— Вероника вскочила и уставилась на меня потемневшими от волнения глазами. — Он очень приличный и воспитанный молодой человек… — Вестимо, приличный, — с готовностью согласилась я. — Среди альфонсов редко попадаются хамы и грубияны. Женщины, за счет которых они живут, как правило, не одобряют плохие манеры.
— Но с чего, скажи мне, ты взяла, что Рома живет за счет женщин? заверещала кузина. — Кто тебе об этом сказал? Может быть, он тебе исповедался?
— В этом не было нужды. Говорю же, у него на лбу написано, кто он такой и чего ему надо.
— А ты не допускаешь, что можешь изредка ошибаться? — съехидничала моя подопечная. — Откуда ему было знать, когда мы познакомились, что у меня водятся деньги?
— Хм, тоже мне загадка! Ему популярно объяснили на курсах, что вести у него английский будет «носитель языка», американка. Большинство наших дорогих соотечественников искренне убеждены, что все американцы день и ночь бьются над проблемой: куда девать баксы. Ну хорошо, я не исключаю, что Роме нужны от тебя не деньги, а гражданство. Но в одном меня не переубедить: никакой сердечной привязанностью к тебе тут и не пахнет.
И вот тут-то Вероника нанесла мне запрещенный удар — опустилась на стул, закрыла лицо руками и горько заплакала. Минуты две я таращилась на нее, изнемогая от отвращения к собственной персоне. «Ай да Варвара! Ай да любительница резать правду-матку в глаза! Что же ты не торжествуешь победу над телом поверженной противницы? Ты еще про Сурена ей что-нибудь скажи, про подруженьку Люсю, чтобы уж добить окончательно!»
Прервав сеанс самобичевания, я достала с полки над головой чистую чашку и пузырек с валерьянкой, налила в чашку кипяченой воды и накапала туда же лекарства.
— Вероника, выпей, пожалуйста. И не обижайся на меня, грымзу вредную. Я ведь и правда могла ошибиться. — «Но, к сожалению, не ошиблась», — добавила я уже про себя.
Бедная девочка послушно взяла чашку, сделала несколько глотков и поплелась в ванную умываться.
«Нет, так дело не пойдет, — думала я, оставшись в одиночестве. — Если это нежное создание в качестве последнего довода всякий раз будет лить слезы, любой наш спор закончится моим полным и сокрушительным фиаско. Придется действовать гибче».
— Как же мне жить? — горестно спросила Вероника, вернувшись на кухню. Я уверена, что ты не права в отношении Ромы, но теперь меня все время будут мучить подозрения.
«И очень хорошо».
— И так же будет с другими. Всякий раз, когда кто-нибудь начнет проявлять ко мне внимание, я буду гадать, не зарится ли он на мои деньги. Неужели ты этого добивалась, Варвара?
— Если ты спрашиваешь, не задалась ли я целью испортить тебе жизнь, ответ — нет. Но мне действительно было бы спокойнее, если бы ты присмотрелась к своему окружению. Я понимаю, почему мое предложение тебе не по вкусу: в основе добрых взаимоотношений между людьми должно лежать доверие.
— Вот именно! Если подозревать всех и каждого в нечестных намерениях, можно и заболеть.
— Согласна. С другой стороны, друг или возлюбленный, оказавшийся в итоге вымогателем, лишит тебя не только денег, но и душевного равновесия, что тоже здоровью не способствует.
— И какой же выход?
— Ну, учитывая, что ты миллионерша, можно рискнуть небольшой частью твоего состояния и устроить твоим приятелям проверку на вшивость.
— Это как же?
— Пусть деньги, которые ты привезла, останутся у тебя. Распоряжайся ими по своему усмотрению, не советуясь со мной. Хотя один совет я тебе все же дам: если не планируешь крупных трат, обналичь чеки и положи деньги в сбербанк. Есть такой вклад — с ежеквартальным начислением процентов. Правда, государственные процентные ставки существенно ниже, чем у Равиля или даже в коммерческих банках, но считается, что это надежное помещение капитала. И около тысячи в месяц к своим доходам ты все-таки приплюсуешь, так что на безбедную жизнь хватит с избытком.
— Хорошо, но в чем будет заключаться испытание?
