Да и откуда им было взяться, компрометирующим материалам, ведь Нисияма — добропорядочный гражданин, чтящий законы; единственный его грех в том, что члены организации, которой он руководит, как-то уж чересчур склонны к самоубийствам. Куяма ни на миг не усомнился, что материалы исчерпывающе полны. Досье на Нисияму завели, как только произошел первый случай харакири, а с тех пор документы семь раз проверялись и дополнялись.
Нисияма. Сорок пять лет. Отец — летчик-истребитель — погиб на войне, мать умерла десятью годами позже; мальчика воспитывали родственники. Нисияма получил юридическое образование в Токийском университете, после чего служил в Киото, в федерации морских катеров. Восемь лет назад переселился в Токио и поступил на службу в отделение Международного общества спасания на водах. Три года назад, когда империя Ямаоки начала оказывать поддержку, или — как цинично выразился Дэмура — прибрала к рукам общество «зелено-голубых», Нисияма стал там главным администратором. Официально он являлся служащим Общества, выплачивавшего ему жалованье, а на деле со всей очевидностью был ближайшим приспешником Ямаоки. Причем давно — еще со времен службы в Киото и в обществе спасания на водах.
Куяма откинулся на спинку стула и с отвращением воззрился на папку. Тоже мне, Америку открыл: Нисияма — доверенное лица Ямаоки! И без того нетрудно было догадаться. Но вот что это означает конкретно? Ямаока стоял за этой серией самоубийств или, как раз наоборот, Ямаока распорядился провести расследование?! Куяма на миг привалился к столу, затем снова откинулся на спинку стула, явно не находя себе места. Он чувствовал, что напал на след. Да, в таком случае дерзкая храбрость Нисиямы становилась объяснимой. Разумеется, он начнет расследование, если ему велели свыше. Разумеется, дерзнет схватиться даже с бандой якудза, ощущая за собой всю мощь империи Ямаоки. Такая версия проливает свет и на многие другие неясности. Ну например, почему Ямаока должен был умереть. Якудза вынуждены были расправиться с ним, почувствовав опасность. Какой смысл убивать подручных вроде Нисиямы, служащему всегда замена найдется.
Любопытно, как отнесется к этой версии Дэмура. Подавив искушение, Куяма отдернул руку от телефона и взялся за другую папку, которую вчера выпросил в участке Киесе, сославшись на то, что дело связано с убийством Ямаоки (сущая правда!) и что согласно указаниям господина Кадзе, он не может дать более подробные пояснения (совершеннейшая ложь, ибо Кадзе даже понятия не имел о существовании этого досье).
Куяма, с известной точки зрения, знал больше, чем было написано в полицейском отчете. Знал, например, кто избил троих мужчин, а затем укатил на их автомобиле. Знал также, почему возникла драка. Вот только неизвестны были пострадавшие.
Оказалось, что это мелкие сошки преступного мира: швейцар-вышибала из салона «Тысяча утех», а двое других — ранее судимые за хулиганство громилы из района Икебукуро. Все трое показали, что на них напал какой-то незнакомый мужчина. Они его сроду в глаза не видели, не знают, кто он и что он, и, конечно, понятия не имеют, почему он на них набросился. Нет, они не нападали первыми, у них было дело в тех краях — навестить кореша. И что бы вы думали — само собой, нашелся и «кореш», с готовностью подтвердивший, что троица действительно побывала у него. Оба бывших хулигана теперь состояли на службе в некоем транспортном агентстве Иокогамы — вернее, его токийском филиале.
Далее следовало длинное и подробное описание нанесенных телесных повреждений. Куяма мысленно воздал должное Дэмуре. И как только он ухитрился управиться с ними в одиночку! Губы его невольно растянулись в улыбке. Скажи он расследующему дело сержанту, что все эти чудовищно звучащие на слух повреждения нанесены низеньким, хрупким, молчаливым старикашкой, и его словам, конечно, веры не будет. Один из пострадавших все еще находился в больнице. Куяму на миг прельстила идея навестить болящего и хорошенько выспросить его, но он тотчас сообразил, что затея лишена смысла. Сам он ничего не выведает, зато бандитам станет ясно, что полиция напала на след. Впрочем, на какой след? Куяма взял чистый лист бумаги и записал точное название иокогамского агентства.
