Вероятно переутомление и жара сбили ее здоровые настройки, лишь встряска, пережитая в последующие дни, сумела вернуть их к нормальному уровню — так решила она.
Как бы то ни было, но тревоги она не испытала ни отправляясь за билетом, ни покупая городские лакомства и деликатесы для детей и родни, ни собирая вещи, ни даже в самолете, хотя летать не любила и предпочитала ездить в поездах.
Мало того, выйдя из самолета и увидя в толпе встречающих загорелые лица своего семейства, она испытала радость и облегчение и мысленно поблагодарила управление, волею которого она в один день оказалась в нужном месте в нужное время.
Даже при этих мыслях ее интуиция не проснулась, продолжала сладко спать, а может быть, и вовсе померла, убитая жарой, а ведь могла бы проснуться, хотя бы из чувства противоречия, и тогда все сложилось бы совершенно иначе.
Свекры уже, оказывается, уехали, муж только и ждал ее приезда, вещи у него были собраны и упакованы, в середине ночи за ним должна была прийти машина, чтобы отвезти его в аэропорт.
Они ждали ее прихода в беседке. Дети были уложены, видели десятый сон. Было тихо, воздух был заполнен ароматами летней южной ночи: пахло морем, цветами, сырой землей, а главное — было прохладно. Алла вдыхала свежий воздух и не могла надышаться. Она ощущала такую безмятежность, такой покой, что почти не слушала мужа, который перед отъездом хотел ввести ее в курс дела.
— Ты, главное, отдыхай. Работать тебе не придется — за домом следят. И уборку сделают, и садом-огородом есть кому заниматься. Да, имей в виду, что Никиту, адъютанта, отправили в отпуск, пока отец лечится, а он отвечал за охрану усадьбы. Должен приехать другой человек на это время, он здесь еще до Виктора был. Помнишь Виктора?
— Это тот, что в академию поступил?
— Ага, точно, он. Заместитель уже должен был приехать, но он опаздывает — какие-то бюрократические заморочки, в общем, я не в курсе. Должен в ближайшие дни появиться, а пока из города будут присылать милицейский наряд, так что не пугайся, если у ворот ментов увидишь. Эти зверюги тоже тебя никому в обиду не дадут, — муж кивнул на двух здоровенный овчарок, лежавших по обе стороны входа в беседку. Алла уже познакомилась с ними днем, была ими вежливо обнюхана, но отношения у них пока не определились.
Она машинально кивала головой, но мысли ее были далеко, вернее, их не было совсем — все ее существо, казалось, растворилось в запахах, лунном свете, шелесте листвы и чуть слышном дыхании моря.
Послышался рокот мотора и муж, поцеловав ее, укатил в аэропорт, оставив в полное ее распоряжение и эту ночь, и эту прохладу, сонную тишину и покой. Она посидела еще немного, глядя на Луну, но усталость заставила ее уйти спать.
Слегка ошеломленная быстротой перемены участи, она несколько дней приходила в себя, отсыпалась в ночной прохладе, упивалась холодной водой из артезианской скважины, морскими купаниями, а затем, обретя утерянную бодрость, наладила распорядок дня — свой и детей — с тем, чтобы получить от отдыха как можно больше.
Просыпались они на рассвете и шли в сопровождении псов по прохладному влажноватому песку к морю, которое было всего метрах в ста от усадьбы — светилось там жемчужным серовато-голубым светом, в котором все сильнее звучала розовая нота от выбирающегося из-за горизонта на волю солнца.
Вода была неподвижна, тишина стояла над пляжем, пустым и казавшимся от этого бескрайним, только они трое нарушали его утренний покой: делали зарядку, потом купались в прозрачной, не взбаламученной воде, а потом, окончательно проснувшиеся и освеженные бежали домой завтракать.
Свекор был важным человеком, генералом, но при этом инженером, крупным ученым, а потому смог выбрать исключительное место для своей дачи. Просторный добротный дом белого кирпича был обшит внутри деревом, хорошо держал тепло и прохладу, во всех комнатах стоял аромат смолы — обшивка была сделана из лиственничных досок, — был светлым и удобным. Стоял он на огромном участке, выходившем одной стороной в сторону шоссе, а другой — к морю.
Город был в каких-нибудь десяти минутах езды от поселка и был отгорожен от него скалистой грядой, в которой пробили туннель для шоссе, но которая надежно защищала поселковый пляж от толп курортников, почему он и был чистым и тихим.
