До этого танцовщицы внимательно прислушивались к ритму музыки, но сейчас эта женщина постоянно поворачивала голову, будучи более независимой в своем танце, чтобы держать свои темные глаза на его лице. Она гибко плыла над полом, извиваясь и подпрыгивая так же грациозно, как и прежде, но сейчас в ее движениях и выражении лица чувствовалась какая-то напряженность и неуверенность, как будто она осязаемо чувствовала его пристальный взгляд, скользящий по ее обнаженному телу. Когда она оказалась совсем близко от него, Конан схватил рукой за ее худенькую лодыжку. Она взвизгнула и повалилась на подушки, уставившись на него поверх вуали своими расширенными глазами. В течение нескольких, казавшихся вечностью мгновений единственными звуками в комнате была музыка и ее тяжелое, напряженное дыхание.
– Умоляю вас, господин, – прошептала она наконец. – Моя госпожа просила, чтобы ее служанок не обижали, и…
– А-а, тогда я, значит, твой господин сейчас? – спросил Конан. Он небрежно провел пальцем от колена девушки до ее бедра, и она вздрогнула. – А что, если я позову Панджара и скажу ему, что ты не доставила мне удовольствия? Что, если я потребую, чтобы он отхлестал тебя кнутом, прямо здесь?
– Тогда я… Тогда меня отстегают, господин, – прошептала она и судорожно глотнула воздух.
Конан покачал головой.
– Вы, вендийцы, и вправду сумасшедшие. Неужели ты действительно пойдешь так далеко, чтобы утаить от меня правду?
И прежде чем она успела отшатнуться, он сдернул с ее лица вуаль. На секунду Виндра ошеломленно уставилась на него, и краска смущения залила ее лицо. Затем ее глаза закрылись, и она отчаянно попыталась закрыться руками.
– Эта уловка не сработала с Канг-Хоу, – засмеялся Конан. – И она также не действует на меня.
Ее лицо покраснело еще больше, и веки сжались еще плотнее.
– На этот раз твоя игра не получилась, – сказал он, склонившись над ней. – Я тебе дам один-единственный, последний шанс убежать, и тогда я покажу тебе, что делают мужчины и женщины, которые не играют в игры.
Краска не оставила ее щек, но ее глаза открылись как раз настолько, чтобы она сумела взглянуть на него сквозь свои длинные густые ресницы.
– Ты глупец, – прошептала она. – Я могла убежать от тебя в любое время, начиная с того дня, когда мои руки были развязаны.
Обвив его руками за шею, она потянула его к себе и медленно опустилась на подушки.
Глава 19
Когда тени стали длиннее, а солнце стало быстро таять на горизонте, Конан оставил на мягкой лежанке спящую Виндру и пошел поискать вина.
– Да, господин, я принесу вам кувшин через минуту, – ответил слуга в ответ на его просьбу, добавив несколько слов, отвечая и на его следующий вопрос: – Нет, господин, двое мужчин еще не вернулись из города. Я также ничего не слышал и о кхитайской женщине, господин.
Найдя комнату с высокими арочными окнами, выходящими на запад, Конан уселся на подоконник и посмотрел наружу. Солнце, кроваво-красное в темном небе, повисло большим зловещим шаром над высокими деревьями далеко от него. Это было жуткое зрелище, как раз под стать его настроению. День был абсолютно выброшенным. Ожидание во дворце, даже занимаясь любовью с Виндрой (как бы это ни было приятно для него), теперь казалось потерянным временем. По крайней мере, следуя до сих пор за караваном, он создавал некоторую иллюзию того, что он что-то делал, чтобы избавиться от яда в своей крови или охотясь за людьми, чью смерть он должен был увидеть прежде, чем умрет сам. По крайней мере один из этих людей находился в городе, всего на расстоянии какой-то лиги, а он сидел сложа руки здесь и просто ждал.
– Патил?
Услышав мягкий женский голос, он огляделся вокруг.
Женщина-вендийка, не покрытая вуалью, стояла у входа в комнату. Ее простое хлопковое платье не принадлежало ни служанке, ни знатной женщине.
– Ты не узнал меня, – сказала она с улыбкой, и внезапно он понял, кто стоит перед ним.
– Кай-Ше, – широко раскрыл от изумления рот Конан. – Я не мог поверить, что ты могла так полностью… – Он нетерпеливо оборвал свою фразу на середине. – Что ты разузнала?
– Очень много и очень мало. Караван оставался в городе всего несколько часов, так как купеческие рынки находятся в Айдохье, а знать и придворные также горят желанием присоединиться ко двору царя. Карим Сингх, однако, – добавила она, и он мгновенно вскочил на ноги, – все еще находится в Гвандиакане, хотя я и не узнала, где именно.
