Теперь же Хасан зарычал своим приятелям" Хватит" и отодвинулся от них.
– Я тоже хочу пойти с тобой, – сказал он Ордо. – Скорее всего у меня не будет второго шанса увидеть Вендию.
Шамил следовал за ним почти по пятам, стоя у него за спиной.
– И я тоже хотел бы увидеть Вендию. Я присоединился к тебе из-за золота и жажды приключений, а похоже, что ни то ни другое не ожидает нас по пути в Султанапур. Что касается Вендии… ну что ж, мы слышали, что даже у бродяг там есть золотые кольца. Возможно, – добавил он со смехом, – кое-что из этого золота прилипнет к моим рукам.
Что касается остальных новичков, то их, похоже, не слишком привлекало богатство Вендии, и когда до них дошло, что только одна лошадь останется для тех, кто возвращается назад, они упали духом и погрузились в мрачное молчание, осев на песок, как полупустые мешки. Опытные, испытанные ветераны-контрабандисты уже видели перед своими глазами их стоптанные сапоги и сандалии, когда им предстоит долгая дорога вокруг Вилайета. Пританис, казалось, был ошеломлен таким внезапным поворотом событий. Он зло смотрел по сторонам, глядя на людей вокруг, на сгоревший корабль, на лошадей и наконец тяжело вздохнул:
– Ну хорошо. Тогда и я пойду с тобой, Ордо.
Конан открыл было рот, чтобы отказать ему, но Ордо вмешался и опередил его:
– Ну что ж, я только могу приветствовать это, Пританис. Ты неплохо действуешь в опасной обстановке. Остальные пусть разделят припасы. Чем раньше мы выступим в путь, тем быстрее мы достигнем своей цели. Ты пойдешь со мной, киммериец. Нам нужно составить какой-то план действий.
Конан позволил ему оторвать себя от остальных, но как только они отошли на достаточное расстояние, киммериец заговорил:
– Ты был прав, говоря о Пританисе еще в Султанапуре. Я должен был уже тогда разбить ему голову или перерезать горло. Все, что он хочет, – это забрать последнюю лошадь для собственной задницы, вместо того чтоб отдать скакуна. И возможно, также стянуть остаток золота.
– Я не сомневаюсь в том, что ты говоришь истинную правду, – ответил Ордо. – По крайней мере, что касается лошади. Но поверь мне, хотя у меня только один глаз. Пока ты и Пританис смотрели друг на друга, я наблюдал за новичками.
– Какое они имеют отношение к немедийцу? Сомневаюсь, что они доверяют ему больше, чем я ему.
– Даже меньше, без сомнения. Но они не слишком уверены в том, что хотят отправится в путь пешком. И тут не потребуется большой искры, чтобы зажечь пламя. Скажем, если ты и Пританис решите зарубить друг друга, половина из них тут же бросится за лошадьми. И тогда, вместо того чтобы отправиться в Вендию, мы станем убивать друг друга на этом проклятом Митрой берегу.
Конан мрачно кивнул:
– Ты видишь гораздо больше своим единственным глазом, чем многие – двумя, мой друг. Карела могла бы гордиться тобой.
Бородач почесал нос и фыркнул:
– Возможно. Пошли. Они будут ждать свое золото и, вероятно, думать, что должны получить в два раза больше.
Золото – три монеты, положенные в мозолистую ладонь каждого человека, не вызвало никаких споров, хотя несколько человек бросили острые взгляды на кожаный мешок, который был привязан к поясу Ордо рядом с мечом. Судя по тому, что мешок уже не так оттягивал пояс, было ясно, что Ордо поделился со всеми честно, отдав большинство из содержимого мешка. Однако разделение припасов вызвало куда большую неразбериху. Конан был удивлен, как много шума может возникнуть из-за сушеного яблока, испорченного жарой и соленой водой, или мотка веревки, которую в настоящий момент явно нельзя было использовать. В конце концов бурдюки с водой, одеяла и прочее были распределены пропорционально количеству людей. Оставшаяся живая коза и то мясо, что осталось от поджаренной козы, убитой стрелой, перешли к тем, кто решил вернуться в Султанапур и должен был идти пешком. Клетка с голубями была приторочена к запасной лошади, вместе с торбой зерна.
– Лучше дать зерно лошадям, – проворчал Конан, – и питаться тем, что мы сможем поймать.
Он повесил кожаные стремена на серую в яблоках лошадь, которую поймал в этот день, и наклонился, чтобы подтянуть подпругу.
Две группы теперь уже разделились окончательно. Те, кто собирался идти в Вендию, проверяли своих лошадей, в то время как люди, возвращающиеся в Султанапур, упаковали в вещевые мешки их долю провизии и вещей, шепчась неуверенно о чем-то друг с другом.
– Милосердие Митры, киммериец, – сказал Ордо. – Иногда бывают минуты, когда я думаю, что ты делаешь все, что можешь, чтобы избежать даже минимального комфорта и удобств. Я думаю как о высшем благе об ощипанном голубе, поджаренном на костре сегодня вечером.