Затем, отодвинув в сторону проработанные папки, придвинул к себе третью. Эту с трудом удалось выцарапать в полицейском участке Икебукуро. Когда Куяма изложил по телефону свою просьбу, дежурный соединил его с начальником участка, и тот пожелал узнать, с какой целью потребовались материалы. Блеф насчет указания Кадзе здесь не, прошел так гладко, как в участке Киесе. Капитан уточнил, действительно ли господин Кадзе отдал официальное распоряжение, и если это так, то нельзя ли получить его в письменном виде. Что ж, капитан совершенно прав, вынужден был признать новый, временами самому себе удивляющийся Куяма. Он обещал в тот же день переслать запрос по всей форме, в ответ на что капитан, выказав себя истинным джентльменом, поверил ему на слово и незамедлительно переслал папку с материалами о погроме, учиненном в салоне «Тысяча утех». Эта папка была значительно увесистее предыдущих; должно быть, капитан участка в Икебукуро требовал исполнительности не только от посторонних, но и от своих подчиненных тоже. Итак, Куяма узнал из протоколов, что полицию вызвал швейцар, которому о происшествии сообщила одна из девиц минут через двадцать после ухода бандитов. Девицам пригрозили, что, если хоть одна из них вздумает высунуть нос за дверь, тотчас же его и лишится. Характерно для нравов салона, что барышни восприняли угрозу всерьез. Хаякаву, владельца заведения, ударили по голове, так что он потерял сознание, мадам надавали пощечин и связали. У Куямы возникло впечатление, что ярость налетчиков относилась не к персоналу, а к самому заведению и его обстановке. Громилы дубинками разбили телевизоры и камеры, вспороли ножами обивку диванов и кресел, сломали замки, отбили ножки у кроватей, сорвали со стен свитки каллиграфии. Так оно и есть, подумал Куяма: речь попросту шла о нанесении материального ущерба, противника хотели предупредить, что ввязываться в конфликт себе дороже. Не выхвати Хаякава пистолет, глядишь, и его не огрели бы по башке дубинкой с такой силой.
Налетчиков было четверо. Один из них — тощий коротышка, старик с птичьей головой — с самого начала показался швейцару подозрительным. Не успел войти, как тут же выскочил обратно, пяти минут не пробыл, а в таком возрасте за короткий срок не управишься, втолковывал швейцар полицейским, заявляя, что ему можно верить, уж он тут достаточно насмотрелся. Словом, старикашка выскочил почти сразу, а ведь это вам не сопливый юнец, у которого с перепугу душа в пятки ушла, и не иностранец, который заглянул на минутку из любопытства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Нисияма. Сорок пять лет. Отец — летчик-истребитель — погиб на войне, мать умерла десятью годами позже; мальчика воспитывали родственники. Нисияма получил юридическое образование в Токийском университете, после чего служил в Киото, в федерации морских катеров. Восемь лет назад переселился в Токио и поступил на службу в отделение Международного общества спасания на водах. Три года назад, когда империя Ямаоки начала оказывать поддержку, или — как цинично выразился Дэмура — прибрала к рукам общество «зелено-голубых», Нисияма стал там главным администратором. Официально он являлся служащим Общества, выплачивавшего ему жалованье, а на деле со всей очевидностью был ближайшим приспешником Ямаоки. Причем давно — еще со времен службы в Киото и в обществе спасания на водах.
Куяма откинулся на спинку стула и с отвращением воззрился на папку. Тоже мне, Америку открыл: Нисияма — доверенное лица Ямаоки! И без того нетрудно было догадаться. Но вот что это означает конкретно? Ямаока стоял за этой серией самоубийств или, как раз наоборот, Ямаока распорядился провести расследование?! Куяма на миг привалился к столу, затем снова откинулся на спинку стула, явно не находя себе места. Он чувствовал, что напал на след. Да, в таком случае дерзкая храбрость Нисиямы становилась объяснимой. Разумеется, он начнет расследование, если ему велели свыше. Разумеется, дерзнет схватиться даже с бандой якудза, ощущая за собой всю мощь империи Ямаоки. Такая версия проливает свет и на многие другие неясности. Ну например, почему Ямаока должен был умереть. Якудза вынуждены были расправиться с ним, почувствовав опасность. Какой смысл убивать подручных вроде Нисиямы, служащему всегда замена найдется.
Любопытно, как отнесется к этой версии Дэмура. Подавив искушение, Куяма отдернул руку от телефона и взялся за другую папку, которую вчера выпросил в участке Киесе, сославшись на то, что дело связано с убийством Ямаоки (сущая правда!) и что согласно указаниям господина Кадзе, он не может дать более подробные пояснения (совершеннейшая ложь, ибо Кадзе даже понятия не имел о существовании этого досье).