– Он не улизнет от меня, – зарычал Конан. – И этот Найпал тоже, хотя он и колдун. Но почему вазам остался здесь, вместо того чтобы отправиться к царю вместе с придворными?
– Возможно, потому, что, судя по слухам, Найпал уже два дня как прибыл в Гвандиакан. Однако так как его лицо известно очень немногим, подтвердить этот слух невозможно.
Конан ударил кулаком по своему бедру.
– Кром, это не может быть ничем, как судьбой и хорошим предзнаменованием. Они оба теперь в моих руках. Я покончу с ними сегодня же ночью.
Женщина-кхитаянка схватила его за руку, когда он уже собирался выбежать из комнаты.
– Если ты хочешь идти в Гвандиакан, то будь осторожен, так как в городе очень неспокойно. Солдаты арестовывают детей-бродяг и беспризорных на улицах, как говорят, по приказу самого вазама. Многие очень озлоблены этим, а самые бедные районы города сидят как на вулкане, ожидая только искры, чтобы взорваться пламенем. Улицы Гвандиакана могут быть залиты кровью из-за этого.
– Я видел кровь и раньше, – сказал он мрачно и побежал по увешанному гобеленами коридору. – Панджар! Мне нужна моя лошадь и немедленно!
Наполовину проснувшись, Виндра потянулась на подушках, заметив лениво, что лампы уже зажжены и что становилось темно. Она внезапно нахмурилась. Кто-то покрыл ее тонким шелковым покрывалом. Она изумленно открыла рот и плотнее завернулась в покрывало, увидев приближающуюся к ней Чин-Коу. Кхитаянка держала в руках стопку разноцветного шелка.
– Я принесла вам одежду, – сказала Чин-Коу.
Виндра надела длинную рубашку через голову.
– А что заставило тебя подумать, что мне нужна одежда? – надменно и требовательно спросила она.
– Прошу прощения, – сказала Чин-Коу и встала, чтобы уйти. – Без сомнения, когда вы захотите одеться, вы сможете позвать своих слуг. Я оставляю вам шелковую рубашку, так как похоже, что вы именно это хотите сделать.
– Подожди! – Виндра, покраснев, схватила рубашку и нервно смяла мягкую материю. – Я не знала этого. Поскольку ты принесла мне одежду, ты вполне можешь оставить ее здесь.
Чин-Коу приподняла бровь.
– Вам совсем ни к чему говорить со мной таким тоном. Я очень хорошо знаю, чем вы занимались с ченг-ли, который зовет себя Патилом.
Виндра простонала, и краска смущения еще больше залила ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Умоляю вас, господин, – прошептала она наконец. – Моя госпожа просила, чтобы ее служанок не обижали, и…
– А-а, тогда я, значит, твой господин сейчас? – спросил Конан. Он небрежно провел пальцем от колена девушки до ее бедра, и она вздрогнула. – А что, если я позову Панджара и скажу ему, что ты не доставила мне удовольствия? Что, если я потребую, чтобы он отхлестал тебя кнутом, прямо здесь?
– Тогда я… Тогда меня отстегают, господин, – прошептала она и судорожно глотнула воздух.
Конан покачал головой.
– Вы, вендийцы, и вправду сумасшедшие. Неужели ты действительно пойдешь так далеко, чтобы утаить от меня правду?
И прежде чем она успела отшатнуться, он сдернул с ее лица вуаль. На секунду Виндра ошеломленно уставилась на него, и краска смущения залила ее лицо. Затем ее глаза закрылись, и она отчаянно попыталась закрыться руками.
– Эта уловка не сработала с Канг-Хоу, – засмеялся Конан. – И она также не действует на меня.
Ее лицо покраснело еще больше, и веки сжались еще плотнее.
– На этот раз твоя игра не получилась, – сказал он, склонившись над ней. – Я тебе дам один-единственный, последний шанс убежать, и тогда я покажу тебе, что делают мужчины и женщины, которые не играют в игры.
Краска не оставила ее щек, но ее глаза открылись как раз настолько, чтобы она сумела взглянуть на него сквозь свои длинные густые ресницы.
– Ты глупец, – прошептала она. – Я могла убежать от тебя в любое время, начиная с того дня, когда мои руки были развязаны.
Обвив его руками за шею, она потянула его к себе и медленно опустилась на подушки.
Глава 19
Когда тени стали длиннее, а солнце стало быстро таять на горизонте, Конан оставил на мягкой лежанке спящую Виндру и пошел поискать вина.
