— Не удивляйся, у него мания преследования. Редкий случай, совершенно нетипичный. Обычно параноики боятся, что кто-то преследует их, а Леша страдает маниакальным желанием преследовать меня.
Леша смутился. Тамара робко хихикнула.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, — пробормотал Леша.
— Там, в коридоре, остался еще один мой друг, Генрих, — продолжала я. У него нет мании преследования, он просто присматривает за Лешей.
Тут даже Лешина невозмутимость дала трещину.
— Прекрати, Варька! — буркнул он сердито. — Как вы себя чувствуете? Это уже Тамаре.
— Лучше, — ответила она, пряча улыбку. — Послезавтра, наверное, уже выпишут.
— Тогда не знаю, как ты все это осилишь, — сказала я, покосившись на пакеты в Лешиной руке. — Леша, не стой как истукан, вручи выздоравливающей фрукты.
Что он и сделал с мрачной торжественностью. Тамара глянула на его физиономию и не выдержала, рассмеялась.
— Ой, извините! Ох, ну зачем это! Не нужно было! Спасибо, но мне ни за что столько не съесть.
— Остатки раздашь нуждающимся, — сказала я непререкаемым тоном. Знаешь, я хотела бы поговорить с тобой о Веронике. Она ведь так и не нашлась… Улыбка на ее лице мгновенно поблекла. В темных глазах мелькнуло мучительное воспоминание.
— Ужасно! А ты не пробовала связаться с Романом? Может быть, он что-нибудь знает?
«Значит, о смерти Романа ей ничего неизвестно. Или это притворство?»
— Я ездила к нему вчера. Вероники у него нет.
Тамара откинула одеяло и спустила ноги с кровати.
— Давайте-ка выйдем в коридор. Поговорим там.
— А тебе можно вставать?
— Да, конечно. Даже нужно, иначе совсем в инвалида превращусь.
Мы с Тамарой под ручку вышли из палаты. Леша дышал нам в затылок. У стены напротив двери стоял Генрих. Я представила их с Тамарой друг другу, после чего мы прошли в холл и расположились там в креслах.
— Понимаешь, — заговорила я. — В последние три недели мы с Вероникой почти не виделись. Я совсем замоталась с делами и даже не всегда находила время перезвонить, когда она оставляла сообщение. А ты встречалась с ней чуть ли не каждый день на репетициях. Вот я и подумала: может, она рассказала тебе или при тебе что-нибудь такое, что поможет ее найти.
Тамара медленно покачала головой.
— Нет, я ничего такого не припоминаю.
— Да я и не надеялась, что ты сразу вспомнишь. Просто расскажи подробно, как проходили последние репетиции. Глядишь, что-нибудь и всплывет. Вы репетировали в театре?
— Нет, у Вероники. В театре шел ремонт. Сурен очень нервничал, боялся, что рабочие не успеют закончить к премьере.
— А почему он так торопился с премьерой?
— Начинается сезон отпусков и гастролей, а до осени он бы не вытерпел. Он так давно мечтал о своем театре… Да и все мы сгорали от нетерпения. У нас были такие надежды! Вероника и Люся… — Она закрыла глаза рукой. — Обе светились от счастья… — Тамара, если вам тяжело об этом говорить… — начал было Генрих.
— Нет-нет! Тяжело молчать. — Она отняла ладонь от лица, и мы увидели, что веки у нее мокрые. — Когда молчишь, внутри все рвется от боли. Я потому сюда и попала, что сначала не могла говорить. Мне и доктор советует: не молчите, говорите все время, кричите, если нужно, но не держите это в себе. Хорошо, что вы пришли. Соседок по палате я уже замучила. Только не обращайте внимания на слезы. Плакать мне тоже полезно. Так о чем я? Да, Вероника. Знаете, я немного ревновала к ней Люсю. Они в последнее время практически не разлучались. На работе вместе, на репетициях вместе, выходные, и то вместе проводили. Секретничали, шептались о чем-то… Хотя, ясно о чем — о своих парнях. Я замужем, со мной шептаться неинтересно, поэтому иногда я чувствовала себя в их компании лишней. А ведь до знакомства с Вероникой Люся делилась со мной всем… Помню, как она переживала из-за Жени… — Люся давно с ним познакомилась?
— Примерно год назад. Он вел переговоры с иностранцами о поставках оборудования для своей фирмы, и ему потребовался переводчик с хорошим знанием шведского. А у Люси в институте шведский был основным языком. Она даже ездила на практику в Стокгольм. Вот кто-то и порекомендовал ее Евгению. У них завязался роман, но какой-то такой… неопределенный. Люся не могла понять, есть ли у них будущее. Иногда ей казалось, что Евгений вот-вот сделает ей предложение, а иногда… Ох! Вам же это совсем неинтересно.