На участке, обсаженном по периметру соснами, магнолиями и рододендронами так густо, что дома не было видно ни с шоссе, ни от пляжа, ни с соседних участков — даже крыша терялась в сплошной массе зелени и цветов — было все, что нужно для спокойной автономной жизни: своя артезианская скважина, богатый фруктовый сад, цветник, огород с теплицами и парниками, даже небольшой птичник, исправно снабжавший обитателей этого райского уголка свежими яйцами и мясом.
Кроме основного дома, имелись еще два небольших домика для гостей, устроенных таким образом, чтобы живущие в нем люди могли быть совершенно независимыми и отдыхали, не досаждая хозяевам и не чувствуя неловкости или стеснения.
Были на участке и летняя кухня, и площадка для шашлыков и застолий… В общем, приятно и спокойно можно было жить здесь, полноценно отдыхать и плодотворно работать. Алле даже пришло в голову, что может быть, оставить городскую жизнь, перебраться в такой же тихий уголок у моря, где можно было бы не тратить себя на ежедневную нервотрепку существования в мегаполисе.
Она понимала, что эта мысль ее совершенно бесплодна: дети были еще малы, учились в школе, а такой школы, какая была у них, здесь, конечно, не найти. Вот когда станут студентами, можно будет подумать на тему переезда всерьез: оставить им городскую квартиру — благо они очень дружили между собой и ужились бы в ней — а самим уехать сюда и здесь, в этой тишине, аромате и мерном шуме моря, придающем всей жизни четкий ритм, писать — умно и честно — замечательные книги, какие никогда не смогут родиться в деструктивном шуме и реве большого города.
Поначалу ее испугали размеры сада и огорода: она не представляла, как ей справиться с уходом за всем этим огромным хозяйством, но страхи ее оказались напрасными — все было предусмотрено самым наилучшим образом.
Трижды в неделю приходила женщина средних лет, чтобы сделать уборку в доме, постирать и погладить белье и одежду, а по понедельникам и четвергам являлась целая бригада садовников — убирала в саду, подрезала, полола, снимала созревшие фрукты и овощи, корзины с которыми оставляла возле летней кухни, так что Алла с детьми объедались свежими плодами. Она проявляла чудеса кулинарной изобретательности, но всего было так много, что, воленс-ноленс, пришлось заняться варкой варений и джемов, маринованием и солением. Работала она так рьяно, что очень скоро в кладовой исчерпался запас пустых банок, и пришлось ехать в город на приемный пункт стеклянной посуды — покупать недостающую тару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Как бы то ни было, но тревоги она не испытала ни отправляясь за билетом, ни покупая городские лакомства и деликатесы для детей и родни, ни собирая вещи, ни даже в самолете, хотя летать не любила и предпочитала ездить в поездах.
Мало того, выйдя из самолета и увидя в толпе встречающих загорелые лица своего семейства, она испытала радость и облегчение и мысленно поблагодарила управление, волею которого она в один день оказалась в нужном месте в нужное время.
Даже при этих мыслях ее интуиция не проснулась, продолжала сладко спать, а может быть, и вовсе померла, убитая жарой, а ведь могла бы проснуться, хотя бы из чувства противоречия, и тогда все сложилось бы совершенно иначе.
Свекры уже, оказывается, уехали, муж только и ждал ее приезда, вещи у него были собраны и упакованы, в середине ночи за ним должна была прийти машина, чтобы отвезти его в аэропорт.
Они ждали ее прихода в беседке. Дети были уложены, видели десятый сон. Было тихо, воздух был заполнен ароматами летней южной ночи: пахло морем, цветами, сырой землей, а главное — было прохладно. Алла вдыхала свежий воздух и не могла надышаться. Она ощущала такую безмятежность, такой покой, что почти не слушала мужа, который перед отъездом хотел ввести ее в курс дела.
— Ты, главное, отдыхай. Работать тебе не придется — за домом следят. И уборку сделают, и садом-огородом есть кому заниматься. Да, имей в виду, что Никиту, адъютанта, отправили в отпуск, пока отец лечится, а он отвечал за охрану усадьбы. Должен приехать другой человек на это время, он здесь еще до Виктора был. Помнишь Виктора?
— Это тот, что в академию поступил?
— Ага, точно, он. Заместитель уже должен был приехать, но он опаздывает — какие-то бюрократические заморочки, в общем, я не в курсе. Должен в ближайшие дни появиться, а пока из города будут присылать милицейский наряд, так что не пугайся, если у ворот ментов увидишь. Эти зверюги тоже тебя никому в обиду не дадут, — муж кивнул на двух здоровенный овчарок, лежавших по обе стороны входа в беседку. Алла уже познакомилась с ними днем, была ими вежливо обнюхана, но отношения у них пока не определились.
