— Ты жестока к миссис Николз, — сказал он.
— Она мне нравится.
— И все же ты к ней жестока.
— Кевин, она такая доверчивая. Она думает, что все такие же, как она. Искренние. Это мне в ней и нравится. Она искренна. И делает много добра.
— Здесь ты права. Взгляни на этого несчастного недотепу Пита. Хочешь попробовать?
Он ложкой выложил жирную массу на подгоревший гамбургер. У меня не хватило духу сказать ему, что я не ем мяса с тех пор, как побывала во внутренней комнате той лаборатории.
— Нет, спасибо, — ответила я. — Я только что поела. Со стороны Мими было очень мило предложить купить аптеку. Гораздо лучше, чем прямо выдать Питу деньги, словно она платит ему за родителей и эти деньги должны исправить все случившееся. Но что она собирается с ней делать?
— Бросить, снести. Какое это имеет для нее значение?
— Кстати, про аптеку. Ты знал, что Реджи туда заходил? Чтобы выяснить, не сохранились ли там какие-нибудь отметки относительно того рецепта, верно?
— Верно.
— Тогда чего же он ждал? Если он решил, что я за ним слежу, и хотел уничтожить записи, то чего он ждал?
— Дело в твоей приятельнице. Той, которая хочет получить назад ножницы. Видимо, она и Нокс позволяли себе небольшое развлечение, когда миссис Николз куда-нибудь уезжала. Они переселялись к ней.
— В главную часть дома?
— Да. Чтобы на славу пожить. Принять ванну в ее ванной комнате. Поспать на ее кровати. Понимаешь?
— Наверное, они даже простыни не меняли. Кевин рассмеялся.
— Мими Николз про это, конечно, не известно? — спросила я.
— Я не говорил ей.
— Можешь быть уверен, что Либби тоже.
— Там он и был. На затянувшемся свидании.
— Хочешь черничной ватрушки? — спросила я. — Не бойся, не я ее пекла. С настоящей мэнской черникой. Может быть, ее привезли из Деблуа. Вкусная.
— Еще бы. Как так вышло, что ты не умеешь готовить?
— Если бы умела, ты бы на мне женился. Стив тоже. И была бы я двумужняя. А еще, если бы я умела готовить, то пристрастилась бы к плите, а это пустая трата времени.
— Не то что собаки, — сказал Кевин.
— Бигамия напомнила мне про еще один мой грешок.
— Грешок?
— Да, — сказала я. — Год в тюрьме не так уж мало. Знаю. Послушай, я понимаю, что ты очень рисковал.
Он доел кусок ватрушки и водил вилкой по тарелке.
— Ты слушаешь? — добавила я. — Видишь ли, я бы никогда тебя об этом не попросила. Мне это в голову не приходило. А если бы и пришло, я бы не попросила.
— Окажи мне услугу. — Голос Кевина звучал серьезно. — Две услуги.
— Разумеется.
— Первая. Не говори об этом. Ни слова.
— Конечно нет. Уж на это у меня ума хватит.
— Вторая. Избавься от этой проклятой штуки.
— Кевин, не говори глупостей. Зачем мне от нее избавляться? Просто я должна получить разрешение.
Глава 30
Недели через две почтальон принес мне коричневый почтовый конверт без обратного адреса. В нем находились фотокопии исследовательских протоколов из конторы под названием Массачусетский институт приматов, который находился и по-прежнему находится в одном из предместий за дорогой номер 128. Я прочла протоколы. Какое бесстыдство! Собаки, оказывается, даже не приматы. Они плотоядные. Или были таковыми. По-видимому, исследователи Массачусетского института расширили отряд приматов, чтобы включить в него любое животное, которое возражает против операции без анестезии. Люди, разумеется, уже приматы. Будьте начеку. Возможно, очередь за вами.
Я помнила, что сказал мне Мэт Джерсон, когда все закончилось:
— Кто, по-твоему, эти люди, Холли? Эти исследователи? Думаешь, они похожи на чудовищ? Постоянно ходят с руками, покрытыми собачьей кровью? Думаешь, они об этом только и говорят? Некоторые говорят. Они говорят, что занимаются исследованиями. Некоторые нет. Они говорят только о тех собаках, которых держат у себя дома, в семье. Но все они выглядят как самые обыкновенные люди.
Через два дня после прибытия конверта вечером у меня зазвонил телефон.
— Не вешайте трубку. — Голос казался старше, чем я его запомнила, скорее голос мужчины, чем мальчика.
— Я и не собиралась ее вешать.
— Я читал о том, что вы сделали. Не вешайте трубку.
— Разве я ее вешаю?
— У меня работа в Институте приматов. Временная. Вы слушаете?
— Да.
— Работа заканчивается сегодня вечером. где-то около одиннадцати. У вас есть автофургон?
— «Бронко». Большой.
— Заводите его. Собак оставьте дома.
— У меня только одна.
— Клети я возьму. Вам придется только вести машину. Внутрь не пойдете. — Он сказал мне, как и куда ехать. — Холли?
— Я слушаю.
— Не подведите меня.
Я чуть было не сказала, что не прощаю насилия, но передумала.
— Я на вашей стороне. И всегда была.
В одно июньское воскресенье Стив и я повели собак — Рауди, Индию и Леди — на прогулку в Ньютонский лес, который находится в двадцати минутах ходьбы от Кембриджа. Это не совсем лес, но, когда во мне просыпается тоска по дому, он напоминает мне настоящие леса.
— Ты не так уж отличаешься от Мими Николз, — сказал Стив. — Есть объективная реальность, которую вы не видите. Или не желаете видеть.
— Как ты можешь так говорить? Ты видел эту лабораторию. Видел то, что видела я. Если это не реальность, то что же это?
— Это было законно, — сказал он. — Законно и сейчас.
— Это не моя реальность. Не мой закон.
— Сколько, по-твоему, существует законов?
— Если бы законы писали мы с тобой, — сказала я, — этот сукин сын сидел бы за решеткой до конца своих дней. Ты это прекрасно знаешь.
— Именно это я имею в виду, — сказал Стив. — Реальность в том, что мы ею не управляем. Мы делаем лишь то, что можем. Вот и все.
— Это слишком мало, — сказала я. В последнее время я стала делать больше, чем раньше, то есть круг моей деятельности расширился. Но он об этом не знал. Ведь я обещала не впутывать его в свои дела.
— Он не делал ничего противозаконного, — сказал Стив. — Послушай, я знаю. Мне это тоже кажется отвратительным. Его нельзя привлечь к ответственности даже за то, что он покупал краденое имущество, то есть собак.
— У него хороший адвокат. Ему оставалось только твердить, что он ничего не знал. Жаль, что у Реджи Нокса не хватило ума стащить хоть одного Матисса. Тогда Шейн не мог бы настаивать, будто не знает, что это такое.
— Но Реджи Нокс свое получит, — сказал Стив. — Тебя это хоть немного утешает?
— Да, немного. А знаешь что? Наверное, ему даже не предъявят обвинение в краже собак. А знаешь, какому наказанию подвергли Шейна за их покупку и истязания? Его изгнали с факультета.
— Он мог бы это опротестовать. Это противозаконное увольнение.
— Очень даже законное. — Я была непреклонна.
— Нет. И ты это знаешь. А еще ему отказали от квартиры.
— Велика беда. Переедет куда-нибудь еще.
— Конечно переедет, — сказал Стив. — Он ублюдок. Но не преступник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51