— Ради бога, Тамара, рассказывай, как тебе проще.
— В общем, не так давно дело у них наконец-то сдвинулось с мертвой точки. А вскоре Вероника познакомилась с Ромой. Естественно, они с Люсей делились сердечными тайнами, и это сблизило их еще больше. А тут Сурен взял Веронику в студию, и получилось, что Люся и Вероника повсюду вместе.
— А до этого кто занимался в студии?
— Самой первой была Люся. Прошлой осенью Сурен признался ей, что закончил какие-то там режиссерские курсы и мечтает создать свою труппу. А мы с Люсей когда-то играли в институтском театре, о чем она рассказала Сурену. Тот обрадовался и предложил ей собрать желающих и организовать театр-студию. Поначалу дело у них не пошло. Желающие приходили и уходили. Кому быстро надоедало, у кого не получалось, у кого менялись обстоятельства. Люся звала меня, но до Нового года я была очень занята и не могла выкроить время. После Нового года все начало налаживаться. Собрался костяк, шесть человек — Сурен, Люся, я и еще две девушки и один парень. А в конце марта Люся уговорила Сурена принять Веронику.
— Знаешь, Тамара, в субботу я видела ее на сцене первый раз, и мне показалось, что она неважная актриса.
— Честно говоря, так оно и есть, но она была так увлечена! Сурен сам когда-то не смог поступить в театральный институт, поэтому к неумелым новичкам относится снисходительно. Он давал Веронике эпизодические роли, и ее промахи не слишком портили общее впечатление. Но потом все изменилось. Сурен узнал, что в одном доме на Бауманской дешево продают большое полуподвальное помещение. Он сразу загорелся идеей купить его под театр, но денег у него не хватало даже на четвертушку подвала. И Вероника дала ему недостающую сумму — двенадцать тысяч долларов.
— Сколько? — переспросила я, переглянувшись с Лешей и Генрихом.
Тамара повторила цифру.
«Ах ты, маленькая лгунья! — мысленно обратилась я к Веронике. — Значит, сектанты, выманившие десять штук, были плодом твоего воображения! Прошка-то, оказывается, не так уж далек от истины. Во всяком случае, притворяться ты действительно умеешь».
— Сурен купил помещение и взял в банке кредит на ремонт. Он, конечно, понимал, что его затея с театром может провалиться и с возвращением денег возникнут проблемы, но в крайнем случае банк бы просто отобрал у него подвал. Зато мы получили шанс превратиться из доморощенной студии в настоящий театр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Леша смутился. Тамара робко хихикнула.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, — пробормотал Леша.
— Там, в коридоре, остался еще один мой друг, Генрих, — продолжала я. У него нет мании преследования, он просто присматривает за Лешей.
Тут даже Лешина невозмутимость дала трещину.
— Прекрати, Варька! — буркнул он сердито. — Как вы себя чувствуете? Это уже Тамаре.
— Лучше, — ответила она, пряча улыбку. — Послезавтра, наверное, уже выпишут.
— Тогда не знаю, как ты все это осилишь, — сказала я, покосившись на пакеты в Лешиной руке. — Леша, не стой как истукан, вручи выздоравливающей фрукты.
Что он и сделал с мрачной торжественностью. Тамара глянула на его физиономию и не выдержала, рассмеялась.
— Ой, извините! Ох, ну зачем это! Не нужно было! Спасибо, но мне ни за что столько не съесть.
— Остатки раздашь нуждающимся, — сказала я непререкаемым тоном. Знаешь, я хотела бы поговорить с тобой о Веронике. Она ведь так и не нашлась… Улыбка на ее лице мгновенно поблекла. В темных глазах мелькнуло мучительное воспоминание.
— Ужасно! А ты не пробовала связаться с Романом? Может быть, он что-нибудь знает?
«Значит, о смерти Романа ей ничего неизвестно. Или это притворство?»
— Я ездила к нему вчера. Вероники у него нет.
Тамара откинула одеяло и спустила ноги с кровати.
— Давайте-ка выйдем в коридор. Поговорим там.
— А тебе можно вставать?
— Да, конечно. Даже нужно, иначе совсем в инвалида превращусь.
Мы с Тамарой под ручку вышли из палаты. Леша дышал нам в затылок. У стены напротив двери стоял Генрих. Я представила их с Тамарой друг другу, после чего мы прошли в холл и расположились там в креслах.
— Понимаешь, — заговорила я. — В последние три недели мы с Вероникой почти не виделись. Я совсем замоталась с делами и даже не всегда находила время перезвонить, когда она оставляла сообщение. А ты встречалась с ней чуть ли не каждый день на репетициях. Вот я и подумала: может, она рассказала тебе или при тебе что-нибудь такое, что поможет ее найти.
Тамара медленно покачала головой.