Она машинально кивала головой, но мысли ее были далеко, вернее, их не было совсем — все ее существо, казалось, растворилось в запахах, лунном свете, шелесте листвы и чуть слышном дыхании моря.
Послышался рокот мотора и муж, поцеловав ее, укатил в аэропорт, оставив в полное ее распоряжение и эту ночь, и эту прохладу, сонную тишину и покой. Она посидела еще немного, глядя на Луну, но усталость заставила ее уйти спать.
Слегка ошеломленная быстротой перемены участи, она несколько дней приходила в себя, отсыпалась в ночной прохладе, упивалась холодной водой из артезианской скважины, морскими купаниями, а затем, обретя утерянную бодрость, наладила распорядок дня — свой и детей — с тем, чтобы получить от отдыха как можно больше.
Просыпались они на рассвете и шли в сопровождении псов по прохладному влажноватому песку к морю, которое было всего метрах в ста от усадьбы — светилось там жемчужным серовато-голубым светом, в котором все сильнее звучала розовая нота от выбирающегося из-за горизонта на волю солнца.
Вода была неподвижна, тишина стояла над пляжем, пустым и казавшимся от этого бескрайним, только они трое нарушали его утренний покой: делали зарядку, потом купались в прозрачной, не взбаламученной воде, а потом, окончательно проснувшиеся и освеженные бежали домой завтракать.
Свекор был важным человеком, генералом, но при этом инженером, крупным ученым, а потому смог выбрать исключительное место для своей дачи. Просторный добротный дом белого кирпича был обшит внутри деревом, хорошо держал тепло и прохладу, во всех комнатах стоял аромат смолы — обшивка была сделана из лиственничных досок, — был светлым и удобным. Стоял он на огромном участке, выходившем одной стороной в сторону шоссе, а другой — к морю.
Город был в каких-нибудь десяти минутах езды от поселка и был отгорожен от него скалистой грядой, в которой пробили туннель для шоссе, но которая надежно защищала поселковый пляж от толп курортников, почему он и был чистым и тихим.
На участке, обсаженном по периметру соснами, магнолиями и рододендронами так густо, что дома не было видно ни с шоссе, ни от пляжа, ни с соседних участков — даже крыша терялась в сплошной массе зелени и цветов — было все, что нужно для спокойной автономной жизни: своя артезианская скважина, богатый фруктовый сад, цветник, огород с теплицами и парниками, даже небольшой птичник, исправно снабжавший обитателей этого райского уголка свежими яйцами и мясом.
Кроме основного дома, имелись еще два небольших домика для гостей, устроенных таким образом, чтобы живущие в нем люди могли быть совершенно независимыми и отдыхали, не досаждая хозяевам и не чувствуя неловкости или стеснения.
Были на участке и летняя кухня, и площадка для шашлыков и застолий… В общем, приятно и спокойно можно было жить здесь, полноценно отдыхать и плодотворно работать. Алле даже пришло в голову, что может быть, оставить городскую жизнь, перебраться в такой же тихий уголок у моря, где можно было бы не тратить себя на ежедневную нервотрепку существования в мегаполисе.
Она понимала, что эта мысль ее совершенно бесплодна: дети были еще малы, учились в школе, а такой школы, какая была у них, здесь, конечно, не найти. Вот когда станут студентами, можно будет подумать на тему переезда всерьез: оставить им городскую квартиру — благо они очень дружили между собой и ужились бы в ней — а самим уехать сюда и здесь, в этой тишине, аромате и мерном шуме моря, придающем всей жизни четкий ритм, писать — умно и честно — замечательные книги, какие никогда не смогут родиться в деструктивном шуме и реве большого города.
Поначалу ее испугали размеры сада и огорода: она не представляла, как ей справиться с уходом за всем этим огромным хозяйством, но страхи ее оказались напрасными — все было предусмотрено самым наилучшим образом.
Трижды в неделю приходила женщина средних лет, чтобы сделать уборку в доме, постирать и погладить белье и одежду, а по понедельникам и четвергам являлась целая бригада садовников — убирала в саду, подрезала, полола, снимала созревшие фрукты и овощи, корзины с которыми оставляла возле летней кухни, так что Алла с детьми объедались свежими плодами. Она проявляла чудеса кулинарной изобретательности, но всего было так много, что, воленс-ноленс, пришлось заняться варкой варений и джемов, маринованием и солением. Работала она так рьяно, что очень скоро в кладовой исчерпался запас пустых банок, и пришлось ехать в город на приемный пункт стеклянной посуды — покупать недостающую тару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20