Куяма, с известной точки зрения, знал больше, чем было написано в полицейском отчете. Знал, например, кто избил троих мужчин, а затем укатил на их автомобиле. Знал также, почему возникла драка. Вот только неизвестны были пострадавшие.
Оказалось, что это мелкие сошки преступного мира: швейцар-вышибала из салона «Тысяча утех», а двое других — ранее судимые за хулиганство громилы из района Икебукуро. Все трое показали, что на них напал какой-то незнакомый мужчина. Они его сроду в глаза не видели, не знают, кто он и что он, и, конечно, понятия не имеют, почему он на них набросился. Нет, они не нападали первыми, у них было дело в тех краях — навестить кореша. И что бы вы думали — само собой, нашелся и «кореш», с готовностью подтвердивший, что троица действительно побывала у него. Оба бывших хулигана теперь состояли на службе в некоем транспортном агентстве Иокогамы — вернее, его токийском филиале.
Далее следовало длинное и подробное описание нанесенных телесных повреждений. Куяма мысленно воздал должное Дэмуре. И как только он ухитрился управиться с ними в одиночку! Губы его невольно растянулись в улыбке. Скажи он расследующему дело сержанту, что все эти чудовищно звучащие на слух повреждения нанесены низеньким, хрупким, молчаливым старикашкой, и его словам, конечно, веры не будет. Один из пострадавших все еще находился в больнице. Куяму на миг прельстила идея навестить болящего и хорошенько выспросить его, но он тотчас сообразил, что затея лишена смысла. Сам он ничего не выведает, зато бандитам станет ясно, что полиция напала на след. Впрочем, на какой след? Куяма взял чистый лист бумаги и записал точное название иокогамского агентства.
Затем, отодвинув в сторону проработанные папки, придвинул к себе третью. Эту с трудом удалось выцарапать в полицейском участке Икебукуро. Когда Куяма изложил по телефону свою просьбу, дежурный соединил его с начальником участка, и тот пожелал узнать, с какой целью потребовались материалы. Блеф насчет указания Кадзе здесь не, прошел так гладко, как в участке Киесе. Капитан уточнил, действительно ли господин Кадзе отдал официальное распоряжение, и если это так, то нельзя ли получить его в письменном виде. Что ж, капитан совершенно прав, вынужден был признать новый, временами самому себе удивляющийся Куяма. Он обещал в тот же день переслать запрос по всей форме, в ответ на что капитан, выказав себя истинным джентльменом, поверил ему на слово и незамедлительно переслал папку с материалами о погроме, учиненном в салоне «Тысяча утех». Эта папка была значительно увесистее предыдущих; должно быть, капитан участка в Икебукуро требовал исполнительности не только от посторонних, но и от своих подчиненных тоже. Итак, Куяма узнал из протоколов, что полицию вызвал швейцар, которому о происшествии сообщила одна из девиц минут через двадцать после ухода бандитов. Девицам пригрозили, что, если хоть одна из них вздумает высунуть нос за дверь, тотчас же его и лишится. Характерно для нравов салона, что барышни восприняли угрозу всерьез. Хаякаву, владельца заведения, ударили по голове, так что он потерял сознание, мадам надавали пощечин и связали. У Куямы возникло впечатление, что ярость налетчиков относилась не к персоналу, а к самому заведению и его обстановке. Громилы дубинками разбили телевизоры и камеры, вспороли ножами обивку диванов и кресел, сломали замки, отбили ножки у кроватей, сорвали со стен свитки каллиграфии. Так оно и есть, подумал Куяма: речь попросту шла о нанесении материального ущерба, противника хотели предупредить, что ввязываться в конфликт себе дороже. Не выхвати Хаякава пистолет, глядишь, и его не огрели бы по башке дубинкой с такой силой.
Налетчиков было четверо. Один из них — тощий коротышка, старик с птичьей головой — с самого начала показался швейцару подозрительным. Не успел войти, как тут же выскочил обратно, пяти минут не пробыл, а в таком возрасте за короткий срок не управишься, втолковывал швейцар полицейским, заявляя, что ему можно верить, уж он тут достаточно насмотрелся. Словом, старикашка выскочил почти сразу, а ведь это вам не сопливый юнец, у которого с перепугу душа в пятки ушла, и не иностранец, который заглянул на минутку из любопытства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74