Должно быть, электричество тоже отключили.
И вдруг неожиданная мысль пронзила мой затуманенный мозг. «Почему же Барбара не позаботилась включить воду и электричество, но зато завела часы?»
Я посмотрел на камин. На нем не было часов. Оглядел стены. Часов тоже нет. На столах тоже. Я сосредоточил слух, чтобы определить, откуда доносится тиканье.
Тик-так. Тик-так.
Одним прыжком, как кошка, я выскочил вон, настежь открыв дверь. Я устремился по дорожке в сад со спринтерской скоростью, пока не достиг забора, после чего выбежал на шоссе.
Сильная взрывная волна бросила меня на землю и оглушила. Куски черепицы и кирпичей посыпались вокруг.
Поднявшись на ноги, я посмотрел назад. От бунгало «Монрепо» не осталось камня на камне. Все обратилось в руины.
Я молча сел за руль и тронул машину. Полы моего пальто были испачканы грязью, шляпу я потерял. Я не мог вспомнить, осталась ли она в доме или слетела во время бега. Неважно. Она была старая, и на ее подкладке отсутствовали мои инициалы.
Не оставалось ни малейшего сомнения, что кто-то хотел от меня избавиться. Кто-то, не осмеливающийся напасть на меня открыто. Меня заманили в заброшенное бунгало, где меня ждала не Барбара, а бомба с часовым механизмом. Интересно — этот кто-то имеет ко мне отношение давно или мы познакомились во время моего трехнедельного беспамятства?
Как бы то ни было, но все это представляло огромную опасность. А его соучастница, коварная Барбара — еще большую.
Я повесил свою новую шляпу и пальто на вешалку. До моих ушей из спальни донесся голос Соланж. Она разговаривала с кем-то низким дрожащим голосом. Когда я открыл дверь, то услышал, что она говорит:
— Я в опасности. В чудовищной опасности. Если ты не сделаешь то, чего они требуют, они сказали, что убьют меня. У них нет ни капли жалости и милосердия.
... А где-то за моей спиной горел дрожащий огонек свечи. За зарешеченным окном раздавался какой-то бесцветный шелестящий голос:
— У телефона ваша невеста. Будет лучше, если вы выслушаете, что она хочет сказать вам...
Когда я вспомнил этот голос, по моему телу пробежала судорога. Это был голос, который вверг меня в панику...
Неожиданно видение рассеялось. Я находился в комнате напротив Соланж, которая с испугом смотрела на меня. Она была одна.
— Я не слышала, как ты вошел. Где ты был, Сим? У тебя такой вид...
Я присел на угол дивана.
— Ты сейчас что-то говорила. Не можешь ли ты повторить это, Соланж? Слово в слово.
— Что повторить?
— Слова, которые ты говорила, когда я вошел. О чудовищной опасности, которой ты хочешь избежать. О чем они просят меня, чтобы я сделал?
— Чтобы ты... ты сделал? Я разучивала текст. Этим вечером у меня репетиция, и я припоминала текст. Я хочу четко знать свою роль.
— Ты когда-нибудь говорила эти слова в моем присутствии?
— Никогда.
— Да, дорогая, моя, но...
— Ты никогда не мог их слышать. Я начала их учить только тогда, когда ты пропал. Сим, у тебя лицо, как у мертвеца. Ты не должен был сегодня выходить.
— Послушай... Когда я сейчас вошел сюда, я вспомнил что-то из того, что случилось со мной за эти три недели. Когда меня избивали, по телефону ты говорила мне эти фразы, именно эти, же самые слова и с той же интонацией, какая у тебя была только что!
Соланж внимательно посмотрела на меня. Она казалась очень юной, потерянной, похожей на испуганного ребенка. Ее глаза были наполнены страхом.
— Ты должен прилечь, Сим. Я позвоню Мишелю.
— К черту Мишеля! Не увиливай! Это очень серьезно! Это вопрос жизни и смерти для меня. Кто заставил тебя произносить по телефону эти слова?!
— Никто, клянусь тебе. Ты бредишь.
— Нет, я не сошел с ума. И утверждаю, что ко мне сейчас неожиданно возвратилась память. Откуда ты можешь знать эти фразы, если раньше ты их не слышала? А вот мне они знакомы.
— Это невозможно. У тебя галлюцинации.
— Я не Жанна д'Арк, у меня нет слуховых галлюцинаций! Уверяю тебя.
— Я пойду позвоню Мишелю?
— Нет! Не нужно. Он не сможет помочь мне. Только я сам смогу помочь себе.
Пока я до мельчайших подробностей не выясню все происшедшее со мной в эти три недели, я никому не могу доверять. Даже Соланж. Особенно той новой и странной Соланж, которая так неожиданно вошла в мое кошмарное прозрение.
— Повтори мне эти фразы.
— Ты думаешь, что они смогут тебе в чем-то помочь...
И, пожав плечами, она произнесла фразы своей роли, начав сначала. Я перебил ее:
— Нет, пока мне ничего не ясно. Может быть, я смогу понять, если прочту все произведение.