— Для тебя — ни в чем. Ты заживешь весело и счастливо, не мучая себя нехорошими подозрениями. Объявишь всем, кому сочтешь нужным, что привезла из Швейцарии триста тысяч долларов, положила их в банк и собираешься жить на проценты, ни в чем себе не отказывая. Если люди, окружающие тебя, действительно считают себя твоими друзьями, они никогда не попросят у тебя в долг больше той суммы, которая составляет твой ежемесячный доход. Разве что в случае крайней нужды, к какой нельзя отнести дело вроде театра. А значит, твой основной капитал останется нетронутым. Но если они вытянут у тебя все до копейки, сама понимаешь: от таких друзей надо держаться подальше. И лучше всего — в другом полушарии. Все равно здесь ты уже перестанешь верить людям, а подозревать всех и каждого, по твоим же словам, вредно для здоровья.
— И каким будет испытательный срок?
— Срока назначать не будем. Испытание закончится, когда будет исчерпана контрольная сумма в триста тысяч.
— Но, предположим, Роман или кто-нибудь еще попросит меня выйти за него замуж, пока триста тысяч будут лежать в банке целехонькими. Могу ли я принять такое предложение, не думая о том, что будущий муж, возможно, планирует убить меня ради наследства?
Я задумалась, но только на мгновение.
— Хорошо, тогда внесем небольшую поправку. Ты скажешь друзьям, что привезла деньги и собираешься жить на проценты, но положила их в банк не ты, а я — на свое имя. Я ведь твоя опекунша, верно? И когда кто-нибудь сделает тебе предложение, а захочешь его принять, скажи своему избраннику следующее: «Мы с Варварой решили, что триста тысяч долларов должны достаться нашим с тобой детям. Поэтому деньги будут лежать на счету Варвары до совершеннолетия наших отпрысков. А нам с тобой, пупсик, придется довольствоваться процентами». По-моему, такая ремарка должна удержать нового Криппена1 от женитьбы.
Вероника помолчала, размышляя над моими словами, потом кивнула.
— Значит, договорились? — обрадовалась я. — И ты не будешь настаивать на исполнении отцовской воли, если на родине тебя оберут до нитки?
На этот раз молчание длилось гораздо дольше, но все же я дождалась кивка.
— Замечательно. Теперь вот еще что: когда решишь обналичить чеки, предупреди меня. Я попрошу знакомого оперативника проводить тебя от конторы «Америкэн экспресс» до ближайшего отделения госбанка. Береженого бог бережет. И главное — никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывай о миллионах, оставшихся в швейцарском банке!.. Что такое?! — Увидев румянец, вспыхнувший на щеках кузины, и ее скромно опущенные ресницы, я почувствовала щемящую тяжесть под левой лопаткой. — Ты уже кому-то проболталась? Но я же предупреждала тебя по телефону… — Да, но только во время второго разговора, — пролепетала Вероника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Но с чего, скажи мне, ты взяла, что Рома живет за счет женщин? заверещала кузина. — Кто тебе об этом сказал? Может быть, он тебе исповедался?
— В этом не было нужды. Говорю же, у него на лбу написано, кто он такой и чего ему надо.
— А ты не допускаешь, что можешь изредка ошибаться? — съехидничала моя подопечная. — Откуда ему было знать, когда мы познакомились, что у меня водятся деньги?
— Хм, тоже мне загадка! Ему популярно объяснили на курсах, что вести у него английский будет «носитель языка», американка. Большинство наших дорогих соотечественников искренне убеждены, что все американцы день и ночь бьются над проблемой: куда девать баксы. Ну хорошо, я не исключаю, что Роме нужны от тебя не деньги, а гражданство. Но в одном меня не переубедить: никакой сердечной привязанностью к тебе тут и не пахнет.
И вот тут-то Вероника нанесла мне запрещенный удар — опустилась на стул, закрыла лицо руками и горько заплакала. Минуты две я таращилась на нее, изнемогая от отвращения к собственной персоне. «Ай да Варвара! Ай да любительница резать правду-матку в глаза! Что же ты не торжествуешь победу над телом поверженной противницы? Ты еще про Сурена ей что-нибудь скажи, про подруженьку Люсю, чтобы уж добить окончательно!»
Прервав сеанс самобичевания, я достала с полки над головой чистую чашку и пузырек с валерьянкой, налила в чашку кипяченой воды и накапала туда же лекарства.
— Вероника, выпей, пожалуйста. И не обижайся на меня, грымзу вредную. Я ведь и правда могла ошибиться. — «Но, к сожалению, не ошиблась», — добавила я уже про себя.
Бедная девочка послушно взяла чашку, сделала несколько глотков и поплелась в ванную умываться.
«Нет, так дело не пойдет, — думала я, оставшись в одиночестве. — Если это нежное создание в качестве последнего довода всякий раз будет лить слезы, любой наш спор закончится моим полным и сокрушительным фиаско. Придется действовать гибче».