Конан хмыкнул:
– Если мы будем меньше обращать внимание на наши животы и больше на то, чтобы побыстрее скакать, тогда мы сможем нагнать этот караван к наступлению ночи. Вендийцы говорили, что он не слишком далеко отсюда.
– Это, – сказал Гурран, неловко взяв в обе руки поводья и направив свою лошадь вперед, – был бы неплохой способ добраться до Вендии. Мы могли бы путешествовать в безопасности и комфорте.
Как бы сообразив, что он вторгся в чужой разговор, Гурран виновато улыбнулся и снова ушел вперед.
– Этот старик, – пробормотал Ордо, – начинает испытывать мое терпение и действует мне на нервы. Вендийцы перебили моих людей, мое судно сгорело, и несмотря на все это, для него, кажется, ничего не имеет значения, кроме того, чтобы достичь Вендии.
– Его эгоизм меня мало волнует, – сказал Конан, – хотя я был бы очень рад, если бы смог обходиться без его лекарств.
Одноглазый почесал бороду.
– А знаешь, наверно, лучше всего было бы просто забыть об этом караване. Если люди, с которыми мы сражались прошлой ночью, вернулись, чтобы присоединиться к нему, это наверняка принесет нам беду. Мы будем чужеземцами для них, а они уже стали спутниками каравана.
– Да, наверное, это так, – ответил Конан. – Но ты прекрасно знаешь, что одного противоядия недостаточно для меня. Меня пытались убить из-за каких-то сундуков, которые явно стоят больше, чем их содержимое. Я хочу узнать, почему это сделали, и ответ на это связан с этими сундуками.
– Будь поосторожнее, Конан. Ты не многого достигнешь, если тебя насадят на вендийское копье.
– Мы пытались быть осторожными вчера ночью. С этого момента пусть они поостерегутся меня.
Конан прыгнул в седло и ухватился за высокую луку седла, когда внезапно голова у него закружилась. Он мрачно заставил себя выпрямиться.
– Пусть теперь они поостерегутся меня, – повторил киммериец и ударил сапогами в бока бхалканийского жеребца, направив его вперед.
Глава 9
Песчаные дюны вскоре уступили место степи с жесткой редкой травой и низкими безлюдными холмами. Небольшие кусты с колючками и островки чертополоха усеивали местность, на востоке можно было разглядеть высокие деревья, растущие вдоль берегов Зарпаша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Я тоже хочу пойти с тобой, – сказал он Ордо. – Скорее всего у меня не будет второго шанса увидеть Вендию.
Шамил следовал за ним почти по пятам, стоя у него за спиной.
– И я тоже хотел бы увидеть Вендию. Я присоединился к тебе из-за золота и жажды приключений, а похоже, что ни то ни другое не ожидает нас по пути в Султанапур. Что касается Вендии… ну что ж, мы слышали, что даже у бродяг там есть золотые кольца. Возможно, – добавил он со смехом, – кое-что из этого золота прилипнет к моим рукам.
Что касается остальных новичков, то их, похоже, не слишком привлекало богатство Вендии, и когда до них дошло, что только одна лошадь останется для тех, кто возвращается назад, они упали духом и погрузились в мрачное молчание, осев на песок, как полупустые мешки. Опытные, испытанные ветераны-контрабандисты уже видели перед своими глазами их стоптанные сапоги и сандалии, когда им предстоит долгая дорога вокруг Вилайета. Пританис, казалось, был ошеломлен таким внезапным поворотом событий. Он зло смотрел по сторонам, глядя на людей вокруг, на сгоревший корабль, на лошадей и наконец тяжело вздохнул:
– Ну хорошо. Тогда и я пойду с тобой, Ордо.
Конан открыл было рот, чтобы отказать ему, но Ордо вмешался и опередил его:
– Ну что ж, я только могу приветствовать это, Пританис. Ты неплохо действуешь в опасной обстановке. Остальные пусть разделят припасы. Чем раньше мы выступим в путь, тем быстрее мы достигнем своей цели. Ты пойдешь со мной, киммериец. Нам нужно составить какой-то план действий.
Конан позволил ему оторвать себя от остальных, но как только они отошли на достаточное расстояние, киммериец заговорил:
– Ты был прав, говоря о Пританисе еще в Султанапуре. Я должен был уже тогда разбить ему голову или перерезать горло. Все, что он хочет, – это забрать последнюю лошадь для собственной задницы, вместо того чтоб отдать скакуна. И возможно, также стянуть остаток золота.
– Я не сомневаюсь в том, что ты говоришь истинную правду, – ответил Ордо. – По крайней мере, что касается лошади. Но поверь мне, хотя у меня только один глаз. Пока ты и Пританис смотрели друг на друга, я наблюдал за новичками.
