Кольцов привстал и осторожно глянул в зарешеченное окно. Неплотно задернутые шторы позволяли оценить сцену. Сцена симпатичная. Голова может закружиться от восторга. От счастья, что не ты сейчас сидишь на стуле в наручниках.
А Федор Васильевич – сатрап, однако, хоть и заботливым прикидывается. К тому ж фантазер. Дыроколом бить – не каждый додумается. Видимо, дубинкой – это пошло, без изюминки. Да и лупит с пониманием, не абы как, а в нужные места человеческого организма. Организм уже основательно разрушен: не пойми кому и принадлежит. И только оценив общую ситуацию, можно догадаться, что на стуле сидит господин Сумрак… И вряд ли он самостоятельно помолится. И даже встанет.
Услышав голоса за спиной, Кольцов быстро опустился на землю. Пара «тайфуновцев» в масках зашли в штаб.
Да, хреновато дело… Сумрак живым из кабинета не выйдет – к бабке не ходи. Потом спишут на неповиновение или несчастный случай на производстве. Сколько таких вариантов. У положенца наверняка нет ни родных, ни близких, жаловаться и искать правды некому. А не станет Сумрака – смело заказывай гроб на «промке». Не для него – для себя. Сбежать нереально, куму жаловаться тоже. Можно, конечно, принять предложение постукивать, но… Как-то не хотелось. Не вызывает Гладких ни уважения, ни доверия.
Евгений Дмитриевич Кольцов и сам не ангел, тоже народ на компромате вербовал, но никогда сей компромат не создавал – использовал только готовые грехи человечка. Нагрешил? Отрабатывай!.. А здесь без всяких грехов нагибают. Не желаешь работать – будем прессовать. Прессом или дыроколом.
И ведь, блин, прессуют. Остается надеяться, что дырокол сломается, положенец выживет и вновь приступит к исполнению служебных обязанностей.
Как там дела, кстати? Кольцов, осмотревшись, приподнялся и вновь прилип к окну. О, да у нас пополнение! «Тайфуновец» в маске. Палач, наверное. Видно, Гладких слабоват духом человека замочить, даже зная, что ему за это ничего не будет. Или брезгует, мараться не хочет. На это есть люди в черном. Сделают профессионально и быстро. Щелк кулаком по горлу – и инфаркт миокарда. Или туберкулез. В свидетельстве о смерти. Потом скорые проводы в последний путь на тюремное кладбище.
Палач не спешил приступать к выполнению своих почетных обязанностей. Вставил в ножны дубинку, стянул масочку и вытер вспотевшее лицо. Потом он глянул в окно, словно опасаясь случайных свидетелей. Но Кольцов не пригнулся. И не потому, что стекло отражало свет и палач вряд ли засек бы наблюдателя. Не пригнулся, потому что узнал его…
И несказанно изумился, если не сказать, обалдел.
В следующую секунду он, не прячась, мчался к дверям штаба. Предбанник, коридор. Два джедая с дубинами. Не лазерными. Проскочим!
Не проскочил. Джедаи оказались не липовыми, дипломов об окончании школы джедаев не покупали. Подсекли и опрокинули по-настоящему. И ребра принялись крушить тоже по-настоящему. Кто знает, что у зэка на уме? Может, хозяина заточкой угостить хочет или в заложники захватить? Сколько таких случаев было. Поэтому надо действовать быстро, но жестко.
Опер уже тоже понял, что поступил опрометчиво, побежав к кабинету. Надо было просто подойти с поднятыми руками и, улыбаясь, позвать их коллегу.
– Се… Серега! – успел проорать Кольцов, прежде чем потная рука зажала ему нос и рот.
Когда хрустнуло запястье и тело приняло положение, которому позавидовал бы чемпион мира по камасутре, дверь кумовского кабинета распахнулась, и в коридор вышел палач, видимо, услыхавший шум возни.
– Отставить! В чем дело?!
– Попытка захвата штаба!
«Ого! – подумал Кольцов. – Хорошо, не государственный переворот».
– В кабинет прорывался. Остановили.
Джедай убрал свою лапу с лица опера.
Палач секунду-другую таращился на заключенного, который, вместо того чтобы кричать непристойности, требуя соблюдения прав, горько улыбнулся и прошептал:
– Привет, Серега…
– Женька?!.. Ёп… Отставить!
Последняя фраза относилась к джедаям, опасливо переглянувшимся между собой.
Они тут же отпустили заключенного и отошли в стороны. Командир подскочил к лежащему, приподнял ему голову.
– Женька… Ты как? Как тут?
– Потом. – Кольцов, морщась от боли, указал на дверь кумовского кабинета. – Там кум мужика дуплит… Не убивайте. Я ему обязан. Сильно обязан…
– Понял… Сейчас. – Сергей выпрямился и приказал сержантам: – Помогите ему!
Сам метнулся в кабинет. И вовремя. Раскрасневшийся, как клюква, кум уже не отдавал отчета своим действиям. Впал в детство, поняв, что ничего от положенца не добьется. И не за общак даже обидно, но за авторитет, который страдает напрасно. Чтобы я, опытный и могучий, не расколол какого-то урку, засиженного и неграмотного?!
Нанести очередной, возможно, последний, удар Гладких не успел. Появившийся в кабинете командир «Тайфуна» заблокировал кулак, а второй рукой слегка оттолкнул кума от жертвы. Тот по инерции попытался прорваться и продолжить, потом чуть осадил.
– Не понял, Сергей… В чем проблемы?
– Ты чего, сдурел?.. Он же уже труп!
Гладких, тяжело дыша, вытер ладонью вспотевший лоб:
– Туда ему и дорога… Не хер народ баламутить…
Сергей своими ключами расстегнул наручники, пощупал пульс у пребывавшего в бессознательном состоянии зэка, потом осторожно снял его со стула и уложил на пол. Ощупал голову, потом грудь и живот.
– Крепкий мужик, однако… «Скорую»!
– Не понял…
– «Скорую» вызывай! Из Потеряхино…
– Но это запрещено… У нас есть своя санчасть. Утром прибудет врач и…
– Сдохнет он, когда твой врач прибудет… – гаркнул Гагарин. – Вызывай! Или я сам вызову.
Растерявшийся Гладких не знал, что делать. Во-первых, это действительно нарушение: тяжелобольных можно отвозить только в специальную тюремную больницу, находившуюся в Тихомирске. А во-вторых… В его планы вовсе не входило оставлять Сумарокова в живых. Пленных не брать! Впрочем, можно новый срок ему припаять за нанесение телесных повреждений сотруднику лагеря. С учетом личности и прошлых судимостей прибавят еще лет пять. Сгниет в зоне, сохатый…
– А что говорить?
– Что хочешь. Упал с лесов или попал под автозак! Какая разница?!
– А если сбежит?
– Куда он сбежит? Он и уползти-то не сможет! Не дрейфь, конвоем обеспечим!
Гладких нехотя снял трубку городского телефона.
– Олег! – проорал командир в сторону двери.
Один из джедаев тут же возник на пороге.
– Побудь здесь, – приказал Сергей, словно боясь оставить Гладких наедине с Сумраком. Сам вернулся в коридор.
Кольцов сидел на полу, прислонившись к стене. Морщась от боли и зажимая руками ребра.
– Как ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76