— Как же мне жить? — горестно спросила Вероника, вернувшись на кухню. Я уверена, что ты не права в отношении Ромы, но теперь меня все время будут мучить подозрения.
«И очень хорошо».
— И так же будет с другими. Всякий раз, когда кто-нибудь начнет проявлять ко мне внимание, я буду гадать, не зарится ли он на мои деньги. Неужели ты этого добивалась, Варвара?
— Если ты спрашиваешь, не задалась ли я целью испортить тебе жизнь, ответ — нет. Но мне действительно было бы спокойнее, если бы ты присмотрелась к своему окружению. Я понимаю, почему мое предложение тебе не по вкусу: в основе добрых взаимоотношений между людьми должно лежать доверие.
— Вот именно! Если подозревать всех и каждого в нечестных намерениях, можно и заболеть.
— Согласна. С другой стороны, друг или возлюбленный, оказавшийся в итоге вымогателем, лишит тебя не только денег, но и душевного равновесия, что тоже здоровью не способствует.
— И какой же выход?
— Ну, учитывая, что ты миллионерша, можно рискнуть небольшой частью твоего состояния и устроить твоим приятелям проверку на вшивость.
— Это как же?
— Пусть деньги, которые ты привезла, останутся у тебя. Распоряжайся ими по своему усмотрению, не советуясь со мной. Хотя один совет я тебе все же дам: если не планируешь крупных трат, обналичь чеки и положи деньги в сбербанк. Есть такой вклад — с ежеквартальным начислением процентов. Правда, государственные процентные ставки существенно ниже, чем у Равиля или даже в коммерческих банках, но считается, что это надежное помещение капитала. И около тысячи в месяц к своим доходам ты все-таки приплюсуешь, так что на безбедную жизнь хватит с избытком.
— Хорошо, но в чем будет заключаться испытание?
— Для тебя — ни в чем. Ты заживешь весело и счастливо, не мучая себя нехорошими подозрениями. Объявишь всем, кому сочтешь нужным, что привезла из Швейцарии триста тысяч долларов, положила их в банк и собираешься жить на проценты, ни в чем себе не отказывая. Если люди, окружающие тебя, действительно считают себя твоими друзьями, они никогда не попросят у тебя в долг больше той суммы, которая составляет твой ежемесячный доход. Разве что в случае крайней нужды, к какой нельзя отнести дело вроде театра. А значит, твой основной капитал останется нетронутым. Но если они вытянут у тебя все до копейки, сама понимаешь: от таких друзей надо держаться подальше. И лучше всего — в другом полушарии. Все равно здесь ты уже перестанешь верить людям, а подозревать всех и каждого, по твоим же словам, вредно для здоровья.
— И каким будет испытательный срок?
— Срока назначать не будем. Испытание закончится, когда будет исчерпана контрольная сумма в триста тысяч.
— Но, предположим, Роман или кто-нибудь еще попросит меня выйти за него замуж, пока триста тысяч будут лежать в банке целехонькими. Могу ли я принять такое предложение, не думая о том, что будущий муж, возможно, планирует убить меня ради наследства?
Я задумалась, но только на мгновение.
— Хорошо, тогда внесем небольшую поправку. Ты скажешь друзьям, что привезла деньги и собираешься жить на проценты, но положила их в банк не ты, а я — на свое имя. Я ведь твоя опекунша, верно? И когда кто-нибудь сделает тебе предложение, а захочешь его принять, скажи своему избраннику следующее: «Мы с Варварой решили, что триста тысяч долларов должны достаться нашим с тобой детям. Поэтому деньги будут лежать на счету Варвары до совершеннолетия наших отпрысков. А нам с тобой, пупсик, придется довольствоваться процентами». По-моему, такая ремарка должна удержать нового Криппена1 от женитьбы.
Вероника помолчала, размышляя над моими словами, потом кивнула.
— Значит, договорились? — обрадовалась я. — И ты не будешь настаивать на исполнении отцовской воли, если на родине тебя оберут до нитки?
На этот раз молчание длилось гораздо дольше, но все же я дождалась кивка.
— Замечательно. Теперь вот еще что: когда решишь обналичить чеки, предупреди меня. Я попрошу знакомого оперативника проводить тебя от конторы «Америкэн экспресс» до ближайшего отделения госбанка. Береженого бог бережет. И главное — никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывай о миллионах, оставшихся в швейцарском банке!.. Что такое?! — Увидев румянец, вспыхнувший на щеках кузины, и ее скромно опущенные ресницы, я почувствовала щемящую тяжесть под левой лопаткой. — Ты уже кому-то проболталась? Но я же предупреждала тебя по телефону… — Да, но только во время второго разговора, — пролепетала Вероника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71