцев. Он вернулся па Родию живым и объяснил это тем, что повстанцы не хотели рисковать: поиски пропавшего корабля могли привести тиранитов слишком близко к их планете. Но зачем же его оставили в живых? Достаточно было вернуть корабль с телом Джилберта – они достигли бы той же цели, а у Джилберта не осталось бы шансов проговориться, что он, кстати, и сделал.
Может существовать лишь одно объяснение. Планета повстанцев – в системе Родии, а Джилберт – Хинриад Где еще с таким уважением отнесутся к жизни Хинриада? Только на Родии.
Артемизия судорожно стиснула руки.
– Но если то, что ты говоришь, правда, значит, отцу грозит ужасная опасность.
– Да, и уже в течение двадцати лет, – согласился Байрон. – Хотя, наверное, не та, о которой ты думаешь. Джилберт однажды пожаловался мне, как трудно притворяться шутом и ни на что не годным человеком. Притворяться постоянно: и перед друзьями, и когда остаешься один. Конечно, насчет себя он несколько преувеличил: например, с тобой, Арта, он оставался самим собой. Он открылся Автарху и даже мне, после самого непродолжительного знакомства.
Но, думается мне, имея перед собой действительно великую цель, можно и в самом деле прожить всю жизнь, скрывая свое истинное «я» под маской. Не раскрываясь даже перед любимой дочерью, склоняя ее к ненавистному браку, притворяясь слабоумным – только бы не повредить делу своей жизни.
– Но… Неужели ты думаешь?.. – потрясение выдохнула Артемизия.
– Арта, это единственное разумное объяснение. Он правит уже более двадцати лет. Все это время Родия постоянно усиливалась за счет территорий, передаваемых ей тиранитами. Тираниты считают, что с таким Правителем они в безопасности. В течение двадцати лет он готовит восстание, оставаясь в их глазах совершенно безвредным.
– Ваше предположение, Байрон, может оказаться такой же фатальной ошибкой, как, скажем, моя вера в Автарха.
– Это не предположение. Я сказал в последнем разговоре с Джонти, что это он, а не Правитель выдал моего отца, потому что мой отец не настолько глуп, чтобы поверить Правителю. Но дело в том, что именно так и поступил мой отец. Джилберт подслушал разговор моего отца с Правителем, из которого узнал о роли Джонти в заговоре. Он мог узнать об этом только таким путем.
Но палка имеет два конца. Мы думали, что мой отец работает на Джонти и пытается заручиться поддержкой Хинрика. Однако с таким же успехом можно предположить, что Ранчер работал на Правителя и старался предотвратить преждевременное восстание на Лингейне, которое могло свести на нет два десятилетия тщательной подготовки.
Почему, вы думаете, мне было так важно спасти корабль Аратапа, когда Джилберт замкнул двигатели? Не ради себя. Не думал я и том, что Аратап освободит меня. Я не думал даже о тебе, Арта. Надо было спасать Правителя. Он самый важный человек среди нас. Бедный Джилберт так и не понял этого…
Риззет покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54