– Нет.
– Это могло бы очистить воздух.
– Я не собираюсь давать ему преимущество, чтобы он подкупил моих сторонников.
– Вы уверены, у вас есть сторонники?
– Уверен. Никто не станет лгать, как лжет он, если нет чего-то, что надо скрыть.
– Хорошо, – прервал его Додд. – На минуту оставим Руперта в покое. Как вы считаете, где видели миссис Келлог последний раз?
– В госпитале. Она попала туда в шоке после смерти Уильмы. Кажется, он называется Американско-Британское общество.
– А как называется отель, где останавливались они обе?
– Собирались остановиться в отеле "Виндзор". Но не знаю, остановились или нет. У миссис Виат был очень переменчивый нрав: по любому пустяку могла рассердиться и тут же переехать в другое место. Но можно биться об заклад: где бы они ни остановились, выбирала миссис Виат. Сестра так и не научилась отстаивать свои права.
Додд записал: "Отель "Виндзор", 3 сентября. Американо-Британский госпиталь, 7 сентября". Потом собрал фотографии Эми, положил их назад в плотный конверт и пометил его: "Э.Келлог".
– Пошлю парочку моему другу в Мехико.
– Зачем?
– Он может согласиться за плату расследовать, как началась беда. В деле нужен объективный отчет, – вы так нетерпимы ко всему, что говорит ваш зять.
– Он кто, ваш друг?
– Полицейский в отставке из Лос-Анджелеса по имени Фоулер. Он хорошо работает и дорого стоит.
– Как дорого?
– Не берусь назвать точную сумму.
Джилл вытащил из кармана конверт без марки и протянул его Додду.
– Тут пятьсот наличными. Этого пока достаточно?
– В зависимости...
– В зависимости от чего?
– От того, сколько понадобится моему другу, чтобы дать взятку.
– Денежную взятку? Кому он должен будет дать взятку?
– В Мехико, – сухо сказал Додд, – практически всем.
Глава 10
По четвергам Пат Бартон посещала танцевальные вечера в Академии Кента. Чтобы не заходить домой после работы, она просто брала в контору свое танцевальное снаряжение – пару прозрачных туфель из пластиката на трехвершковых каблуках и флакон одеколона с сильным запахом, потому что в Академии не выветривался прогорклый воздух школьного гимнастического зала. Словом, одеколон был если не необходимостью, то благом, чего нельзя было сказать о башмачках Золушки. Они препятствовали успехам мисс Бартон. После одиннадцати месяцев ("Научим танцевать с первого урока") у нее все еще серьезно не ладилось с мамбой, а сверхпрограммные колебания тела в ее танго приводили инструктора в отчаянье:
– Мисс Бартон, сберегите ваши извивы для ча-ча-ча. Удерживайте равновесие.
– Дома я отлично делаю это босиком.
– С каких это пор мы учим танцевать танго босиком дома?
В общем-то, это не так уж было важно, потому что никто не приглашал мисс Бартон на мамбу или танго. Ее редкие ухажеры предпочитали менее сложные и менее энергичные развлечения. Все-таки она исправно посещала еженедельный класс. Как и для многих других, для нее тут была площадка скорее социальных, нежели инструктивных встреч.
Мисс Бартон опоздала к началу. Один из ее обычных партнеров, пожилой адвокат в отставке, вдовец по фамилии Якобсон, помахал ей рукой из стремительной румбы, и мисс Бартон ответила тем же, подумав про себя: "В один из ближайших дней он шлепнется и умрет прямо на полу. Надеюсь, танцуя не со мной".
Инструктор, перекрывая музыку, завопил, обращаясь к классу:
– Не раскачивайте бедра! Забудьте, что они у вас есть! Если ноги работают правильно, бедра последуют за ними. Меня что, не слышно?
Очень даже было слышно. Только бедра отказывали в забвении.
Мисс Бартон, притопывая в такт ногой, разглядывала зал с порога. Сегодня зрителей немного. Женщина с маленькой девочкой. Пара подростков – девушка и юноша в одинаковых рубашках и с одинаковой скукой на лице. Женщина средних лет, нацепившая на себя примерно фунт жемчуга. И, рядом с мисс Бартон, человек с густой копной седеющих волос, которые подчеркивали юношескую живость его лица. Казалось, он забрел сюда по ошибке, но уж коли забрел, то намерен выжать отсюда все, что можно.
Слегка нахмурившись, он сказал:
– С чего же – не раскачивать бедра? Ведь это румба – то, что они сейчас делают?
– Да.
– Я думал, в румбе полагается раскачивать бедра. Они ведь румбу танцуют?
Мисс Бартон улыбнулась:
– Вы здесь новичок, я угадала?
– Да. Я здесь впервые.
– Собираетесь поступить в класс?
– Думаю, поступлю, – огорченно признался собеседник. – Думаю, придется.
– Почему придется? Ведь нет закона на этот счет.
– Видите ли, я выиграл стипендию. Нельзя же не воспользоваться ею.
– Какого рода стипендию?
– В газете изобразили разных танцующих людей и обещали тем, кто правильно назовет эти танцы, стипендию – бесплатные уроки стоимостью в тридцать долларов. Я выиграл. Непонятно как. Хочу сказать, масса людей знает о танцах больше, чем я, тысячи людей, Но я выиграл.
Мисс Бартон не хотела огорчать его, но не хотелось и видеть его обманутым. Он был так наивен и серьезен, немножко вроде мистера Келлога.
– Убеждена, вы выиграете во многих настоящих состязаниях, если возьметесь за это всерьез.
– Это не было всерьез?
– Нет, кто попало выигрывал. Это делалось, чтобы Академия Кента могла опубликовать имена людей, заинтересованных в танце.
– Но меня не интересует танец. Меня интересует состязание.
Мисс Бартон зашлась смехом:
– Ой, не могу! Это хорошая шутка насчет Академии. В каких еще состязаниях вы участвуете?
– В самых разных. И – в тестах. Покупаю все журналы и отвечаю на тесты, вроде таких, например: "Мог ли выйти из вас хороший инженер?" или: "Каково ваше социальное положение?" Или: "Способны ли вы определить себя как мистификатора?" Такого рода вещи. Я хорошо в них натренирован.
Вздохнув, он добавил:
– Боюсь, все это тоже плутни, вроде нынешнего состязания.
– О, не думаю, – участливо сказала мисс Бартон. – Может быть, из вас получился бы хороший инженер?
– Надеюсь. Иногда я занимаюсь техникой.
– Какого рода техникой?
– Секретной.
– Вы намекаете на ракеты и всякие такие вещи?
– Близко к этому, – ответил он. – А вы чем занимаетесь?
– Я? О, я просто секретарь. Работаю у Руперта Келлога. Он специалист по бухгалтерии.
– Я слышал о нем. "Слишком часто, – подумал он. – Чаще, чем надо".
– Он лучший в юроде знаток бухгалтерского дела. И лучший хозяин тоже.
– Что вы говорите?
– У других хозяев я должна была привыкать к их плохим дням. У мистера Келлога не бывает плохих дней.
– Бьюсь об заклад, дети и собаки с ходу тянутся к нему.
– Вероятно, вы сказали это в шутку? Но это абсолютная правда. Мистер Келлог помешан на животных. Знаете, что он однажды сказал мне? Что по-настоящему не любит профессию бухгалтера, а хотел бы открыть магазин домашних животных.
– Почему же не открыл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47