— Нет, я ничего такого не припоминаю.
— Да я и не надеялась, что ты сразу вспомнишь. Просто расскажи подробно, как проходили последние репетиции. Глядишь, что-нибудь и всплывет. Вы репетировали в театре?
— Нет, у Вероники. В театре шел ремонт. Сурен очень нервничал, боялся, что рабочие не успеют закончить к премьере.
— А почему он так торопился с премьерой?
— Начинается сезон отпусков и гастролей, а до осени он бы не вытерпел. Он так давно мечтал о своем театре… Да и все мы сгорали от нетерпения. У нас были такие надежды! Вероника и Люся… — Она закрыла глаза рукой. — Обе светились от счастья… — Тамара, если вам тяжело об этом говорить… — начал было Генрих.
— Нет-нет! Тяжело молчать. — Она отняла ладонь от лица, и мы увидели, что веки у нее мокрые. — Когда молчишь, внутри все рвется от боли. Я потому сюда и попала, что сначала не могла говорить. Мне и доктор советует: не молчите, говорите все время, кричите, если нужно, но не держите это в себе. Хорошо, что вы пришли. Соседок по палате я уже замучила. Только не обращайте внимания на слезы. Плакать мне тоже полезно. Так о чем я? Да, Вероника. Знаете, я немного ревновала к ней Люсю. Они в последнее время практически не разлучались. На работе вместе, на репетициях вместе, выходные, и то вместе проводили. Секретничали, шептались о чем-то… Хотя, ясно о чем — о своих парнях. Я замужем, со мной шептаться неинтересно, поэтому иногда я чувствовала себя в их компании лишней. А ведь до знакомства с Вероникой Люся делилась со мной всем… Помню, как она переживала из-за Жени… — Люся давно с ним познакомилась?
— Примерно год назад. Он вел переговоры с иностранцами о поставках оборудования для своей фирмы, и ему потребовался переводчик с хорошим знанием шведского. А у Люси в институте шведский был основным языком. Она даже ездила на практику в Стокгольм. Вот кто-то и порекомендовал ее Евгению. У них завязался роман, но какой-то такой… неопределенный. Люся не могла понять, есть ли у них будущее. Иногда ей казалось, что Евгений вот-вот сделает ей предложение, а иногда… Ох! Вам же это совсем неинтересно.
— Ради бога, Тамара, рассказывай, как тебе проще.
— В общем, не так давно дело у них наконец-то сдвинулось с мертвой точки. А вскоре Вероника познакомилась с Ромой. Естественно, они с Люсей делились сердечными тайнами, и это сблизило их еще больше. А тут Сурен взял Веронику в студию, и получилось, что Люся и Вероника повсюду вместе.
— А до этого кто занимался в студии?
— Самой первой была Люся. Прошлой осенью Сурен признался ей, что закончил какие-то там режиссерские курсы и мечтает создать свою труппу. А мы с Люсей когда-то играли в институтском театре, о чем она рассказала Сурену. Тот обрадовался и предложил ей собрать желающих и организовать театр-студию. Поначалу дело у них не пошло. Желающие приходили и уходили. Кому быстро надоедало, у кого не получалось, у кого менялись обстоятельства. Люся звала меня, но до Нового года я была очень занята и не могла выкроить время. После Нового года все начало налаживаться. Собрался костяк, шесть человек — Сурен, Люся, я и еще две девушки и один парень. А в конце марта Люся уговорила Сурена принять Веронику.
— Знаешь, Тамара, в субботу я видела ее на сцене первый раз, и мне показалось, что она неважная актриса.
— Честно говоря, так оно и есть, но она была так увлечена! Сурен сам когда-то не смог поступить в театральный институт, поэтому к неумелым новичкам относится снисходительно. Он давал Веронике эпизодические роли, и ее промахи не слишком портили общее впечатление. Но потом все изменилось. Сурен узнал, что в одном доме на Бауманской дешево продают большое полуподвальное помещение. Он сразу загорелся идеей купить его под театр, но денег у него не хватало даже на четвертушку подвала. И Вероника дала ему недостающую сумму — двенадцать тысяч долларов.
— Сколько? — переспросила я, переглянувшись с Лешей и Генрихом.
Тамара повторила цифру.
«Ах ты, маленькая лгунья! — мысленно обратилась я к Веронике. — Значит, сектанты, выманившие десять штук, были плодом твоего воображения! Прошка-то, оказывается, не так уж далек от истины. Во всяком случае, притворяться ты действительно умеешь».
— Сурен купил помещение и взял в банке кредит на ремонт. Он, конечно, понимал, что его затея с театром может провалиться и с возвращением денег возникнут проблемы, но в крайнем случае банк бы просто отобрал у него подвал. Зато мы получили шанс превратиться из доморощенной студии в настоящий театр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71