– Какое они имеют отношение к немедийцу? Сомневаюсь, что они доверяют ему больше, чем я ему.
– Даже меньше, без сомнения. Но они не слишком уверены в том, что хотят отправится в путь пешком. И тут не потребуется большой искры, чтобы зажечь пламя. Скажем, если ты и Пританис решите зарубить друг друга, половина из них тут же бросится за лошадьми. И тогда, вместо того чтобы отправиться в Вендию, мы станем убивать друг друга на этом проклятом Митрой берегу.
Конан мрачно кивнул:
– Ты видишь гораздо больше своим единственным глазом, чем многие – двумя, мой друг. Карела могла бы гордиться тобой.
Бородач почесал нос и фыркнул:
– Возможно. Пошли. Они будут ждать свое золото и, вероятно, думать, что должны получить в два раза больше.
Золото – три монеты, положенные в мозолистую ладонь каждого человека, не вызвало никаких споров, хотя несколько человек бросили острые взгляды на кожаный мешок, который был привязан к поясу Ордо рядом с мечом. Судя по тому, что мешок уже не так оттягивал пояс, было ясно, что Ордо поделился со всеми честно, отдав большинство из содержимого мешка. Однако разделение припасов вызвало куда большую неразбериху. Конан был удивлен, как много шума может возникнуть из-за сушеного яблока, испорченного жарой и соленой водой, или мотка веревки, которую в настоящий момент явно нельзя было использовать. В конце концов бурдюки с водой, одеяла и прочее были распределены пропорционально количеству людей. Оставшаяся живая коза и то мясо, что осталось от поджаренной козы, убитой стрелой, перешли к тем, кто решил вернуться в Султанапур и должен был идти пешком. Клетка с голубями была приторочена к запасной лошади, вместе с торбой зерна.
– Лучше дать зерно лошадям, – проворчал Конан, – и питаться тем, что мы сможем поймать.
Он повесил кожаные стремена на серую в яблоках лошадь, которую поймал в этот день, и наклонился, чтобы подтянуть подпругу.
Две группы теперь уже разделились окончательно. Те, кто собирался идти в Вендию, проверяли своих лошадей, в то время как люди, возвращающиеся в Султанапур, упаковали в вещевые мешки их долю провизии и вещей, шепчась неуверенно о чем-то друг с другом.
– Милосердие Митры, киммериец, – сказал Ордо. – Иногда бывают минуты, когда я думаю, что ты делаешь все, что можешь, чтобы избежать даже минимального комфорта и удобств. Я думаю как о высшем благе об ощипанном голубе, поджаренном на костре сегодня вечером.
Конан хмыкнул:
– Если мы будем меньше обращать внимание на наши животы и больше на то, чтобы побыстрее скакать, тогда мы сможем нагнать этот караван к наступлению ночи. Вендийцы говорили, что он не слишком далеко отсюда.
– Это, – сказал Гурран, неловко взяв в обе руки поводья и направив свою лошадь вперед, – был бы неплохой способ добраться до Вендии. Мы могли бы путешествовать в безопасности и комфорте.
Как бы сообразив, что он вторгся в чужой разговор, Гурран виновато улыбнулся и снова ушел вперед.
– Этот старик, – пробормотал Ордо, – начинает испытывать мое терпение и действует мне на нервы. Вендийцы перебили моих людей, мое судно сгорело, и несмотря на все это, для него, кажется, ничего не имеет значения, кроме того, чтобы достичь Вендии.
– Его эгоизм меня мало волнует, – сказал Конан, – хотя я был бы очень рад, если бы смог обходиться без его лекарств.
Одноглазый почесал бороду.
– А знаешь, наверно, лучше всего было бы просто забыть об этом караване. Если люди, с которыми мы сражались прошлой ночью, вернулись, чтобы присоединиться к нему, это наверняка принесет нам беду. Мы будем чужеземцами для них, а они уже стали спутниками каравана.
– Да, наверное, это так, – ответил Конан. – Но ты прекрасно знаешь, что одного противоядия недостаточно для меня. Меня пытались убить из-за каких-то сундуков, которые явно стоят больше, чем их содержимое. Я хочу узнать, почему это сделали, и ответ на это связан с этими сундуками.
– Будь поосторожнее, Конан. Ты не многого достигнешь, если тебя насадят на вендийское копье.
– Мы пытались быть осторожными вчера ночью. С этого момента пусть они поостерегутся меня.
Конан прыгнул в седло и ухватился за высокую луку седла, когда внезапно голова у него закружилась. Он мрачно заставил себя выпрямиться.
– Пусть теперь они поостерегутся меня, – повторил киммериец и ударил сапогами в бока бхалканийского жеребца, направив его вперед.
Глава 9
Песчаные дюны вскоре уступили место степи с жесткой редкой травой и низкими безлюдными холмами. Небольшие кусты с колючками и островки чертополоха усеивали местность, на востоке можно было разглядеть высокие деревья, растущие вдоль берегов Зарпаша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70