— Его не было здесь, когда ты уходил.
— Но я мог прочесть его где-нибудь в другом месте.
— Это новая пьеса, еще нигде не изданная, написал ее один из членов труппы. Мы хотим ее поставить. Она называется «В темном коридоре». Там гангстеры заставляют одного человека работать на них, похитив его невесту.
— Как будто все это происходит со мной. В темном коридоре... Необходимо найти дорогу к выходу.
— Возможно, у тебя свои ассоциации. Пойду приготовлю кофе. И принесу тебе коньяк.
Очень бледная, она с трудом вышла из спальни. Я посмотрел на себя в зеркало и меня охватил ужас. Мое лицо было восковым, под тусклыми глазами темные круги.
Без сомнения, я был болен и психически, и физически. Если ко мне не вернется память, я сойду с ума.
Кто-то хочет избавиться от меня. Кто-то, кто боится, что я смогу его вспомнить. Это так, но вспомнить его необходимо.
Иногда раньше, при чтении особенно впечатляющей прозы и поэзии, я фиксировал свое внимание на местах, которые меня волновали. «...Наше вчерашнее не сможет озарить для нас, несчастных безумцев, путь к смертному праху...»
Откуда начать мне поиски моего вчера? Со смертного праха во дворе дома в Денфере?
Я почувствовал, что должен успокоить Соланж. Я нашел ее в гостиной, подошел сзади, взял за локти и поцеловал в затылок.
— Извини за эту последнюю сцену, детка. Я подумал, что ко мне возвратилась память, и очень разнервничался.
Она высвободилась, повернулась и поцеловала меня в кончик носа.
— Не волнуйся, Сим. Все наладится, правда.
Тут ее взгляд остановился на моей новой шляпе. Это была непромокаемая тирольская шляпа табачного цвета. Очень удобная.
— Мне нравится твоя новая шляпа. Но что ты делал? Где ты умудрился так испачкать пальто?
Я полностью забыл о грязи на пальто и не хотел волновать невесту этой историей с покушением.
— Шел завтракать, очень спешил и, переходя улицу, споткнулся и упал животом в лужу.
Она ощупала полу моей одежды.
— Упал, когда шел поесть?
— Я уже сказал.
— Но ты же завтракаешь до часу дня, а твое пальто еще не высохло.
— Потому что на улице мокро.
— Ты отдаешь себе отчет, что говоришь? Почему ты не хочешь мне все рассказать?
— Мне нечего тебе рассказывать. Поскользнулся и упал.
— Очень хорошо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
И вдруг неожиданная мысль пронзила мой затуманенный мозг. «Почему же Барбара не позаботилась включить воду и электричество, но зато завела часы?»
Я посмотрел на камин. На нем не было часов. Оглядел стены. Часов тоже нет. На столах тоже. Я сосредоточил слух, чтобы определить, откуда доносится тиканье.
Тик-так. Тик-так.
Одним прыжком, как кошка, я выскочил вон, настежь открыв дверь. Я устремился по дорожке в сад со спринтерской скоростью, пока не достиг забора, после чего выбежал на шоссе.
Сильная взрывная волна бросила меня на землю и оглушила. Куски черепицы и кирпичей посыпались вокруг.
Поднявшись на ноги, я посмотрел назад. От бунгало «Монрепо» не осталось камня на камне. Все обратилось в руины.
Я молча сел за руль и тронул машину. Полы моего пальто были испачканы грязью, шляпу я потерял. Я не мог вспомнить, осталась ли она в доме или слетела во время бега. Неважно. Она была старая, и на ее подкладке отсутствовали мои инициалы.
Не оставалось ни малейшего сомнения, что кто-то хотел от меня избавиться. Кто-то, не осмеливающийся напасть на меня открыто. Меня заманили в заброшенное бунгало, где меня ждала не Барбара, а бомба с часовым механизмом. Интересно — этот кто-то имеет ко мне отношение давно или мы познакомились во время моего трехнедельного беспамятства?
Как бы то ни было, но все это представляло огромную опасность. А его соучастница, коварная Барбара — еще большую.
Я повесил свою новую шляпу и пальто на вешалку. До моих ушей из спальни донесся голос Соланж. Она разговаривала с кем-то низким дрожащим голосом. Когда я открыл дверь, то услышал, что она говорит:
— Я в опасности. В чудовищной опасности. Если ты не сделаешь то, чего они требуют, они сказали, что убьют меня. У них нет ни капли жалости и милосердия.
... А где-то за моей спиной горел дрожащий огонек свечи. За зарешеченным окном раздавался какой-то бесцветный шелестящий голос:
— У телефона ваша невеста. Будет лучше, если вы выслушаете, что она хочет сказать вам...
Когда я вспомнил этот голос, по моему телу пробежала судорога. Это был голос, который вверг меня в панику...
Неожиданно видение рассеялось. Я находился в комнате напротив Соланж, которая с испугом смотрела на меня. Она была одна.
— Я не слышала, как ты вошел. Где ты был, Сим? У тебя такой вид...