– Да, господин, я принесу вам кувшин через минуту, – ответил слуга в ответ на его просьбу, добавив несколько слов, отвечая и на его следующий вопрос: – Нет, господин, двое мужчин еще не вернулись из города. Я также ничего не слышал и о кхитайской женщине, господин.
Найдя комнату с высокими арочными окнами, выходящими на запад, Конан уселся на подоконник и посмотрел наружу. Солнце, кроваво-красное в темном небе, повисло большим зловещим шаром над высокими деревьями далеко от него. Это было жуткое зрелище, как раз под стать его настроению. День был абсолютно выброшенным. Ожидание во дворце, даже занимаясь любовью с Виндрой (как бы это ни было приятно для него), теперь казалось потерянным временем. По крайней мере, следуя до сих пор за караваном, он создавал некоторую иллюзию того, что он что-то делал, чтобы избавиться от яда в своей крови или охотясь за людьми, чью смерть он должен был увидеть прежде, чем умрет сам. По крайней мере один из этих людей находился в городе, всего на расстоянии какой-то лиги, а он сидел сложа руки здесь и просто ждал.
– Патил?
Услышав мягкий женский голос, он огляделся вокруг.
Женщина-вендийка, не покрытая вуалью, стояла у входа в комнату. Ее простое хлопковое платье не принадлежало ни служанке, ни знатной женщине.
– Ты не узнал меня, – сказала она с улыбкой, и внезапно он понял, кто стоит перед ним.
– Кай-Ше, – широко раскрыл от изумления рот Конан. – Я не мог поверить, что ты могла так полностью… – Он нетерпеливо оборвал свою фразу на середине. – Что ты разузнала?
– Очень много и очень мало. Караван оставался в городе всего несколько часов, так как купеческие рынки находятся в Айдохье, а знать и придворные также горят желанием присоединиться ко двору царя. Карим Сингх, однако, – добавила она, и он мгновенно вскочил на ноги, – все еще находится в Гвандиакане, хотя я и не узнала, где именно.
– Он не улизнет от меня, – зарычал Конан. – И этот Найпал тоже, хотя он и колдун. Но почему вазам остался здесь, вместо того чтобы отправиться к царю вместе с придворными?
– Возможно, потому, что, судя по слухам, Найпал уже два дня как прибыл в Гвандиакан. Однако так как его лицо известно очень немногим, подтвердить этот слух невозможно.
Конан ударил кулаком по своему бедру.
– Кром, это не может быть ничем, как судьбой и хорошим предзнаменованием. Они оба теперь в моих руках. Я покончу с ними сегодня же ночью.
Женщина-кхитаянка схватила его за руку, когда он уже собирался выбежать из комнаты.
– Если ты хочешь идти в Гвандиакан, то будь осторожен, так как в городе очень неспокойно. Солдаты арестовывают детей-бродяг и беспризорных на улицах, как говорят, по приказу самого вазама. Многие очень озлоблены этим, а самые бедные районы города сидят как на вулкане, ожидая только искры, чтобы взорваться пламенем. Улицы Гвандиакана могут быть залиты кровью из-за этого.
– Я видел кровь и раньше, – сказал он мрачно и побежал по увешанному гобеленами коридору. – Панджар! Мне нужна моя лошадь и немедленно!
Наполовину проснувшись, Виндра потянулась на подушках, заметив лениво, что лампы уже зажжены и что становилось темно. Она внезапно нахмурилась. Кто-то покрыл ее тонким шелковым покрывалом. Она изумленно открыла рот и плотнее завернулась в покрывало, увидев приближающуюся к ней Чин-Коу. Кхитаянка держала в руках стопку разноцветного шелка.
– Я принесла вам одежду, – сказала Чин-Коу.
Виндра надела длинную рубашку через голову.
– А что заставило тебя подумать, что мне нужна одежда? – надменно и требовательно спросила она.
– Прошу прощения, – сказала Чин-Коу и встала, чтобы уйти. – Без сомнения, когда вы захотите одеться, вы сможете позвать своих слуг. Я оставляю вам шелковую рубашку, так как похоже, что вы именно это хотите сделать.
– Подожди! – Виндра, покраснев, схватила рубашку и нервно смяла мягкую материю. – Я не знала этого. Поскольку ты принесла мне одежду, ты вполне можешь оставить ее здесь.
Чин-Коу приподняла бровь.
– Вам совсем ни к чему говорить со мной таким тоном. Я очень хорошо знаю, чем вы занимались с ченг-ли, который зовет себя Патилом.
Виндра простонала, и краска смущения еще больше залила ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70