— Это было связано с готовящимся законом об игральных заведениях? — почему-то поинтересовался Сердюков.
— Нет, Витя, это было связано с приватизационной возней за обладание водообъектами области. Ну что, договариваться о встрече?
— Пожалуй, я был бы не против.
Он вышел от Хоттабыча и направился по коридору к выходу. Задумался и не заметил, как за рукав его одернул какой-то мужик. Сердюков остановился и оглядел несуразный наряд незнакомца. Тот был в длинном брезентовом плаще, на голове сидела голубая бейсболка с длинным козырьком и надписью «Чикаго булз». На плече он двумя руками поддерживал мешок.
— Вы депутат? — спросил он.
— Пока да! — ответил Сердюков.
— Я принес для вашего буфета целый мешок отличного индийского чая.
— А я причем? — удивился Сердюков.
— Распорядитесь, чтобы у меня его купили. У вас в буфете и столовой чая нет, а заведующая столовой закупать не хочет.
— Но я же не директор пищеблока!
— Но вы ведь депутат… пока!
Сердюков, ни слова не говоря в ответ, скорым шагом направился к выходу. Мужик с мешком семенил за ним.
— Чего вам стоит, товарищ депутат, распорядитесь! Они вас послушаются.
Сердюков остановился возле туалетной комнаты, взялся за ручку двери:
— Извините, господин хороший, мне по нужде нужно.
— Справляйтесь, справляйтесь, — понимающе заулыбался и согласно закивал мужик, — Я вас подожду.
Сердюков зашел в туалетную комнату и присел на подоконник, решив на время спрятаться от назойливого просителя.
Стараясь чем-то занять себя, он вытащил из держателя несколько клочков плотной бумаги и усмехнулся: никогда не думал, что в стенах думы можно использовать разработки и проекты законов не по прямому назначению. Хотя, почему не по прямому? Он читал обрывки фраз и бросал листочки обратно в держатель. «Вся биологическая субстанция, проживающая в нашей области…» Он вспомнил о так и не доработанном законе об охране окружающей среды. Надо же! Каким образом эта бумажка могла попасть в туалетную комнату из кабинета экологической фракции, которую он и возглавлял? Ему стало неловко за своих коллег и он с двойной энергией, стал листать клочки бумаг дальше. Обнаружив разорванные проекты по военнослужащим, по бюджету, по компенсации пенсионных вкладов, а также данные по голосованию, он успокоился. Не только в его фракции с отработанными бумагами поступали соответствующим образом.
Прошло четверть часа. Он спрыгнул с подоконника и вышел в коридор. Мужик в брезентовом плаще и бейсболке сидел на мешке. Увидев Сердюкова он по-товарищески заулыбался.
— Вот видите, товарищ депутат, как вас пробрало. А если бы попили крепкого чайку, то хворь бы как рукой сняло.
Сердюков вдруг расхохотался и как мальчишка со всех ног бросился к лестнице…
5
После того как Хоттабыч поручился за драчуна, которому светило не менее пятнадцати суток за мелкое хулиганство, и вызволил его из камеры предварительного заключения, Агейко вдруг впал в глубокую апатию. Вернувшись домой, он первым делом набрал номер главного редактора и вытребовал отпуск на неделю за свой счет. Оглядев свою разукрашенную синяками и ссадинами физиономию, он спустился в гастроном, который находился на первом этаже, набил огромную сумку бутылками и кое-какими продуктами и теперь лежал на диване закинув руки за голову. Иногда он вставал, подходил к зеркалу, трогал багровый синяк под правым глазом, а затем, вздыхая, возвращался к своему лежбищу, подливал в рюмку водки и закуривал новую сигарету. Но не пьянелось. То ли водка была далеко не лучшего качества, то ли организм Агейко не желал расслабляться.
Только дурак мог не догадаться, что его, как матерого волка, обложили со всех сторон.
После того, как позвонили из банка и сообщили, что господин Бурмистров готов встретиться с журналистом и дать ответы на вопросы, Агейко, даже не дослушав до конца, бросил трубку на аппарат. Он прекрасно знал, что ни на какие вопросы банкир отвечать не собирается. Скорее всего ему хотелось взглянуть на Агейко и убедиться в том, что журналист, наконец, полностью сломлен и деморализован. И хотя Агейко было теперь глубоко наплевать на то, что творится за стенами его квартиры, он не хотел расписываться в своей слабости и с кем-либо встречаться в эти дни.
Телефон звонил регулярно, то и дело включался автоответчик, и Агейко удивлялся, как это он может так задорно сообщать, что никого нет дома и просить абонента оставить сообщение. Но прослушивать, что там наговорили на пленку, у него не было никакого желания. У него вообще не было никаких желаний. Даже если бы позвонила Эдита… Нет, она теперь никогда не позвонит. Никогда. Уж он-то отлично знал её характер. И те наполненные ненавистью глаза, которые он последний раз видел в казино, говорили о том, что между ними все кончено. Он никогда не видел Эдиту такой разгневанной.
Кто-то позвонил в дверь. Потом ещё и еще. Агейко лежал без движения. Но протяжные, и как ему показалось через несколько минут, просящие звонки не прекращались.
Он, чертыхнулся, сел на кровати и плеснул в стакан водки. В дверь уже стучали кулаком. Он опрокинул водку и направился в прихожую. Открыл дверь.
— Какого черта!
Перед ним стояла пожилая женщина, которую он никогда не видел. Лицо заплаканное, в руках сумочка и мокрый носовой платок.
— Вы не ошиблись квартирой? — умерив гнев, спросил он.
— Вы Юрий Агейко? — ответила она вопросом на вопрос и уставилась на его синяк под глазом, — Хорошо бы бинт с настойкой бодяги прикладывать.
— А мне и так очень нравится, — он понял, что женщина, которая назвала его имя и фамилию, квартирой не ошиблась и гость вовсе не случайный, — Зачем же я его буду бодягой, если только и мечтал о синяке. Вы кто?
Он уступил проход, жестом приглашая гостью пройти в квартиру. Она печально улыбнулась.
— Меня зовут Зоя Ивановна. Фамилия — Жильцова. Бывший администратор дома отдыха «Подлипки».
— Ну вот и на тебе. А я-то думал, что мне бесплатную путевку привезли. А вы оказывается уже бывший.
Она прошла в комнату и по-хозяйски оценила обстановку. Все вверх тормашками, спертый водочный запах вперемешку с «ароматами» вяленой рыбы. Небритый хозяин в спортивных штанах и несвежей футболке.
— Может форточку откроем? — спросила она и, не дожидаясь разрешения, подошла к окну.
Он молча наблюдал за её действиями.
— Вы по какому вопросу?
Она опустилась на краешек стула и положила сумочку на колени.
— Я приехала просить у вас помощи. Потому что больше жаловаться некому. А о вас я слышала много хорошего. И читала ваши статьи о депутатах.
Он двумя пальцами оттопырил на животе грязную футболку.
— Вы считаете, дорогая Зоя Ивановна, что в таком состоянии я вам могу чем-то помочь? А может быть я, как и вы, — уже тоже бывший?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64