Я присел на угол дивана.
— Ты сейчас что-то говорила. Не можешь ли ты повторить это, Соланж? Слово в слово.
— Что повторить?
— Слова, которые ты говорила, когда я вошел. О чудовищной опасности, которой ты хочешь избежать. О чем они просят меня, чтобы я сделал?
— Чтобы ты... ты сделал? Я разучивала текст. Этим вечером у меня репетиция, и я припоминала текст. Я хочу четко знать свою роль.
— Ты когда-нибудь говорила эти слова в моем присутствии?
— Никогда.
— Да, дорогая, моя, но...
— Ты никогда не мог их слышать. Я начала их учить только тогда, когда ты пропал. Сим, у тебя лицо, как у мертвеца. Ты не должен был сегодня выходить.
— Послушай... Когда я сейчас вошел сюда, я вспомнил что-то из того, что случилось со мной за эти три недели. Когда меня избивали, по телефону ты говорила мне эти фразы, именно эти, же самые слова и с той же интонацией, какая у тебя была только что!
Соланж внимательно посмотрела на меня. Она казалась очень юной, потерянной, похожей на испуганного ребенка. Ее глаза были наполнены страхом.
— Ты должен прилечь, Сим. Я позвоню Мишелю.
— К черту Мишеля! Не увиливай! Это очень серьезно! Это вопрос жизни и смерти для меня. Кто заставил тебя произносить по телефону эти слова?!
— Никто, клянусь тебе. Ты бредишь.
— Нет, я не сошел с ума. И утверждаю, что ко мне сейчас неожиданно возвратилась память. Откуда ты можешь знать эти фразы, если раньше ты их не слышала? А вот мне они знакомы.
— Это невозможно. У тебя галлюцинации.
— Я не Жанна д'Арк, у меня нет слуховых галлюцинаций! Уверяю тебя.
— Я пойду позвоню Мишелю?
— Нет! Не нужно. Он не сможет помочь мне. Только я сам смогу помочь себе.
Пока я до мельчайших подробностей не выясню все происшедшее со мной в эти три недели, я никому не могу доверять. Даже Соланж. Особенно той новой и странной Соланж, которая так неожиданно вошла в мое кошмарное прозрение.
— Повтори мне эти фразы.
— Ты думаешь, что они смогут тебе в чем-то помочь...
И, пожав плечами, она произнесла фразы своей роли, начав сначала. Я перебил ее:
— Нет, пока мне ничего не ясно. Может быть, я смогу понять, если прочту все произведение.
— Его не было здесь, когда ты уходил.
— Но я мог прочесть его где-нибудь в другом месте.
— Это новая пьеса, еще нигде не изданная, написал ее один из членов труппы. Мы хотим ее поставить. Она называется «В темном коридоре». Там гангстеры заставляют одного человека работать на них, похитив его невесту.
— Как будто все это происходит со мной. В темном коридоре... Необходимо найти дорогу к выходу.
— Возможно, у тебя свои ассоциации. Пойду приготовлю кофе. И принесу тебе коньяк.
Очень бледная, она с трудом вышла из спальни. Я посмотрел на себя в зеркало и меня охватил ужас. Мое лицо было восковым, под тусклыми глазами темные круги.
Без сомнения, я был болен и психически, и физически. Если ко мне не вернется память, я сойду с ума.
Кто-то хочет избавиться от меня. Кто-то, кто боится, что я смогу его вспомнить. Это так, но вспомнить его необходимо.
Иногда раньше, при чтении особенно впечатляющей прозы и поэзии, я фиксировал свое внимание на местах, которые меня волновали. «...Наше вчерашнее не сможет озарить для нас, несчастных безумцев, путь к смертному праху...»
Откуда начать мне поиски моего вчера? Со смертного праха во дворе дома в Денфере?
Я почувствовал, что должен успокоить Соланж. Я нашел ее в гостиной, подошел сзади, взял за локти и поцеловал в затылок.
— Извини за эту последнюю сцену, детка. Я подумал, что ко мне возвратилась память, и очень разнервничался.
Она высвободилась, повернулась и поцеловала меня в кончик носа.
— Не волнуйся, Сим. Все наладится, правда.
Тут ее взгляд остановился на моей новой шляпе. Это была непромокаемая тирольская шляпа табачного цвета. Очень удобная.
— Мне нравится твоя новая шляпа. Но что ты делал? Где ты умудрился так испачкать пальто?
Я полностью забыл о грязи на пальто и не хотел волновать невесту этой историей с покушением.
— Шел завтракать, очень спешил и, переходя улицу, споткнулся и упал животом в лужу.
Она ощупала полу моей одежды.
— Упал, когда шел поесть?
— Я уже сказал.
— Но ты же завтракаешь до часу дня, а твое пальто еще не высохло.
— Потому что на улице мокро.
— Ты отдаешь себе отчет, что говоришь? Почему ты не хочешь мне все рассказать?
— Мне нечего тебе рассказывать. Поскользнулся и упал.
— Очень хорошо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22